Надеюсь, я сумею предсказать ответ. Вкус у лимона острый и угловатый. А что бы вы ответили, спроси я, какая из двух фигур ассоциируется с молочным шоколадом? Какая больше освежает? Какая более активна?

Просто удивительно, что мы способны распределить почти все запахи, вкусы, ощущения и чувства по шкале между двумя этими фигурами. Мы можем пойти еще дальше, включив в этот список плотность, вес, цвет и высоту звука. Эти интуитивные связи между тем свойством, которое мы распознаем посредством одного из органов чувств, и другими свойствами, распознаваемыми соответственно другими органами, и есть то дополнительное измерение нашего восприятия, о котором мы даже не подозреваем, – но оно всегда с нами, оно формирует и окрашивает наши ощущения и поведение. И все мы, похоже, одинаково понимаем, что чему соответствует. Жители любой страны мира, скорее всего, согласятся с тем, что вкус лимона быстрый, резкий, пронзительный и яркий.

Перед нами частичная синестезия – «союз ощущений». Полная синестезия встречается редко – приблизительно у одного из 250 человек. Такой индивидуум способен испытывать одновременно два и более ощущений, причем все они абсолютно реальны. Кто-то видит сменяющиеся цвета, когда слушает музыку. Иной слышит звуки, видя цвета в разных сочетаниях. Некоторые синестеты, произнося слово, чувствуют его вкус. В книге «Лягушка, которая квакала синим» (The Frog Who Croaked Blue) Джейми Уорд пишет о человеке, который ощущал вкус клубники, говоря «Париж», и сгущенного молока, когда произносил «плюшевый мишка». Его спросили, почувствует ли он вкус клубники со сгущенкой, если скажет «парижский плюшевый мишка»; он попробовал, но у него ничего не вышло – получилось что-то очень резкое и неприятное.

Известно, что синестетами являются многие творческие люди, особенно художники и музыканты, – возможно, именно этим определяется их уникальный взгляд на мир. Василий Кандинский слышал музыку, когда видел цвет, и видел цвет, когда слышал музыку. Говорят, он решил посвятить себя живописи после особенно сильных синестетических переживаний во время исполнения «Лоэнгрина» Вагнера. Впоследствии он так рассказывал об этом событии, изменившем его жизнь: «…мысленно я видел все мои краски, они стояли у меня перед глазами. Бешеные, почти безумные линии рисовались передо мной». Дюк Эллингтон и Леонард Бернстайн также видели цвета, когда исполняли, слушали или сочиняли музыку. По словам Бернстайна, он подбирал музыкальную фактуру и тембр оркестра, словно краску на палитре, – так, чтобы каждый элемент, укладываясь в произведение, способствовал балансу его композиции, светотени и «музыкального цвета». Говорят, что хроместезия – разновидность синестезии, при которой объединяются музыка и цвет, – была и у Мэрилин Монро. Как писал Норман Мейлер, «у нее такое смешение чувств, которого другие достигают с помощью наркотиков». У Владимира Набокова была графемно-цветовая синестезия – за буквами он видел цвета. Он описывал «синюю, переходящую в фиолетовое, группу с жестяным Ц, влажно-голубым С, черничным К». «Любопытно, – отмечал он, – что большей частью русская, инакописная, но идентичная по звуку буква отличается тускловатым тоном по сравнению с латинской». Список творческих людей с синестезией можно продолжить: Билли Джоэл, Джеффри Раш, Винсент Ван Гог, Мэри Джей Блайдж и, вероятно, Канье Уэст.

Мы до конца не понимаем, как и почему у нас формируется это смешение чувств. Согласно одной из гипотез, это результат нашего опыта взаимодействия с окружающим миром, и синестезия как-то связана с теми метафорами, которые присутствуют в родном языке. Мы видим плод, который тем слаще, чем краснее, и его цвет подготавливает наше восприятие именно к сладкому, а не к какому-то другому вкусу. А когда мы говорим о «кричащем цвете», «остром вкусе» и «слащавой мелодии», то что тут первично: метафоры ли приучили нас к сенсорным связям или они сами возникли как их отражение? Немецкие исследователи обнаружили похожее взаимодействие органов чувств у шимпанзе, показав, что обезьяны ассоциируют высокие звуки с белыми квадратами, а низкие с черными – точно так же, как и мы. Ученые утверждают, что в своей природной среде шимпанзе никак не могли научиться соотносить высоту звука с яркостью цвета, а значит, эта сенсорная корреляция врожденная, сформировавшаяся еще до того, как эволюционные пути наших общих предков разошлись.

Важно помнить, что подобные связи есть у каждого из нас. И, как мы вскоре убедимся, если их задействовать в едином синестетическом восприятии, чувства способны подпитывать и усиливать друг друга – это называется супераддитивным эффектом. Попробуйте лимонный напиток из стакана с острыми гранями, и вкус лимона покажется вам более резким и бодрящим. В комнате с угловатыми предметами обстановки, наполненной резким, свежим запахом, вы будете чувствовать себя бодрее и лучше соображать, чем в помещении с округлой мебелью и сладким, теплым ароматом.

Я полагаю, что все эти компоненты необходимо объединять и использовать, – чему, собственно, и посвящена моя книга. Я постараюсь показать, как кросс-сенсорные ассоциации, воспоминания и эмоции воздействуют на наше поведение и настроение, как на всем этом сказываются цвет, свет, звук и запах. Мы можем даже проследить свои ощущения в течение дня и выяснить, когда мы наиболее склонны к определенным мыслям и поступкам. Собрав все это воедино, я предложу вам своеобразные сенсорные рецепты с подробным перечнем всех компонентов идеальной обстановки – в зависимости от того, что вы хотите делать, чувствовать или воспринимать.

Когда я начал писать эту книгу, я работал над проектом для John Lewis, британской сети дорогих универмагов. Вместе с Джо, моим партнером по бизнесу, мы помогали разрабатывать дизайн специального места в отделе товаров для дома, где покупатели могли бы подумать о планировке помещения, выбрать цветовую гамму, материалы, мебель, освещение и предметы интерьера. Следовало создать у них ощущение игры, подстегнуть воображение. При этом покупатели должны были чувствовать себя свободно – брать в руки товары, трогать предметы и образцы материалов, разговаривать с сотрудниками и взаимодействовать с окружающей обстановкой. Обычно мы, британцы, во время шопинга держимся крайне чопорно, как в музее, где ничего нельзя трогать, а разговаривать можно только шепотом.

Мы приступили к работе над проектом точно так же, как и всегда: попытались найти сенсорные элементы, поощряющие определенное поведение и вызывающие чувства, которые позволили бы пространству выполнить поставленную задачу. Ностальгические, «знакомые» ароматы, такие как запах свежескошенной травы, способствуют креативному поведению, то есть располагают к поиску новых подходов и идей. Под высокими потолками и при неярком освещении мы чувствуем себя менее скованными и у нас включается воображение. Ощущение игры неразрывно связано с яркими красками, а сложные абстрактные изображения настраивают на игру больше, чем минималистский дизайн или реалистическая живопись. Мягкая текстура и теплые на ощупь материалы благоприятствуют сотрудничеству. Можно определить и оптимальный уровень полезного фонового шума, чтобы тот переключал внимание, тем самым побуждая к творчеству. Слишком громкие звуки раздражают, а тишина убаюкивает. Затем этот «сенсорный рецепт» был передан дизайнерам, с которыми мы сотрудничали. Яркая абстрактная живопись, приглушенный свет, мягкие материалы, ностальгические ароматы и негромкий фоновый шум в совокупности создавали обстановку, помогавшую покупателям освободиться от врожденной британской чопорности и дать волю воображению. В этой книге вы найдете множество примеров такого подхода.

Термин «сенсорный рецепт» подсказан идеей, что, подобно тому как врач прописывает лекарства в сочетании с диетой, отдыхом и умеренной активностью (хотя, к сожалению, в большинстве случаев – одни только лекарства), мы можем порекомендовать сочетание звуков, цветов и запахов, которое поспособствует решению конкретной задачи. Этот термин выглядит еще более уместным, если учесть тот полезный эффект – как психологический, так и физиологический, – который показал такой подход в медицине. В середине 1990-х годов в одной из шведских больниц провели эксперимент: пациентов, восстанавливающихся после операции на сердце, помещали в палату, где воздух был пропитан ароматом ванили, оказывающим успокаивающее действие. Этот запах сочетался с освещением цвета «розовый Бейкера – Миллера»: доказано, что этот оттенок снижает стресс и агрессию, его использовали в армии, чтобы успокаивать буйных солдат в карцере. Атмосферу в палате дополнял звук прибоя, который снижает частоту сердечных сокращений и уровень стресса.