— Не совсем уверен, — тихо вымолвил он. — Наводку дали, нужно её проверить. Но там не всё так просто. — выдал, нервно крутя ручку пальцами.

— Дак, действуйте. Землю носом ройте, но найдите мне доказательства. — возмущение так и прёт. Да я взорвусь просто.

— Мне нужно на это время.

— Время — это роскошь, которой у меня не было. У меня отца пытались убить! — ударил кулаком по креслу, прямо смотря в бледно-серые глаза мужчины.

У Олеси тоже серые, только более глубокого тёмного оттенка. Почему вспомнил её прямо сейчас? Так и засела занозой под коркой. — тряхнул головой, чтобы избавиться от насаждения.

— Мне нужны результаты. Чем скорее, тем лучше, — посылаю многозначительный взгляд. — И в первую очередь это выгодно для Вас. Не находите? — откидываюсь на спинку кресла.

— Вы правы, Дамир, для меня это будет лучше всего. — согласился пожилой мужчина и перевел усталый, полный боли взгляд на фотографию в рамке.

Распрощавшись с Мироновым. Отправился в больницу навестить отца.

Отец вот уже две недели находиться в коме. Каждый день жду новостей, что вот сегодня он очнулся. Но нет, телефон упрямо молчит.

С каждым днём в груди давит тяжелое чувство тревоги, грызёт изнутри до ломоты в костях. Что можем его потерять. Но я упорно отталкиваю эту мысль, не давая ей осесть в моей голове.

Оставил тачку на стоянке больницы и поднялся в отделение. В палате застал медсестру, меняющую капельницу.

Женщина обернулась на звук моих шагов.

— Добрый день, господин Абрамов! — поприветствовала она.

— Добрый, — прошёл вглубь комнаты, попутно рассматривая мужчину на больничной койке. — Скажите, Михаил Семёныч ещё в больнице? — поинтересовался я. — Хотелось бы с ним поговорить.

— Да, у него сегодня ночная смена. Возможно, сейчас врач у себя в кабинете, — сказала медсестра и вышла из комнаты.

Постоял немного около постели, поглядывая на дорогого мне человека, чьи черты были такими родными. Впитывая в себя каждую чёрточеку на его бледной коже. Но сейчас глубокие морщины прорезали его лицо. Оно стало угловатым, будто не живым. И от этого внутри разрастается давящее чувство тревоги.

Почему-то именно сейчас мне вспомнилось детство, когда мы с отцом ходили на рыбалку. Могли часами сидеть и ждать, когда клюнет очередная рыба. Наши разговоры у костра, его рассказы о своей молодости. Он всегда так интересно рассказывал, что можно было слушать часами. А когда Тимур подрос, стали брать его с собой. Мы были не разлей вода. Мужчина всегда пытался уделять нам больше времени.

Шагнул ближе, пододвинул стул к кровати и сел. Взял его руку. На тонкой прозрачной коже проступали паутинки тонких вен. Моё сердце неприятно сжалось, дрогнуло. Глотку сдавило спазмом, словно невидимые пальцы, не давая вдохнуть кислород.

Опустив голову на сложенные в замок руки, державшие ладонь отца. Мои мысли будто специально возвращались к тому времени. Тогда отец твёрдо решил, что мне пора остепениться и взяться за ум. Прекратить шататься по клубам, прожигая свою жизнь, завязать с гонками, с чем я был категорически не согласен.

После окончания института мы с пацанами хотели открыть автосервис. Прокачивать тачки для гонок и жить в своё удовольствие. Этот вопрос часто обсуждали, и казалось, что до мечты рукой подать. И я не собирался всё это бросать.

Но отец пошёл на кардинальные меры и заблокировал все мои кредитки. Мне пришлось быстро придумывать пути отхода. Требовались деньги. Я просто не мог жить без драйва. На тот момент казалось, это важнее всего.

Отец упорно вдалбливал мне простую истину, что вся империя Абрамовых достанется мне по праву первого. Как и ему, перешла от его отца, а тому от деда. И уже пора бы влиться в семейный бизнес.

Только это всё осталось мечтой.

В какой-то момент жёстко пришлось удариться о реальность. Пока я бунтовал и трепал нервы родным, проводя время в своё удовольствие.

Наша мама медленно угасала. У неё обнаружили рак желудка. Она чаще стала утомляться. Слабость была верным спутником, и всё реже появлялась улыбка на её лице. Те дни я запомнил надолго. Было тяжело знать, что любимого человека скоро не станет. Корил себя за то, что упустил время, которое мог провести с родным человеком.

Теперь это повторяется снова. И я не готов потерять ещё и отца. Только не так, не по чужой прихоти.

Потёр лицо руками, сбрасывая с себя воспоминания, встал и поправил одеяло больного. Зашагал в сторону выхода. Всё-таки нужно поговорить с лечащим врачом.

Дойдя до дверей с табличкой Снегирёв М. С. постучал, толкнул дверь и шагнул вглубь кабинета. Мужчина сидел за рабочим столом, заполняя больничные карты.

— Добрый вечер, Михаил Семёныч! — сказал, прикрывая за собой дверь.

— И Вам добрый вечер, — ответил он, снимая очки и потирая глаза. Откинулся на спинку кресла.

— Можете чем то порадовать. Каково состояние моего отца? — спросил я, подойдя ближе к столу, и сел напротив него.

— Состояние больного меня вполне удовлетворяет. Ушибы и гематомы почти сошли, переломы срастаются хорошо. На внешние признаки реагирует, а это хороший знак. Остаётся только ждать, когда пациент придет в себя.

Снегирёв встал из-за стола, прошёл в угол комнаты и включил кофемашину.

— Кофе будете, Дамир? — спросил мужчина.

— Не откажусь.

— Вы не переживайте так, у нас всё под контролем, персонал строго следит за показателям. — продолжил врач, забрал кружки и направляясь ко мне. — Можете быть спокойны, если будут изменения, я Вам обязательно сообщу.

Закончив свою речь, Снегирёв вернулся за стол.

Я сделал глоток кофе и поставил на стол. Крутил кружку пальцами. Что показывало степень моего беспокойства. Не люблю чувствовать себя бессильным, но в этой ситуации я бессилен как никогда.

— На выздоровление требуется много терпения, — заметил моё состояние Михаил Семёнович. — Поэтому не накручивайте себя раньше времени, молодой человек.

После разговора с врачом вернулся в палату. Стало немного легче. Значит, надежда есть на хороший исход. Подойдя ближе, склонился над отцом.

— Пап, сдаваться тебе ещё рано. Нужно поднять на ноги, найти врагов и наказать. Приди в себя, ты нам нужен. — прижался лбом к его голове. Надеюсь, он меня слышит. Попрощался, обещая навещать по чаще.

Выйдя из центрального входа больницы, направился к своей машине. И почти поравнялся с ней, как на сотовый поступил звонок.

— Слушаю, Владимир Михалыч, — ответил, уже садясь за руль.

— Дамир, мои люди взяли одного. Хочешь присутствовать? — услышал голос Миронова.

— Адрес? — произнёс отрывисто.

Был уже поздний вечер, когда я добрался до места встречи. Выруливаю на промзону, замечаю дорогу, ведущую к складам. Людей Миронова заметил почти сразу. Значит, уже здесь.

Притормозил напротив входа. Вышел и огляделся. Тихое местечко, вдали от городской суеты. Подошёл ближе. Охрана на дверях отступила, пропуская меня внутрь тёмного сырого помещения.

Пройдя глубже, увидел человека, подвешенного за руки. Поработали над ним знатного. Глаз заплыл, нос походу сломали, видны ссадины и синяки.

Миронов сидел за столом и поглядывал, как того ритмично прессовали, выбивая ответы.

— Без меня начали, — спросил я, подойдя ближе к Михалычу.

— Подготовили, так сказать. — ответил он.

— Кто он? — спросил, не отрывая взгляд от тела в центре.

— Местный барыга, прозвище Слон, — ответил мужчина. — Он продал С-4 две недели назад.

— Вы уверены, что это тот, кто нам нужен? — спросил, переводя взгляд на Миронова.

— Он один из трёх, кого допросили. И у него было то, что нас интересует.

— Что-нибудь сказал? — поинтересовался, уже зная ответ.

Владимир Михалыч покачал головой.

Подойдя ближе к человеку по прозвищу Слон, оглядел его.

— Плохо выглядишь, — констатировал я, глядя ему в лицо. Мужчина плюнул мне в ноги.

— Да пошёл ты! — за что и получил по рёбрам. Застонал сквозь зубы.