– Ну вот что теперь с вами делать, паразиты! Все в папашу! Тот тоже! Напакостил – и наутек!

– А где папа? – сразу же спросил трехлетний Паулс и посмотрел на мать огромными голубыми глазами.

– Папа объелся груш и теперь лежит в больнице! – объявила Инта, вытирая синие волосы сына.

– А мы к нему поедем?

Пятилетний Витас выбрался из полотенца, в которое его закутала Лига.

– Кто это говорит? Мальчик с синей головой и мальчик с синим пузом? Посмотрите на себя! Вас не то что в больницу – из дома нельзя выпускать! Весь народ в обморок попадает!

Дружный рев был ей ответом.

– Пашка и Витька! – по-русски назвала племянников Лига. – Хватит реветь! Лучше посмотрите, что я вам привезла!

Малыши разом замолчали и уставились на тетку.

– Тетя Лига, а ты откуда взялась? – поинтересовался старший.

– Прилетела на воздушном шаре!

– Чтобы нам подарки подарить?

– Конечно! Зачем же еще нужны тетки!

Она оглянулась в поисках чемодана и вспомнила, что бросила его у двери. Помчавшись к выходу, она распахнула входную дверь и чуть не сшибла старика, поднявшего было руку, чтобы постучать.

– Ой! Простите меня, – по привычке по-русски сказала Лига.

– Да ничего, ничего, – ответил старик.

Она схватила чемодан и тут только поняла, что ответили ей также на чистом русском языке.

– Дядя Петерис, заходите.

Инта выглянула из-за спины сестры и поздоровалась. Старик смотрел смущенно и не торопился входить.

– Да не бойтесь, это моя сестра Лига. Приехала из России и пока не адаптировалась. Лепечет по-русски, словно кто-то ее понимает!

– Да меня, кажется, прекрасно поняли, – улыбнулась Лига.

– Да, да, – перешел на латышский старик и заторопился: – Я не вовремя, вижу. Потом зайду. Хотел попросить немного чаю, заварки то есть.

– Сейчас принесу.

Инта убежала. Старик все мялся у порога. Лига втащила чемодан, и на него тут же налетели племянники. Пока разбирали подарки, Инта вынесла старику пачку чаю, и он ушел.

– Наш сосед дядя Петерис.

– Мне показалось, он русский.

– Думаешь?

– А ты не заметила, что он говорит по-русски без акцента?

– А ты когда успела заметить? И вообще, старайся говорить по-латышски. Тут русских не любят.

– А их тут много?

– Немного. Русские по городам живут. Здесь ведь ни работы, ни жилья порядочного нет.

– Говоришь, как коренная латышка. А ведь мы с тобой на четверть русские по нашим бабушкам. И по-русски ты говоришь не хуже меня.

– Об этом тут лучше никому не докладывать. Иначе работы вообще не найти. Ну чего ты стоишь? Раздевайся, мойся и приходи ко мне. Я тебе все расскажу. Ведь это просто кошмар!

Оказалось, на все про все Инта отвела сестре десять минут. Не успела та вымыть руки, как ее уже потащили на кухню, посадили за стол и стали подробно, с лирическими отступлениями типа «он подлец, а я святая», рассказывать всю трагическую историю с начала. Только ближе к ночи, чувствуя себя выжатым грейпфрутом, Лига добралась до своего нового пристанища.

На теткиной половине дома было три малюсеньких комнаты и довольно большая гостиная. В комнатушке, отведенной Лиге, помещались узкая кровать, комод, зеркало и два стула. Уставшая после дороги и бурной встречи с сестрой, она даже вещи не стала раскладывать. Бухнулась на кровать и стала думать об Антоне. Последний раз она звонила ему, когда выехали из Риги. Все тот же плачевный результат. Ни ответа, ни привета. Как вообще можно так долго обижаться? А если дело не в обиде? Вдруг с ним что-то случилось?

Лига села на постели с сильно бьющимся сердцем. Боже! А если Антон в больнице? Надо немедленно звонить его родителям! Она схватила телефон и тут же представила, что скажет ей свекровь Тамара Георгиевна. Она плохая жена, она бросила мужа, она стала причиной… Ужас! Тогда кому? Селезневу! Тот должен знать, где приятель. Она лихорадочно набрала номер.

– Сереж, привет, это Лига.

– Здорово, ты чего ночью звонишь? – удивленно и, как ей показалось, растерянно спросил Селезнев.

В трубке слышались какие-то голоса, музыка. В клубе зависает.

– Сереж, прости, не могу до Антона дозвониться. Ты не знаешь, где он?

Она чуть было не спросила, не случилось ли с ним чего-нибудь, но в последний момент испугалась.

– Не знаю. Сегодня не видел.

– А когда видел?

– Вчера вроде. Случайно на улице.

– А…

Как узнать, все ли с мужем в порядке?

Пока она соображала, как бы половчее задать вопрос, в трубке вдруг явственно послышался голос Антона:

– Серый, хватит трепаться! Мы тут…

И вдруг в телефоне стало тихо. Так тихо, что у нее зазвенело в ушах. Селезнев отключился, а она продолжала держать мобильник возле уха.

И что это было? Пока она тут мучается из-за их ссоры, муж спокойно развлекается с приятелями? Хотя теперь, по крайней мере, ясно, что он жив, здоров и вполне весел. С другой стороны, что же ему теперь, не есть и не пить? Нет, пить, конечно, можно, но только помирившись с женой. К чему этот спектакль с отключенным телефоном? Наказать решил? Пусть жена мучается и страдает, а я пока развеюсь в ночном клубе? А если ее самолет разбился? А если автобус попал в аварию? А если она упала и сломала ногу? Неужели он о ней совсем не беспокоится?

Она попыталась вспомнить, когда в последний раз Антон волновался за нее, переживал, нервничал, вот как она сейчас. Некстати вспомнился случай, когда перед самым Новым годом она задержалась в архиве университета, хотя они должны были уезжать в Купчино. Антон тогда все телефоны оборвал, разыскивая жену, а потом наорал на нее из-за того, что по ее вине они опоздали. Пример был совсем неподходящим, но ей почему-то стало очень жалко себя. Так сильно, что она разревелась и рыдала, пока не уснула.

Лига проснулась с мыслью, что у нее очень тяжело на душе. Не открывая глаз, подумала, что душевная тяжесть какая-то уж слишком конкретная, хотелось снять ее с груди. Она с трудом разлепила заплывший от слез глаз и увидела, что у нее на животе, подложив под синюю голову ладошку, спит младший племянник. А что не поспать? Тепло, мягко. Лига осторожно повернулась на бок. Малыш сполз и тут же свернулся калачиком. Ах ты, мой хомячок пузатенький! Лига вспомнила Мишку и улыбнулась. Как там, кстати, у него дела? Отстала от него бывшая или нет? Она закутала Павлика одеялом и, отойдя к окну, набрала номер друга.

– Здорово, жаворонок бесноватый, – тут же ответил тот, – чего будишь ни свет ни заря?

– Мишка, ты жив? У тебя все хорошо?

– Да. Все отлично. Давай позже перезвоню.

– Ты спишь еще или…

– Или, – отрезал верный друг. – Не приставай!

Он повесил трубку. И ты, Брут?

От осознания того, что ее бросили абсолютно все, она снова заплакала.

– Блин, я его обыскалась, а он к тетке под бочок пристроился и дрыхнет!

Инта вошла в комнату и склонилась над сыном.

– Не забирай, – попросила Лига, – пусть спит. Он такой плюшевый.

– Ага, плюшевый, пока спит. А проснется, сразу поймешь, что такое фунт лиха. Ладно, пусть досыпает. Пошли, я тебе расскажу про наши дела. Ты ревела, что ли? По мужу скучаешь?

– Да. Знаешь, мы с ним…

– Ни разу не расставались? Да фигня! Поскучает – крепче любить будет!

Неужели? Это она из своего опыта? Лиге вдруг захотелось сказать сестре что-нибудь обидное и резкое, но Инта уже тащила ее за собой:

– Пошли, у меня для тебя есть предложение.

На кухне она быстро поставила перед сестрой чашку, налила кофе и села напротив. Ее темные глаза горели азартом и вдохновением.

– Для тебя есть работа! – объявила она.

– Что?

Лига, не успев сделать ни глотка, отставила чашку.

– Смотри, расклад такой. Мне здесь работы не найти. Ни образования, ни связей, короче, дело тухлое.

– А у меня что, есть связи?

– К черту связи! У тебя есть кое-что получше! Ты сколько языков знаешь?

– Английский. Немецкий.

– Латышский и русский. Итого четыре! Ты полиглот!