Телефон его не отвечал.

После двадцатой попытки дозвониться до него мне все же ответили.

— Алло, Виталь, ну где ты там спишь. Вчера сам трезвонил, а теперь игнорируешь. Ты нужен мне сейчас. Где ты?

— Алло. Влад? — женский голос мягко ответил мне в след. Я уж было подумал что ошибся номером, но моментально понял, сто это мама Виталика.

— Мария Степановна? Что случилось? Где Виталик? — сначала в трубке послышался шум и шорох, поэтому я подумал, что она передает телефон сыну. Но после шорохов раздался всхлип.

Нет, нет, нет, нет. Пожалуйста, не надо! Чертово мировоздание! Чертовы небесные силы! Молю вас не делайте этого!

— Влад. Вчера Виталик ехал к тебе. Вечером, на транспортном шассе произошла авария — …пауза — Влад, Виталик, он, разбился.

Вы когда-нибудь слышали, как трескается сердце? Как бьется ваш мир? Так же как стекло, но намного громче и больнее. Словно все, что вы, когда- либо имели, пропало за мгновение.

Так вот. Я лишился всего за сутки. Рекорд.

— Он… — я не успел договорить.

— ОН ЖИВ! Он лежит в коме, в тридцать восьмой больнице.

Жив, жив, жив. Жив! Он жив! Чертово мироздание, спасибо.

Я не успел собраться и выбежать из дома, голос из трубки меня прервал.

— Он жив. Но врачи говорят, что он может не протянуть горло. Я и муж в больнице. Я думаю он будет рад если бы придешь.

Может не протянуть? Нет. Не сейчас. Он должен жить! Должен ждать меня. Я ведь так и не ответил ему.

Я мчался как можно быстрее, от моего дома до больницы № 38 было всего двадцать пять минут. Впервые в своей жизни я бежал так быстро. Подошва горела, сердце стучало, а дыхание словно и вовсе пропало. Умру? Задохнусь? Все равно! Я должен его увидеть.

Я уже потерял одного дорогого мне человека и сейчас второй такой из-за меня лежит в больнице. И он может не протянуть до моего прихода. Времени не было, и я, не осознавал что впереди меня, не больница, а это главное.

И вот, реанимация, палата номер семь. Черт! Этот мир хочет убить меня как можно быстрее. Боль от утери распирала мою грудь и опускалась тяжким грузом. Передо мной лежал Виталик. Все его тело было изранено, и отовсюду торчали трубки. Датчик сердцебиения раздражающе пищал. Он дышит, — а это главное.

Я не знаю говорил ли Виталик родителям о его чувствах ко мне, но они удалились из палаты. Хотя я видел, как тяжело им это далось. Я сел возле прикроватной тумбочки и взял руку парня.

— Эй — я задыхался в одышке, но пытался быть более тихим. — ты разве не ко мне ехал? Какого черта ты здесь валяешься. — Я говорил с ним непринужденно, рассказывал о том, какой он нытик, кокой из него друг и что я очень сильно им дорожу. Рассказал о той чуши которую парят врачи о том что он не очнется — Смешно не правда ли? — еще никогда в жизни я не сжимал чью-либо руку так крепко.

Мое сердце было готово остановиться при виде аппарата, который то и дело снижал цифры пульса на экране.

— Виталь — говорил я уже сквозь слезы — Ты, правда важен мне и нужен. Я просто не смогу без тебя. Ты это понимаешь? — я сжал его руку сильнее и опустил к ней голову. Вся эта сцена напоминала фильм, но все было серьезно и напряжение во мне просто не выдержало. — Если ты очнешься, я сделаю для тебя все, слышишь? Я отвечу на твои чувства. Я буду рядом. Просто не уходи.

В ответ я услышал лишь тишину. Выйдя из палаты, я направился на пост медсестры. Но это было бесполезно, ведь уже весь персонал бежал в палату номер семь.

Огромное и теплое сердце моего друга остановилось.

Мне пришлось посетить еще одни похороны. И признаюсь честно, я не планировал снимать траур никогда. Смысл жить в этом тихом мире покинул меня.

***

Прошло так много времени и вот я снова тут. Много. А если быть точнее то два с половиной года минули с того лета. Я всегда был готов вернуться, но сделал это лишь сейчас. Что же изменилось с той поры?

Ну что ж. Многое. Например, я больше не работаю в компании. Теперь я журналист. Меня уволили, а если быть точнее попросили уволиться по собственному. На мое место уже был найден новый человек. Вот и ушел. Журналистом я пошел не сразу. Но профессия меня затянула.

Для меня странно снова стоять на этом вокзале, дороги здесь все такие же чистые. И это уже не начало новой истории со счастливым концом. Это конец старой. Ведь сейчас я стою на вокзале, чтобы уехать. И стою я один.

Я приехал сюда по работе два с половиной месяца назад. Я был рад вернуться, и я обещал. Первым делом хотел найти себе пристанище. Но к великому удивлению встретил знакомого.

Проходя через мост, я наткнулся на парня, сидевшего у самых перил. В руках он держал букет роз. Шея его была обвязана красным шарфом, а одет он был в легкое пальто. Я узнал его почти сразу, но не был уверен, узнает ли он меня. Но он сам меня окрикнул и был рад видеть.

Из его рассказов я узнал многое. Например, о том, что он больше не влюблен в подругу детства и нашел себе пару. К нему он кстати и направлялся, но от смущения, по дороге делал передых.

Я узнал многое, но он не рассказал основного. Когда я спросил у него о Ксении, но он сразу замолчал. Он посоветовал мне самому узнать все подробности. Мое сердце уже не так трепыхало при упоминании Ксюши. Но внутри что-то защемило.

Первым делом я конечно же отправился в дом девушки. С моего прощания прошло так много времени, но это место почти не изменилось. Оно скорее стало пустым. Минимум охраны, да и то не те огромные парни с дубинками в руках. Собачий вольер непривычно пуст. Хотя даже после усыплении старых собак Игорь в этот же день привез щенков.

Я позвонил в дверь, но открыл мне не дворецкий Владимир, а старая и полная женщина. У неё я узнал, что дом этот уже как два года не используют. Хозяева переехали, куда не знает, но по её словам, произошло здесь что-то ужасное. И вот, мое сердце снова пропустило удар.

Я долго думал, что же дальше. Изначально, поспрашивал у местных журналюг, не знают ли они чего, но те только отнекивались, да увиливали от ответа. Я пришел к выводу, что нужно идти напрямик.

Что может быть лучше, чем просто взять интервью у начальника местной полиции. Пусть не сразу, но этот хмырь меня узнал. Он долго прикидывался незнайкой, но все же поведал мне историю, от которой зашевелились волосы.

— Я расскажу все, только с гарантией что мое имя нигде не всплывет.

— Вам не стоит волноваться, я напишу вам расписку.

— Тогда ладно. Слушай. — Глубоко вздохнув, он потер челюсть и начал вещать — Случилось это почти через месяц после твоего отъезда. Все было как всегда. Праздники, банкеты, игры. Ничего необычного. Вот только это с виду было так безоблачно. В один осенний день, числа двадцатого, наверное. В участок поступил звонок. Звонивший заявил, что видел как мужчина, девчонку схватил и утащил. Куда, когда? Ничего не ясно. Ну мы стало быть и выехали на поиски — он остановился и прочистив горло продолжил — Видели все это возле охранного агентства Игоря, отца Ксении. Ну, я человек не глупый. Знаешь ли, к нам в город разный контингент приезжает. И на всех мы справочки наводим. Как говорится предохраняемся от неожиданности. Точно помню, в тот день дождь еще пошел. — он снова замолчал, наверное все-таки подбирал слова. — В этот день, было заведено одно негласное дело. Почему негласное? Потому что заявления никто не подавал. Девчонку мы нашли, вернее я нашел. Разорванное платье, кровь, синяки, ссадины. Все говорит об изнасиловании. В тот день, я пожалел, что вообще работаю в полиции. — и снова молчание.

Он долго думал что сказать, но решил не церемониться.

— Той девушкой была Ксения. — я это уже понял, но сердце все же замерло от шока — а насильником был Григорий. — нет, я ошибся, именно тут мое сердце остановилось. — Я не знал что делать, впервые за все время своей работы, я не знал что делать. Когда я вывел Ксению на улицу, она еле стояла на ногах. Прямо перед машиной она упала, молила меня отвести её домой. Лицо не выражало никаких эмоций. Вообще никаких. Я отвез её домой, но увидав коттедж, она заплакала, словно я должен вести её в другое место.