Свое дело Ольга Даниловна Рябоконь знала очень хорошо. Ника уже неоднократно встречалась с ней на местах происшествия, Рябоконь делала по ее делам экспертизы, поэтому должна была ее помнить.

Попросив Кешу подождать в коридоре, Ника постучала в дверь кабинета Ольги Даниловны.

– Войдите! – раздалось контральто эксперта из-за двери.

– Здравствуйте, Ольга Даниловна! – поприветствовала ее Ника.

– О, Ника, привет! Тебя, что ли, отправили по поводу вашего зарезанного? – удивилась эксперт Рябоконь. – Проходи!

Ника зашла в кабинет, села на стул, стоящий рядом со столом эксперта, расстегнула куртку и сняла шапку – разговор явно предстоял долгий.

– Представляешь, какой сюрприз? Расписали мне некриминальную «гнилушку», начинаю вскрывать, а тут такое… Чем там ваш Преображенский на труп смотрел, непонятно. Только куртку с трупа сняли, вот они, повреждения: и на свитере, и на спине. – Ольга Даниловна развернула к Нике монитор своего компьютера и, используя ручку как указку, стала показывать ей свои открытия.

– Значит, на куртке никаких повреждений не было?

– Нет, не было, – покачала головой эксперт Рябоконь. – Потом посмотришь куртку, она внутри вся в крови и продуктах гниения. А на свитере и футболке есть повреждения.

– Это хорошо, назначу медкрим по одежде. Сколько точно повреждений?

– Я ровно сорок насчитала.

– Какое примерно орудие, не понятно?

– Слушай, тут тебе ребята из медико-криминалистического отделения точнее скажут, но орудие было неширокое и не очень длинное. Как вариант, кухонный нож, – пожала плечами эксперт.

– Что давности, Ольга Даниловна?

– Ну, тут мы не всесильны, – развела руками Рябоконь. – Сгнил он в коллекторе. Думаю, что не меньше недели он точно лежит. Кстати, судя по зубам, ваш потерпевший был в возрасте тридцати пяти – сорока пяти лет. Зубы, кстати, хорошие, он – не частый пациент стоматолога. Волосы темно-русые.

– А, кроме ножевых, есть еще какие-то телесные повреждения? – уточнила Ника.

– Хороший вопрос, – хитро посмотрела на нее Ольга Даниловна. – Есть еще телесные повреждения. Нос у него сломан и на мягких тканях шеи я обнаружила кровоизлияние в виде полосы. Вот, посмотри! – Она снова показала Нике фотографию.

– Похоже на след от удавки, – заметила та.

– Ну, тут вы как следователи сами разбирайтесь, от удавки или нет, – ответила эксперт. – Но похоже на то.

– Ясно. Спасибо большое! – Ника встала, попрощалась с любезной Ольгой Даниловной и вышла в коридор. Ей осталось изъять у санитаров одежду с трупа неустановленного мужчины, а также биологические образцы для проведения геномного исследования, и именно для этих целей она и прихватила с собой Иннокентия, которому снова предстояло стать одним из понятых.

Кеша, ожидая свою наставницу, изучал на стене плакат с изображением поздних трупных явлений. Речиц свистнула ему, и они вдвоем снова спустились на первый этаж, вернулись в коридор морга, где напротив входа в дальнюю «гнилую» секционную, предназначенную для исследования особо разложившиеся трупы, притулилась комната санитаров. Угрюмый санитар притащил пакет с одеждой и конвертики с образцами, он и его не менее суровый коллега расписались в протоколе, и следователь вместе с практикантом наконец-то вернулись на свежий воздух. Пристроив изъятое в багажник, Ника села за руль и вырулила с парковки бюро.

– Ну, как тебе? – спросила она у Кеши.

– Здорово, Ника Станиславовна! Мне так понравилось, у вас такая интересная работа! А вы найдете, кто убил того мужика?

– Да кто это знает? Постараемся найти. Видишь, первая сложность заключается в том, что мы пока не знаем, кто наш убитый.

– А как вы будете устанавливать его личность?

– Поищем среди «потеряшек». Геном проверим по базам учета. Много разных способов. Поживем – увидим, – вздохнула Ника.

Вернувшись в отдел, Ника отправила Кешу отнести пакет с одеждой неизвестного мужчины в подвал, а сама заперлась в кабинете и с удовольствием сняла горнолыжные штаны, шуршание которых ей уже изрядно надоело. С грустью подумав, что обед она пропустила, Ника решила, что сейчас развесит вещи трупа на просушку, быстренько их осмотрит, а потом постарается уйти домой пораньше. Из-за того, что Ника внепланово поработала сегодня на месте происшествия и не успела закончить обещанное на выход дело, суббота и воскресенье обещали быть рабочими.

Вооружившись двумя парами резиновых перчаток, ножницами, большим ватманом и ключами от «вещдочки», Ника спустилась в подвал следственного отдела. Именно там размещалось помещение для хранения вещественных доказательств, а также комната с небольшим окошком, в которой можно было просушить окровавленную или мокрую одежду, которая во влажном состоянии могла очень быстро сгнить. А по сгнившей одежде никакие экспертные исследования уже не проведешь.

Ника отдала Иннокентию ватман и сказала, чтобы он постелил его на пол.

– А зачем нам ватман, Ника Станиславовна?

– Вещдоки будем фотографировать, – ответила ему Ника. – На, держи еще номерки.

Она сфотографировала пакет с биркой до нарушения целостности упаковки, а потом разрезала пакет. Помещение «вещдочки» моментально наполнилось трупным запахом. Одежда была пропитана гнилостной жидкостью и кровью. Ника заметила, что практикант слегка поморщился.

«Что же, пока парнишка держится молодцом, – подумала следователь Речиц. – На трупы отреагировал спокойно, с запашистыми вещдоками помогает».

– Ника Станиславовна, а как у вас получается не обращать внимания на запах? – спросил любопытный Иннокентий.

– Привыкла, – пожала плечами она. – Но сразу скажу, что если бы этот запах для меня был совсем невыносим, я бы не пошла сюда работать. Так что нюхай и определяйся, нравится тебе такая работа или нет, пока ты еще студент, – улыбнулась она.

Ника извлекла из пакета куртку, повертела ее в руках, проверила карманы. Внутренняя поверхность куртки оказалось обильно пропитана веществом бурого цвета, но никаких повреждений, как и сказала Нике эксперт Рябоконь, на куртке не было. В карманах пусто. Что ж, у убийцы, судя по показаниям Пети Одноногого, было много времени, чтобы очистить карманы от того, что могло бы помочь установить личность убитого. Куртка оказалась весьма добротной, с толстой подкладкой, так что версию о том, что потерпевший мог быть бомжом, можно было сразу отбросить. Затем Ника достала из пакета свитер и футболку, со стороны спины оба предмета одежды были изрезаны ножом практически в лоскуты.

– Видишь, Иннокентий, и футболка, и свитер обильно пропитаны веществом бурого цвета, похожим на кровь, – то ли спросила, то ли вслух прокомментировала увиденное Ника.

– Вижу! – Лицо практиканта снова стало выражать восторг, уже замеченный Никой на месте происшествия. – А почему вы говорите, что вещество, похожее на кровь? Это же точно кровь!

– А кровь это или, к примеру, варенье, нам потом эксперты в своем заключении напишут, – улыбнулась Ника.

– Судя по запаху, это вряд ли варенье, – снова поморщился Кеша. – А почему она бурая? Кровь же красная!

– Ох, кровь бывает не только красная, но и бурая, коричневая, почти черная и даже немного зеленая, когда начинает гнить, – провела ликбез Ника. – На, держи! Раскладывай на ватман и с номерком и масштабной линейкой фотографируй с двух сторон. Ярлычки и повреждения сфотографируй крупнее.

Пока Иннокентий возился с вещами и ватманом, Ника снова нырнула в пакет с вещами, достала оттуда носки и кроссовки.

– Кроссовки хорошие, фирменные. Точно не бомж, – прокомментировала она и передала вещи Кеше.

Наконец из пакета были извлечены джинсы потерпевшего, тоже все в каких-то пятнах. Визуально было непонятно, это была то ли кровь, то ли трупная сукровица. «Экспертиза покажет», – подумала Ника. Но тут ее ожидал приятный сюрприз: в кармане джинсов она нашла чек из кафе. И, судя по названию кафе, располагалось оно на границе Энской области и Алтайского края. «Грани Алтая». Ника как-то раз и сама там обедала.