– Сейчас? – с ужасом спросила я, забыв осведомиться, когда это я успела дать согласие. – Но я же не одета…

– А я и не заметил, что вы голая!

Он подхватил меня под локоть, снимая с кресла, как пушинку с рукава. Я полетела рядом, растерянно слушая его уговоры:

– Выглядите вы вполне адекватно. Я тоже не буду переодеваться.

Я кинула косой взгляд – как будто это ему было надо! Он перехватил мой взгляд и, неправильно его истолковав, на ходу расслабил и стянул галстук. Сунул его в карман пиджака, расстегнул воротник рубашки.

– Нормально?

– Д-да… – я уселась в машину, с тоской разглаживая юбку… пятно вот… и голову бы помыть… И вообще.

Шеф сел за руль, увидел, как я тоскливо пялюсь в зеркало. Бодро отрапортовал:

– Помада не съедена, тушь не размазалась, румяна в пределах нормы!

– Интересно, когда вы это только успели заметить, – проворчала я.

– Я вообще замечательный! – охотно согласился шеф.

– Ну да, сам себе рекламу не сделаешь, никто не заметит…

Глеб мельком глянул на меня.

– Ну вы же не замечаете.

Что-то он разошелся. Настроение хорошее? И что я его родственникам должна говорить?

– Какая у нас легенда? – как профессиональный подпольщик осведомилась я.

Шеф пожал плечами.

– Наша сила – в правде. Мы вместе работаем…

– И все? – уточнила я.

– Остальное само собой разумеется. Я здоровый взрослый мужчина с нормальной ориентацией…

Я, как всегда, блеснула своим остроумием. Теперь самое время заткнуться, потому что на язык так и просилось: ”А докажите!” Можно ведь было совершенно спокойно и убедительно объяснить, что я на такую ответственную роль не гожусь и скорее испорчу, чем подниму настроение несчастной старушке, наконец дождавшейся заветной кандидатки в снохи…

Шеф вытолкнул меня из-за своей спины, за которой я безуспешно пыталась скрыться.

– Знакомься, мама, это Наташа.

– Здрассьте…– выдохнула я. Не была она никакой старухой – моложавая леди, очень ухоженная и хорошо одетая, выглядевшая лет на сорок с небольшим, хотя даже по самым приблизительным расчетам было ей не меньше полтинника с хорошим гаком.

– Добрый вечер, Наташенька, – сказала она приветливо. – Проходите-проходите, вы совсем замерзли. Ужасная погода, правда?

Направляемая ладонью Глеба, я настороженно, как в тыл врага, проникла в глубины квартиры. Старого типа, очень просторная, евро-отремонтирована… Мы были последними, и Ольга Викторовна немедленно начала загонять всех за стол. Похоже, нас собирались усадить поближе, но шеф вовремя просек ее маневры, и мы удрали на другой конец стола. Теперь справа у меня был Глеб, за которым я всегда могла укрыться, а слева пожилой мужик, отнесшийся к моему появлению благосклонно, но без особого любопытства. Родственники были разных возрастов, внешностей и комплекций. Я с облегчением убедилась, что большинство обходится без бриллиантов и прикидов “от Кардена”, и что день рожденья обещает быть традиционным – с долгими поздравлениями в стихах, обильным питьем и бесконечной едой.

Я уцепилась за высокий бокал с шампанским и поглядела вверх, на вставшего шефа.

– За тебя, родная! – сказал он просто.

Краткость – сестра таланта. Я махом опрокинула в себя бокал. В пустом желудке сразу потеплело. Шеф методично накладывал в мою тарелку горы салатов.

– Куда мне столько!

– Ешьте, от вас скоро одни глаза останутся!

Ну да, как у подвальной кошки… Салаты в тарелке не залеживались, тосты множились и длились, шеф раз за разом заполнял мой бокал, который я также автоматически осушала. Через некоторое время к моим “одним глазам” прибавился еще один живот – но зато какого размера!

– Потанцуем?

А что, уже время танцев? Я вытерла рот салфеткой и полезла из-за стола вслед за шефом. У Глеба Анатолича было, похоже, врожденное чувство ритма, и я с удовольствием двигалась вслед за его крепким – ни единой жиринки, позавидуешь! – телом. От него вкусно пахло, и я уже не пыталась придумать тему для разговоров – и без того было неплохо. Когда музыка, наконец, смолкла, я обнаружила, что бессовестно улеглась на широкую теплую грудь шефа, и что он нисколько против этого не возражает.

– Вы замечательно танцуете, – сказал он.

– А где тут у вас можно покурить? – отозвалась я совершенно в тему.

Он увел меня на кухню размером со всю мою квартиру, дал прикурить от газовой зажигалки.

– А вы?

Он пожал плечами, засунув руки в карманы.

– Бросил.

Я выдохнула дым в форточку – да здравствует здоровый образ жизни!

– Да я вообще-то тоже – так, под плохое настроение или под пьянку.

– А в данный момент?

– Нет, что вы, тут у вас хорошо! И родственники хорошие! Я даже не ожидала.

– Думали, будет что-то более ужасное? По мне судили? – засмеялся он, и я слегка на него загляделась – выпивка сделала его более раскованным и симпатичным.

– Нет, по вашему… э-э… положению…

Я не успела договорить, как поняла, что ляпнула что-то не то. Он кинул зажигалку на широкий подоконник.

– Вы хотели сказать – судя по моему кошельку?

Я растерялась – да откуда я знаю, что я хотела сказать? У меня и в трезвом-то виде язык мысли на пять километров обгоняет.

К счастью, в кухню впорхнула его юная мамаша. Окинула нас блестящим взглядом.

– Беседуете?

И непринужденно кинулась споласкивать тарелки. Глеб сморщился:

– Мам, ну зачем? Женщина с бюро…

– Все равно чужие руки! – перебила Ольга Викторовна. – Свои-то надежнее, правда, Наташа?

Я фыркнула:

– Ну не знаю! Были бы деньги – я бы с удовольствием кому-нибудь за мойку-уборку доплачивала!

Глеб подмигнул, засмеявшись:

– Что, мам, тест на идеальную сноху не прошел, а? Не пугайтесь, Наташа, она в каждой молодой женщине видит кандидатку мне в жены!

Ничуть не смутившись, мамаша, продолжая энергично греметь тарелками, кивнула:

– А что делать старухе-матери, когда такой великовозрастный оболтус не может сам найти себе половину!

– Ленится, – сообщила я доверительно. – Или не там ищет.

– Ну конечно! – подхватил шеф. – Куда мне до вашего опыта! Только что-то не вижу, чтобы он увенчался успехом!

– Зато я, по крайней мере, что-то пытаюсь сделать, – я щелчком выкинула сигарету в форточку. – А по вам это незаметно!

– Неужели?

Я поглядела на его мамашу: она стояла, погрузив руки в воду, и переводила глаза с сына на меня.

– Насколько я поняла, вы вместе работаете?

– Вернее, я работаю у Глеба Анатольевича, – официально сообщила я. – Уже почти год.

– И как он вам как начальник?

Глеб посмотрел на меня с веселым интересом:

– Мне выйти?

– Да ладно уж, оставайтесь, – протянула я, наслаждаясь минутной раскованностью, которую породили то ли шампанское, то ли праздник, то ли необычное поведение шефа. – Ну что сказать… видела я начальников и похуже.

– Вы просто не представляете, как мне не хватало вашей щедрой похвалы!

– Рада доставить вам удовольствие. Теперь ваша очередь.

– Моя?

– Ну да, похвалить подчиненную! Я же работаю у вас почти год! Могли вы составить обо мне какое-нибудь мнение?

Глеб демонстративно задумался. А я вдруг трезво подумала: какое, к черту, мнение? Фирма у него не одна, и знать и помнить всех своих служащих он вовсе не обязан. Другое дело, что в последнее время я с ним постоянно сталкиваюсь нос к носу – и все не в самом лучшем виде.

– Ну что я могу сказать… – протянул он, передразнивая меня. – Если бы вы не тратили столько сил и времени на устройство личной жизни…

– Советуете переключиться на карьеру? Думаете, мое положение на личном фронте настолько безнадежно?

– Я этого не говорил. Просто предлагаю вам немного расслабиться. Взять тайм-аут. Хотя бы на сегодняшний вечер.

Ну я и расслабилась – до такой степени, что к концу дня рождения была готова полюбить не только Глеба Анатолича и его законсервированную мамашу, но и прочих их друзей и родственников. Лишь твердая рука шефа удержала меня от попыток облобызать на прощание всех присутствующих. Я спускалась по лестнице, цепляясь обеими руками за перила – Глеб деликатно поддерживал меня за талию – и пела замечательно громко и душевно “Ой, мороз…” Ступени под ногами все время куда-то девались, отчего песня получалась еще задушевнее: “Ой, мороз… ох, мороз… блин, мороз…” Я пинком открыла дверь – в разгоряченное лицо ударили холодный ветер и дождь. Я с удовольствием поежилась и, широко шагнув с крыльца, до колен провалилась в какую-то канаву.