Я кивнула, и начала было подниматься, но Йан удержал меня.
— Я принесу.
Когда он вернулся с моими сумками, я поспешно склонилась над самой большой, коря себя за то, что не показала эти вещи Йану раньше. Я просто забыла о них, замотанных в плотную ткань, но теперь ощутила привычную дрожащую тревогу, едва два кинжала в простых ножнах увидели свет. Мышкой пробежала мысль: а ведь меч Йана, что назывался Теменью, был чем-то на дедушкино оружие похож…
Ульф и Йан тотчас склонились над оружием, и остальные волки встали со своих мест.
— Белое железо, — сказал Ульф.
— Узорчина! — подхватили остальные.
— Удивительно, — улыбнулся в усы тот самый седовласый волк.
Они всей толпой долго изучали кинжалы, и, когда двое подряд парней порезались, едва коснувшись лезвий, Йан посмотрел на меня:
— Можно мне твою ленточку?
— Конечно.
— Не перережет, — сказал один из мужчин.
— Ещё как, — отозвался Йан.
Тонкое полупрозрачное облачко упало на лезвие — и мгновенно распалось надвое.
— Несите полено!
— С гвоздями!
— Кем был твой дед? — наконец спросил Ульф.
Я отважилась поднять на него глаза.
— Он служил королю Лета в годы своей молодости. За несколько дней до смерти он рассказал мне, что выполнял особые приказы, а также разведывал магию, но большего я так и не узнала.
— Жаль, — сказал мужчина, и всеобщее внимание вновь переключилось на кинжалы.
Жилль подошла ко мне и тихонько потянула за руку.
— Идём, милая. Они сказали тебе замок показать. Пусть поглядят да поизучают. Не бойся, волки ребята аккуратные, не испортят.
— Я не боюсь и доверяю им.
Решительно встала и пошла за Жилль, и была рада, что та попросила называть себя по имени и обращаться впредь по любым вопросам. Вскоре я познакомилась с девушками, которые жили и работали в замке. Многие из них были супругами воинов, и нашли дело себе по душе.
Жилль провела меня по этажам, объясняя устройство замка, но я немногое запомнила. Поняла только, что Драгнур был велик и красив, и всем хватало в нём места. Я встрепенулась, только когда женщина стала подниматься в одну из башен, на ходу поясняя:
— Там ваша комната. Далековато, конечно, но энергии наверху замечательные. Ты сама скоро почувствуешь.
Я была взволнована тем, что увидела. Покои побратимов оказались отнюдь не мрачными. Большая комната разделялась на три части: спальню, гардеробную и купальню. В спальне было не так много мебели: две кровати по углам, тумба, красивое тёмно-голубое кресло, а на стенах — плотные шерстяные покрывала. Я заметила винтовую лестницу, ведущую выше, и спросила Жилль, что находится под самой крышей.
— Да ничего. Хлам всякий лежит. Потом залезешь, поглядишь. Может, придумаешь, для чего можно использовать эту странную мансарду.
Я как-то сразу поняла, что можно сделать в верхней части башни: комнату для хранения и изготовления зелий и микстур! А ещё там наверняка будет удобно сушить травы и ягоды.
— Скоро здесь появится брачная постель, — продолжила с улыбкой Жилль. — Поставите её в центре — и горя знать не будете.
— Не… не уверена, — задохнулась я. — Ты же понимаешь, что леты придерживались иных обычаев… Порой человеку нужно время, чтобы освоиться.
— Хорошо тебя понимаю, хотя я чистокровная волчица.
— Было, — вздохнула женщина. — Первый погиб несколько лет назад, а второй, Матти, как раз тебя про родину спросил. Красавец он, да? Вот ты удивляешься, как мужчины делят одну женщину, а мне не понять, как по ту сторону Врат единственный муж использует свое право силы и за оплошности жену колотит. У нас такое поведение бесчестно, неприемлемо.
— То есть мужья не наказывают жён?
— Не кулаками уж точно. Тут ведь что важно? — деловито произнесла она. — Взаимопонимание между мужчинами. Вот ты бы согласилась делить своего мужа с ещё одной женщиной? И я нет. А они умудряются так между собой ладить, что каждый по-своему любит, бережет, радует. И без ревности.
— Что само по себе странно.
Женщина отмахнулась.
— Чужие обычаи всегда кажутся странными. Ты сердцем, не умом, это попробуй понять и принять. Йан и Ульф справедливы, терпеливы и добры, хотя и не всегда. Порой им необходимо быть жёсткими, но не с тобой. Брак трёх — это труд и терпение. Иногда мне казалось, будто любви моей не хватает для всех, а иногда я злилась на них обоих… Бывало, что мне не хотелось видеть ни того, ни другого. Я в юности была чрезвычайно обидчивой.
— И как ты справлялась? Где находила терпение?
— В них же, в мужьях моих. Прежде всего, терпеливы были они. Я любила их несмотря ни на что. Любовь-то ведь тоже разная бывает — порой это нежность, порой страсть, а иногда обычный сон бок о бок — спокойный и мирный.
В дверь постучали, и вошли два парня с моими и Йана вещами.
— А, спасибо, волчата, — сказал Жилль.
— Большое спасибо! — сказала я, принимая сумки.
— Доброго вам отдыха, госпожа, — отозвались парни и закрыли за собой дверь.
— Скоро ещё воду принесём, — сказала женщина. — Кровать тоже найдем и поставим, ребята устроят.
— Я могла бы помочь…
— Нет, ты слишком устала. Вон, синяки какие под глазами! Разбери вещи, а мы сделаем это мужское логово поуютней.
Разбирать было, в общем-то, нечего, я только разгладила свои платья на вешалках, и разложила немногочисленные вещи по полкам. И тут пришел Ульф — один, без Йана.
— Будешь пока что спать на моей кровати, а я на полу, — сказал он. — Большая кровать сломана, мы сделаем новую.
— А я думала, она на чердаке, — сказала Жилль. Женщина успела принести полотенца и простыни, а ещё несколько сорочек.
— Нет, — коротко ответил Ульф. — Подушку нужно поискать. Я привык без неё.
— Спасибо тебе. Я тоже могу без подушки, — неуверенно улыбнулась я.
Ульф сказал Жилль что-то на зальмском, и та вышла. Мы с мужем остались наедине, и я чувствовала, как тягостно молчание.
— А… тебе будет удобно на полу? — выдавила я, чтобы сказать хоть что-то.
— Да.
— А я не знаю вашего языка.
— Ничего. Изучишь.
— Говорят, он сложный.
— Смотря, как тебя будут учить. Думаю, главное не торопиться. Зальмы в своей речи используют чувства и образы. Одно и то же слово можно произнести так, что оно будет иметь разное значение.
— Я буду стараться.
Ульф кивнул. В нём не было самоуверенности, но от него исходила подавляющая сила, и я хотела забиться в уголок, а ещё лучше залезть под одеяло, если бы была уверена, что там он меня не достанет. Хорошо, что с подушкой вернулась Жилль, и Ульф, кивнул нам, вышел.
— Ну, вот. Твое временное ложе, — сказала женщина, когда мы вместе застелили постель чистой простынёй и мягким пледом из светлой шерсти.
— А почему не колется?
— У нас овцы волшебные, — хитро подмигнула мне Жилль, и мы рассмеялись.
Через некоторое время пришли несколько женщин с ведрами, и, когда ванна заполнилась до краёв, Жилль предложила мне помочь с мытьем головы. Я была ей благодарна, но, сидя голышом в окружении горячих камней, каждый миг ждала, что вернутся мужья. Я и сама не понимала, почему так боюсь. Наверное, слишком уж ладно всё шло: новый дом оказался прекрасным, волки были добры и спокойны, и, кажется, моё проклятие ни на кого не подействовало…
— Я пойду, дела ещё есть, — сказала женщина, напоследок облив меня чистой водой. — Не стесняйся, обживай комнату. Они будут только рады.
— Огромное спасибо за помощь с волосами! — улыбнулась я. — Я вообще-то привыкла сама справляться, но так быстрее и удобнее.
— Я с радостью, но можешь в следующий раз просить супругов. Мне Матти и спинку трёт, и волосы расчёсывает. Хорошо!
— Десять лет уже, — улыбнулась Жилль.
— Вы вместе так долго, но сохранили тёплые отношения, — сказал я. — О таком можно только мечтать.
— Скорее жаркие, — хмыкнула женщина. — Страсть меж любящими обязательна, особо когда муж такой сдержанный и спокойный, как Матти. Ты отдыхай, завтра увидимся.
