Он замолчал, наблюдая, как блики всходящего светила играют на узорах, что покрывали металл. Этот клинок стоил дороже, чем многие могут себе представить. Но Риангар не скажет, какова его цена. Если Линар действительно так мудр, как о нем поют ветра, то он узнает и оценит этот дар. Если же нет… Тогда Айхонару может спасти лишь чудо.

Заата могла знать то, что было неведомо остальным, но она не скажет. Знающая степей Айхораны была слишком иной. Ей нельзя было приказать, как всем остальным, что делили кров и пищу под защитой хаста. Она сама защищала себя и тех, на кого указывали предки. Глупой надеждой было верить, что она укажет правильный путь. Но она… могла это сделать. И сделала. Только путь этот был не таков, о котором можно мечтать.

– Повелитель?

– Ниаз, предупреди воинов, чтобы они держали себя в руках. Любое слово может спровоцировать поединок. Мы не знаем, чего истинно хотят наши гости, но мне не верится, что все они едут к нам с миром. Отец бы знал, как поступить…

– Но вы – не ваш отец.

– Не он. Да, и вели подавать еду. Солнце встало, скоро жар вступит в свои права, а у меня еще много дел. Придется торопиться, чтобы все успеть.

– Как прикажете, мой хаст… И, быть может, я могу вам помочь?

Предложение было соблазнительным. И Риангар знал, что Ниаз из тех, кто действительно знает, как ему помочь. И не просто помочь. Он мог бы избавить его от всех проблем, и никто и никогда не узнал бы, что случилось на самом деле.

Вот только, предать свой народ хаст не мог. Эти люди пусть и не уважали его, не боялись, но пока что повиновались. И в этом нет ничего страшного. Время еще не пришло. Они не знали, на что способен Риангар, не подозревали, какая внутренняя сила в нем бурлит. И это давало хасту шанс вырваться из цепей прошлого. Отец создал сильный хасттан, но миру пришла пора двигаться дальше. Даже степь меняется, так почему люди должны оставаться неизменны?

– Нет, ты можешь идти. Я не держу тебя. Принеси еду и не беспокой меня несколько часов.

– Повелитель…

Риангар поморщился. Он знал, что старый слуга прекрасно понимает, для чего ему нужны эти часы, но устал спорить с ним.

– Ниаз, это моя жизнь.

– Я знаю, повелитель. Но и Айхонара – ваша жизнь.

– Все, что я делаю, лишь для ее блага. Ступай.

– Слушаюсь, повелитель.

Он низко склонился и покинул комнату, плотно притворив за собой обитую тканью дверь. Предосторожность, чтобы никто не мог услышать, что происходит в покоях повелителя.

Риангар вздохнул. Старик ему не поверил. Впрочем, и в этом не было ничего удивительного.

Остался один день, а затем все решится. И пусть степь будет милосердна, если Заата ошиблась в своем предсказании. Тогда для Айхонары все будет кончено.

Я вошла в свою комнату, закрыла дверь и задвинула полог, чтобы оградиться от шума. Девушки болтали без умолку, обсуждая скорый приезд гостей. Я их не винила. Столько мужчин, воинов разом, это необычно и способно зажечь молодую невинную кровь. Но фантазии, их фантазии, далеки от реальности. Степь одна, но у каждого хасттана свои правила. И то, что нормально для нас, может быть дикостью для них. Они не понимали, что любовь мимолетна и ничего не значит в нашем суровом мире. Стать первой женой – редкая удача. Стать второй или третьей более вероятно. Да и роль гаремной служки не такая уж необычная вещь. Воин из другого хасттана мог говорить, что ему вздумается, обещать, льстить, но стоило ему вернуться домой и любовная сказка тут же кончалась. Немногим были нужны жены из дальних земель, зачастую без богатств и влияния.

Нет! Я не могла окунуться в их беззаботную жизнь и обсуждение мужчин. Слишком много смогла внушить мне Заата, слишком иначе я чувствовала себя. Быть одной из многих, но другой, чужой там, где никогда не бывает чужаков.

– Эй, Раэза, открывай!

Я не успела даже положить на ложе артун, в который была одета до этого, а моя подруга уже тут. Интересно, она видела меня, или кто-то уже успел донести, что вернулась?

– Входи, засов не задвинут, – ответила ей.

Степной ветер часто рождает небольшие ураганы. Очевидно, Михарна родилась в сердце такого, ведь как иначе объяснить ее удивительные способности создавать много шума без видимых причин?

– Они уже приехали! – завизжала она, влетев в комнатку. – И они такие красивые! Лучше наших! Намного лучше!

– Кто приехал? – вздохнула тяжело.

– Линар, хаст Тайрады и его воины, – она прижала руки к груди и восторженно возвела глаза к потолку. – Он так красив… Предки, ты должна его увидеть хоть одним глазком! Я даже готова стать последней гаремной служкой, только бы быть рядом с ним.

– Не говори ерунды, нужен он тебе, – попыталась остудить ее пыл.

Но Михарну уже понесло. Хотя за все годы, что я ее знала, почти с самого детства, она вечно влюблялась. Хорошо, что эта любовь была яркой, жаркой, но очень быстротечной. Порой тому, на кого пал ее выбор, требовалось просто открыть рот, чтобы она его разлюбила.

– Да! Нужен! Это тебе легко говорить, твою судьбу защитит Заата, а мою кто? Отец не будет долго думать, если ему предложат за меня хороший откуп. Нас у него шесть дочерей! Степь дала ему только одного сына, посмеялась над воином, – с грустью и злобой выкрикнула она. – Мне нужно выбраться отсюда! И я готова лечь под этих воинов с севера, если хоть кто-то увезет меня из Айхонары.

Я вздохнула. Глупо убеждать ее в том, что это безнадежно, а, может, и опасно. Воля предков и насмешка степи могут разрушить все ее планы.

– Увезет, чтобы сделать гаремной служкой. Этого ты хочешь?

– Я на все готова, только бы не оставаться здесь, – она присела на край моего ложа. – Я не говорила, но воины Сурмиха уже предложили отцу откупы за трех дочерей. Понимаешь, Раэза, я могу стать одной из тех, кого увезут в степь, в вонючие шатры кочевников! И не первой женой, а третьей. Кому буду нужна я и мои дети? Нет, такой судьбы я себе не желаю.

– Но и на север тебя могут увезти в вонючие шатры и третьей женой, – в последний раз попыталась достучаться до подруги.

– Там нет шатров, – отмахнулась она. – Северяне живут в городах из камня. Совсем как старые дома хаста, как этот дом… Понимаешь, там все по-другому! И я хочу это увидеть, чего бы мне оно ни стоило!

Спорить с Михарной, очарованной фантазиями о других землям и других нравах, было бесполезно. Впрочем, она всегда была такой. Фантазерка, живущая мечтами. Не то, что я, привыкшая, что на мир нужно смотреть трезво и решительно. Духи предков и степь жестоки, они много обещают, но забирают жизнь быстро, не обращая внимания на то, кто ты.

– Хорошо, если ты сможешь, потом мне все-все расскажешь, – улыбнулась ей. Меня эта участь все равно минует, так что, хоть ее жизнью и сказкой смогу пожить.

В дверь снова заколотили.

– Раэза, я знаю, что ты там! Чего закрылась? Дом полон гостей, а ты прохлаждаешься! Выходи, работа ждет!

Михарна прыснула в кулачок, пытаясь заглушить рвущийся наружу смех. Да, дочь степи и ветра должна трудиться с рассвета до заката, а я попыталась нарушить это всеми признанное правило.

– Я слышу, хаса Дараха, – прокричала, так и не поднявшись с ложа. – Матерь Заата дала мне работу…

– Слышит она, – недовольно пробурчала главная женщина после Зааты. – Выходи и работай, гости голодны!

Хаса Дараха была уже немолодой. Она похоронила мужа, воина, погибшего до того, как он успел взять себе вторую жену. Но для людей и предков это не имело значения, для всех она навсегда осталась первой и единственной, что тут же возвысило ее над остальными женщинами Айхонары. И дало право командовать служками. Хаст Ингайр был не против, к тому времени у него осталась всего одна жена, остальные умерли родами, так и не подарив наследника. Да и она чахла не по дням, вынашивая сына. Так что, все с радостью отдали Дарахе бразды правления. И с восшествием хаста Риангара ничего не поменялось – она все также командовала всеми нами.