После спада уровня воды Бахр-эль-Джебель и Бахр-эль-Газаль образуют на залитых территориях коварные озерца и омуты, заливы и каналы, а всё это окружает чащоба камышей, тростников, папирусов и высокой слоновой травы (от 5 до 6 метров). Эта чащоба связана сетью водорослей, вьющихся растений и водяной капусты, а озёрца и заливы покрывает толстый ковёр водяных лилий и ряски. В некоторых местах водоросли и плавающие острова задерживаются на выступающих из воды ветвях амбачи23, и тогда возникают преграды, загораживающие судну дальнейшую дорогу. Только очень опытные и испытанные моряки, знающие всяческие тайны Бахр-эль-Джебель, представляют, как отыскать надлежащее направление и выход из лабиринта каналов, заливов и топких болот.
Разливы оказывают огромное влияние на положение диких зверей, живущих на прибрежных лугах и в степях, поскольку нередко вынуждают стада антилоп, газелей и буйволов к поиску пастбищ и удобных водопоев в других, часто очень отдалённых районах. За антилопами следуют львы и другие хищники, в результате случается так, что окрестности, год назад кишащие всякого рода зверями, – внезапно пустеют, как будто коснулась их эпидемия. То же самое происходит и со стадами слонов, если вода заливает слишком высоко прибрежные тростники и травы, представляющие их излюбленный корм.
Яцек слышал порой сетования охотников, посещающих отца, которые, отправившись на Бахр-эль-Джебель или Бахр-эль-Газаль и, следовательно, в местности, известные огромным количеством всяческих зверей, возвращались разочарованные, с такой ничтожной добычей, что даже стыдились говорить об этом. Поскольку успех экспедиции – это прежде всего поимка королевской цапли (китоглава) и нильских козлов – в большей мере зависел от опытности Мохаммеда, знающего топи обеих рек лучше, даже чем африканцы, живущие на этих берегах, подросток впитывал каждое его слово, с не меньшим вниманием, нежели это делали оба взрослых человека. Только Дзика зевала время от времени, но Яцек точно знал, что именно под ее маской скуки скрывается большая заинтересованность беседой.
Когда наконец были обсуждены последние подробности экспедиции, определено необходимое количество запасов продуктов питания, приборов, инструмента, а также складных клеток для зверей – хозяева судна попрощались с капитаном и вместе с детьми прошли на тенистую веранду здания клуба. Команда «Нефертити» запустила в движение машины, корабль дрогнул, дал предупредительный сигнал и, легко отчалив от мола, поплыл к своей пристани на правом берегу реки, оставляя за собой борозду вспененной воды.
В течение нескольких последующих дней, Яцек жил как в лихорадке. Он неустанно кружил между двумя районами города, а точнее говоря, между отцовским домом, бунгало пана Равича и пристанью, к которой была пришвартована «Нефертити». Он то помогал отцу в упаковке оружия и фотографического снаряжения, то снова ехал с Мохаммедом за покупками в Омдурман или же притворялся, что помогает в работах на «Нефертити». Тем временем, однако, он чаще посиживал в маленькой каюте, которая во время экспедиции предназначена была ему для проживания. Яцек повесил на стене свою малокалиберную винтовку, охотничью сумку, полную патронов и приспособлений для чистки ружья, а рядом фотоаппарат. Маленькую же кинокамеру, которую подарил ему пан Равич в день рождения, он поместил вместе с запасной киноплёнкой в стальной водонепроницаемый ящик. В два других, значительно больших, стальных герметически закрываемых чемодана он сложил бельё, туалетные приборы, коробки для бабочек и снаряжение для ловли и консервирования насекомых.
На судне он часто встречал Дзику, которая хозяйничала здесь, как у себя дома. Яцек вынужден был признаться себе в душе, что справлялась она с хозяйственными делами, как опытная женщина.
«Нефертити», как известно, была построена как туристическое судно, следовательно, в палубной надстройке на корме24 находилось несколько кают, порядочная столовая и курительная комната, не говоря уже о ванной комнате и даже отлично обустроенном фотокабинете. Железные лесенки вели на крышу надстройки, откуда было удобно наблюдать обширное ландшафтное пространство Нила.
На «Нефертити» всегда заботились об идеальной чистоте помещений и комфорте для туристов, поэтому команда в этом плане не имела дополнительных хлопот при подготовке судна к экспедиции. Окна и двери всех кают были снабжены сетками, предохраняющими от попадания в каюты комаров и всевозможных назойливых мух. Однако Дзика настояла, чтобы у коек обоих ловцов и в каюте Яцека были закреплены москитные сетки.
На палубу внесли кинокамеры, треноги, герметичные стальные коробки с несколькими тысячами метров цветной киноплёнки, охотничьи ружья, коробки с патронами, химикаты для проявления фото- и киноплёнки, а также коробки и ящики различной величины. Всё это нужно было разместить и сложить так, чтобы каждый предмет было легко найти, но в то же время он не мешал в повседневной жизни.
После всего этого пан Равич принёс помповые (воздушные) ружья, служащие для стрельбы усыпляющими зарядами. Двое людей несли за ним довольно большую коробку, наполненную цветными ампулами. На крышке коробки была наклеена инструкция, в которой для каждой определённой группы зверей предназначалась ампула своего цвета, которая содержала такое количество снотворного вещества, которого было достаточно для усыпления зверя соответствующей группы на время, необходимое для помещения добычи в клетку или для обезопасивания зверя.
Следующим необычным грузом был полуторатонный грузовик, приспособленный для езды в условиях бездорожья на территориях суданской саванны и степи. Грузовик должен был оказать громадную помощь при охоте на канну, самую большую африканскую антилопу, некогда очень распространённую, теперь же чудовищно истреблённую на Африканском континенте.
Когда наконец были закончены все работы, связанные с подготовкой «Нефертити» к дальней экспедиции, когда вся команда – состоящая, кроме капитана и штурвального, из механика и его помощника, двух кочегаров, четырёх матросов, повара с помощником, а также юнги для услуг – заняла свои места на судне, приблизилась минута расставания.
На помосте пристани собралась порядочная группа, в большинстве состоящая из семей членов команды. Мужчины были одеты в широкие белые ширвалы25 и такие же джалабии26, на головах же имели обмотанные белые тюрбаны – имма. Женщины для этого торжественного момента сменили свои повседневные одежды на праздничные белые одеяния. Приоделись они, таким образом, в широкие синьтян27, а также вышитые золотом кафтаны28, на которые набросили длинные абайи29.
На ноги надели чулки, а ступни их сидели в красных сафьяновых кивкав, что означает в туфлях с поднятыми вверх носками. Освежили они также свои причёски, которые согласно действующему в Омдурмане обычаю сооружаются из очень многих искусно сплетённых косичек, с золотыми украшениями, искусно воткнутыми в волосы. Их шеи и уши были украшены ожерельями и серьгами, также изготовленными из золота. Почти все женщины имели на пальцах множество перстней, а на сгибах рук и лодыжках обеих ног – тяжёлые серебряные браслеты. Никто видимо не удивлялся этой выставке драгоценностей, поскольку старый обычай в Судане предписывает мужчинам помещать свои сбережения именно в такого рода украшения, которые жена обязана носить на себе и таким образом создавать имидж богатства для своего мужа. В случае необходимости такие драгоценности легко продать, потому что золото и серебро имеет на рынке установленную цену и всегда найдутся желающие купить их.
Кучка детей, трогательно прижимающихся к коленям матерей, также была одета в праздничные хлопчатобумажные худум30. Большинство мальчиков имело на головах фезы31 или тюрбаны; причёски девочек ничем не отличались от причёсок их матерей, только на коричневых детских личиках более отчётливо проступали широкие шрамы племенных знаков.
