— Нет, — так же ласково улыбнулась ему женщина. — Нам давно пора стать друг другу ближе. Нам надо как — то дальше развивать свои отношения. Пойдём скорей ко мне домой. Там давно уже нас с тобой ждут все наши.

Она умышленно не сказала ему мои. Она хотела показать Карелу, как ему тут на Украине все рады и ждали его. Не отпугивать же его, в самом деле, своими чёрствостью и холодностью. Зачем тогда было говорить бизнесмену по скайпу, что она будет ждать его? Где тогда будет та пресловутая женская логика, которой так небезосновательно любят кичиться все или почти все представительницы прекрасного пола? Да и зачем женщине было обижать хорошего человека? Он пока ровным счётом ничего плохого не сделал ей. В том, что мужчина был им фотографу подсказывало её чуткое сердце.

Взявшись за руки, они весёлые и довольные отправились к ней домой. По дороге они успел много о чём переговорить.

Еве казалось, что Карел знает обо всём на свете: так ей было с ним интересно и легко. И вот они, наконец, подошли к её дому.

— Вот здесь я живу, — заявила она ему с улыбкой. — Как тебе мой дом?

— Прекрасен, — ответил он. — То, что связано с тобой не может и не должно быть уродливым ни в коем случае.

— От всей души спасибо тебе, Карел. Ты можешь и умеешь говорить комплименты.

— Нет, это тебе спасибо за то, что ты живёшь на этом свете. Без него он был бы гораздо беднее и хуже, чем есть сейчас.

Молодые люди зашли в подъезд. Тут он осмелел и позволил себе впервые поцеловать женщину в губы. Она закрыла глаза и от удовольствия сама поцеловала его. Давно она не чувствовала себя такой молодой и желанной.

Затем они вскоре отправились в квартиру, где жила Ева.

— Вот, познакомьтесь, Белава и мама. Это мой Карел.

— Очень приятно, — ответила младшая сестра.

— Мне тоже, — добавила мать.

— И мне, — ответил бизнесмен.

После чего все вчетвером разом хором звонко рассмеялись. Василина Игнатьевна и Белава сразу же почувствовали к нему симпатию. Лёд отчуждения был взломан.

— Садитесь кушайте, Карел. На столе всё только самое лучшее и свежее. Мы специально выбирали на базаре самое лучшее для вас.

— Я искренне благодарю вас.

Все присутствующие в комнате люди посидели за столом и выпили за знакомство. Вот так чех Карел Дворжак пришёлся по душе всей украинской семье Лучанских. Всё — таки у них были общие славянские корни.

После обеда Ева взялась показывать молодому мужчине город, где она родилась, прошло всё её детство и где она выросла Харьков. Они вновь взялись за руки. Шли по харьковским улицам, улыбались и смеялись.

В тот день молодая женщина много чего показала Карелу.

— Как тебе мой город? — с замиранием сердца спросила она.

Ей было действительно важно знать ответ молодого мужчины на свой вопрос. Как она сможет продолжать отношения с ним, если ему не понравился её город? Ведь это родина фотографа, пусть и малая. Если бизнесмен сейчас скажет хоть одно плохое слово о её родном городе, всё, она сразу же разорвёт всяческие отношения с ним без всякой жалости. Зачем ей терпеть их, если окажется, что он такого низкого мнения о нём?

— Очень красивый. Как и ты сама. Ты никак, Ева, не могла родиться в некрасивом городе. А хоть бы даже и родилась, ты сделаешь любой город и даже любую страну, где ты будешь проживать просто прекрасной.

— Неужели? — с сомнением подняла она свои брови вверх. — Карел, к чему столько комплиментов в мой адрес? Зачем всё это тебе?

— К тому, что я давно люблю тебя. Так и знай. Разве ты ещё не догадалась об этом?

— Нет, — Ева как — то сразу вся растерялась и сникла. — Я никак не ожидала того, что ты влюбишься в меня.

— Чего ты ожидала?

— Я сама не знаю, — честно призналась она. — Совсем не знаю.

— Ты пока не чувствуешь любви ко мне? Совсем — совсем никакой? Только скажи мне это, пожалуйста, честно. Не надо мне врать, моя родная.

— Пока нет. Но я чувствую огромную симпатию к тебе.

И это было настоящей правдой.

— Возможно, со временем я и полюблю тебя. Дай мне его. Мы с тобой не так — то и давно знакомы. Всего несколько месяцев. Бывает, что люди даже прожив вместе несколько лет, не могут полюбить друг друга. Это, если их брак заключался по расчёту.

— Я всё понял и не тороплю тебя.

— Спасибо. Но я совсем не против, чтобы ты хотя бы ещё раз поцеловал меня. Ты прекрасно целуешься, а я уже давно ни с кем не целовалась, если не считая сегодняшнего нашего поцелуя.

— Так давно бы сказапа, глупенькая. Я сам давно не прочь поцеловать тебя.

На этом парочка остановилась прямо посреди дороги и Карел вновь поцеловал Еву. Затем ещё раз и ещё. После чего отпустил из своих объятий.

— Как ты? Я надеюсь, довольна?

— Да. Именно. Насколько ты приехал сюда?

— Я ещё буду здесь завтра и послезавтра. После чего уеду домой. Если честно, будь моя воля я бы остался здесь подольше. Однако мне позволяют дела моей фабрики. Если я так надолго уеду, то кто будет управлять ей? Моя мама уже стара и больше не хочет заниматься её делами, а Храбра никогда не интересовал семейный бизнес. Но ты не волнуйся. В следующем месяце я обязательно вновь прилечу к тебе. Ты моя любовь, моя звезда, моя радость жизни.

— Спасибо! Столько комплиментов за раз! Ты действительно умеешь вскружить голову ими.

Они помолчали. Затем молодой мужчина вновь схватил фотографа в свои нежные, но такие сильные объятия и крепко поцеловал её.

— Скажи, у тебя в жизни уже было сильнейшее любовное разочарование?

Она сразу вздрогнула всем своим телом как от сильнейшей боли.

— С чего ты так решил? Кто тебе сказал?

Женщина сказала это совсем тихо, но он всё равно всё услышал.

— У тебя глаза по временам становятся какие — то грустные — прегрустные. Настолько печальные, что мне хочется плакать, глядя в них.

— Были, — нехотя призналась она, но если уж говорить правду, то всю сразу, а не частями.

— И давно?

— Уже пошёл пятый месяц, как они закончились. Лучше б они и не начинались, честное слово. Я бы тогда не знала, что такое боль и страдания.

— Расскажи мне об этом, если тебе не трудно. Тогда ты облегчишь свои страдания. Я готов внимательно выслушать тебя.

Ева задумалась. В самом деле, отчего бы не рассказать? Что она теряет? Хотя она уже в своё время выговорилась, изливая душу Василине Игнатьевне и Белаве. Однако время вопреки всем известному утверждению пока совсем не хотело лечить больную измученную душевными ранами и страданиями душу. И потому, поглубже набрав в грудь воздуха, она решилась на новые откровения.

Бизнесмен внимательно выслушал женщину, ни разу не перебивая её.

— Я всё понял, наконец, сказал он ей. — Я думаю, что на твоём месте поступил бы точно также. Зачем тебе этот предатель? Если бы ты только захотела, я бы обязательно мог найти этого Тихона и избить его. Только для того, чтобы это помогло перестать страдать тебе.

— Не надо, — тихо возразила она. — Это всё равно ничего не даст. Я всё равно уже давно наказала его, расставшись с ним окончательно. Больше, чем есть Тихона уже не накажешь.

— Ты уверена в том, что говоришь, Ева?

— Уверена, Карел, уверена. Зачем тебе садиться в тюрьму из — за такого ничтожества как Тихон?

— Ради тебя я готов и не на такое.

— Спасибо тебе. Но не стоит. Я совершенно не хочу этого.

— Но ты по — прежнему страдаешь. Я готов сделать любой поступок, только лишь бы ты не страдала.

— Я уже страдаю чуть меньше. Поверь, со временем я позабуду Тихона навсегда.

— Мне бы очень хотелось надеяться на это. Я бы не хотел, чтобы моя любимая женщина страдала.

— Я просто уверена, что всё будет хорошо. Не волнуйся так за меня, пожалуйста.

— Я не могу не переживать за тебя. Я же люблю тебя всем своим сердцем.

— Спасибо тебе за любовь. Она помогает скрашивать мне мою унылую жизнь.