Нашёл. К самому бару не приближался, рассматривал его издалека. В округе так и крутились члены банды скорпионов. Десятков пять, если не больше. Кто-то просто оглядывал место, другие занимались делами, например разгружали ящики у баров.

Идти сразу к нужному месту не рискнул. Если тот человек — главарь банды скорпионов, я не выберусь отсюда живым. Навалятся толпой, и никакие силы не помогут. Я узнал место, что находится вокруг, и теперь продумывал план. С час простоял там, зайдя в один из переулков, чтобы на глазах не мельтешить, и читал мысли прохожих. Ничего путного так сходу узнать не удалось. Никаких признаков, что здесь скрывается повелитель.

Нужно либо дождаться, пока босс Иосифа сам за мной придёт, либо пытаться найти его. Оба варианта имели свои минусы. Да чего уж там. Сама встреча с подобным человеком — один сплошной минус.

От наблюдения отвлекло пришедшее на телефон сообщение.

«Курт».

Сестра написала моё имя и больше ничего. Я сорвался с места, вышел на дорогу и поймал попутку, приказав человеку вести меня домой.

На случай, если что-то пойдёт не так, у Али в голове были две мои закладки. Написать брату и выдвигаться домой, в безопасное место.

Она написала. Уже в машине попробовал ей позволить, но сестра не ответила.

К моменту, когда прибыл домой, успел извести себя мыслями. Я представил всевозможные сценарии. Как Аля сошла с ума, как прыгнула с моста, как блуждает по городу, как на неё напали союзники Иосифа или другие повелители разума.

Но стоило подбежать к дому, как я уловил мечущиеся мысли сестры.

— Курт? — её голос дрожал, когда я ворвался в дом, — Курт… Он… Он…

— Тише, тише, — я опустился рядом, обнял её, прижал к себе и погладил по голове.

Уняв панику, наполнил спокойствием, убрал посторонние мысли.

Тот, кого я искал, имел изощренную фантазию. Он покусился не только на тело, но и на разум.

Лишившись части себя, у неё осталась память тела. Каждый раз, когда ей хотелось набросать самый незначительный рисунок, это пробуждало закладку повелителя разума. Панику, воспоминания об изнасиловании, чувство потери. То, что сейчас происходит с Али, я наблюдал не первый раз. Видел уже, как на неё накатывает, как чувства захлестывают её. Чужое вмешательство я не смог убрать. Зато поставил своё. Подавил, как мог, желание рисовать, чтобы не порождать цепную реакцию. Постарался ослабить те эмоции, которые вложил и усилил чужой повелитель.

Этого было недостаточно.

Мне хватило пары минут, чтобы успокоить сестру. От одной мысли, что Али не выдержала бы и… Нет, даже думать об этом не хочу.

Я уже потерял маму и не должен потерять Али.

Вскоре мне пришлось оставить её. Моё неумелое вмешательство сделало меня же триггером для воспоминаний Али. Стоило ей увидеть меня, и все внушения ослабевали. Раньше Али часто рисовала для своего непутевого братца. У нас была традиция — она вешала на холодильник смешные рисунки, где я изображен в нелепых позах и сценах. Так что я тесно связан с её любовью к рисованию, и долго находиться рядом мне нельзя.

За всё это я ненавидел того, кто сделал это.

Иосифа я убил из необходимости. В некотором роде это была самооборона. Этого же человека я собирался загнать, как бешеную собаку, и прикончить без всякой жалости.

5 октября, вторник

По дороге в школу в понедельник увидел аварию. Один зазевавшийся водитель помял бампер второму. На въезде в Низины встретилась картина еще интереснее. Трое парней в белых майках и куртках шли по улице и фонили на всю округу мыслями пристрелить какого-то урода.

И ведь пристрелят. Оружия я у них не заметил, но точно знал, что оно есть. Желание им воспользоваться светило, как пламя ночью. Их мысли вылетали, как злые осы, и кружили вокруг. Мои способности точно стали сильнее. Но думал я вовсе не о силе, а о безнаказанности.

Повелители — идеальные преступники. Они могут отнять что угодно. Имущество, жизнь… Или что-то более эфемерное, например талант. Никто об этом не узнает. А если узнает, то забудет или почувствует, что лучше не лезть, отстраниться и исчезнуть.

Жутко это. Жить в мире, где могущественные существа абсолютно безнаказанно делают всё, что им вздумается.

Но это я вру. Наказать можно и ещё как. Особенно если ты сам повелитель.

Только вот эта игра в обе стороны. Если вступил на тропу войны, будь готов проиграть. Я не мог сказать, есть ли во мне эта готовность. Зато точно знаю, что во мне нет страха. Когда вышел из автобуса, прошёл по улице и увидел черную машину, слишком дорогую для этих улиц, то понял, что хозяин Иосифа наконец-то пожаловал за мной.

Я чувствовал, что в машине сидит водитель и один человек сзади. Он ощущался как пустое место. Человек-воронка, стоит его коснуться вниманием, и начнет затягивать. Похоже на то, что делал добрый доктор. Исполненное на более высоком уровне.

— Подойди и сядь в машину, — подумал я.

Подумал не свою мысль. Грубую, сильную и мощную. Она ворвалась, как грязная свинья в чистый дом. Выбила дверь и понеслась, показывая всем, что её нельзя удержать. Я и не пытался. Знал, что этим сделаю лишь хуже. Позволил мысли течь, как ей захочется, и сам удивился, когда она быстро потеряла силу.

Тем не менее я повернул и пошёл в сторону машины. Если со мной хотят поговорить, то так тому и быть. Открыл дверь, сел на заднее сиденье. Мужчина, который звал меня сюда, сидел рядом и смотрел в затонированное окно, отвернувшись. Внутри автомобиля царил полумрак.

— Это ты убил Иосифа? — спросил мужчина.

Я подумал, как прикончил парня, который напал на меня и пытался выжать из меня эмоции. Вновь почувствовал гнев.

— Значит, ты такой же, как мы, — прозвучал голос.

Мужчина повернул голову, давая мне увидеть боковым зрением чуть больше, чем раньше. Ему было лет сорок, наверное, а то и все пятьдесят. Волосы черные, короткие, уложенные назад, немного кучерявые. Рубашка цветастая, с неопределенным геометрическим узором, коричнево-желтая, что само по себе было той ещё пыткой для глаз. На правой кисти, внешней стороне, татуировка паука.

— Перед тем как начнём… — медленно проговорил он. — Решим вопрос, кто сильнее.

Я собирался активировать навык дуэли, а если идея не выгорит, то достать пистолет из рюкзака. Не успел. Понял, что не могу дышать. Попробовал сделать вдох, и ничего не вышло. Попытался дернуться — тоже не получилось. Тело парализовало, и я почувствовал себя манекеном, с которым могут сделать что угодно.

Отбросив панику, принялся искать, как именно он воздействует. Ничего. В голове начало шуметь, всё чаще билась мысль, что надо вдохнуть. Я искал воздействие и не находился его. Кричал внутри, пытался вернуть контроль над телом, но не мог даже пальцем пошевелить.

— Сейчас ты осознаешь, в насколько поганую ситуацию угодил… — голос мужчины доносился издалека, я почти не слушал его, сосредоточенный на возвращении контроля. — Пробуй, пытайся выбраться. Я с удовольствием на это посмотрю. Твой друг Иосиф не справился и отключился. Поэтому он работал на меня и беспрекословно выполнял указания. Знал, что с ним произойдет, если напортачит.

Нашёл! — на остатках сил, чувствуя, как беззвучно умирает тело, я нашёл, как он воздействовал на меня.

И в ту же секунду осознал: если он поймет, что я могу с ним бороться, то меня убьют. Используют метод попроще, но не будут терпеть рядом с собой угрозу.

Как с этим быть, притвориться и поддаться, попытаться скинуть давление и высвободиться — я не успел решить. В глазах потемнело, и я отключился.

Когда очнулся, то первое, о чём подумал, — отправляться в забытье становится плохой традицией.

— Очнулся? — раздался голос.

Разлепив глаза, увидел того самого мужчину. На этот раз получилось рассмотреть его куда лучше. Облака рассосались, выглянуло солнце, а он встал прямо передо мной. Впрочем, ничего нового я не увидел. Только то, что татуировка паука на кисти была не единственной. Ещё виднелись на шее и на левой руке.