Герман окидывает меня лукавым взглядом. На его губах играет загадочная ухмылка, а в глазах искрится огонек.

– Давай проверим. Хочешь?

Мы подходим к двери. Герман открывает ее. Выходим в пустой, холодный коридор. Там полумрак. Нет ни души.

Герман уверенным шагом ведет меня вглубь. Я же, затаив дыхание, следую за ним. Пролет. Еще один. И никого. Странно и … жутко одновременно. Ёжусь.

Еще один поворот и мы с Германом стоим на выходе. Изо рта вырывается рваный вдох.

– Нам точно можно выйти?

Герман толкает дверь и мы оказываемся в объятиях снежных, морозных сумерек.

Снежный вихрь закручивается вокруг нас. Колючие снежинки холодят кожу лица и головы. Делаю шаг в сторону мужчины, а он меня неожиданно обнимает, пытаясь защитить от ненастной погоды. Щуря глаза, жмусь к нему ближе, меня колотит. Нет, не от холода, а от того, что прямо перед нами на тротуаре стоит Вадим.

– Не бойся. Он не тронет тебя, – басит Герман, подталкивает меня к так вовремя подкатившему такси.

Я делаю несколько неуверенных шажков, а Вадим, зеркаля меня, делает то же самое.

– Боже. Только не это, – бормочу под нос.

Вадим преграждает нам путь, когда мы подходим к такси.

– Мне нужно поговорить с тобой, – говорит холодно, смотрит злобно.

– Слушай чел, ты думаешь, что совсем бессмертный? – наступает на него Герман, меня же прячет за собой.

– Ася, я не знаю, что это за человек. И если он твой любовник мне тоже плевать. Разбирайся с ним сама. Но я хочу обсудить твою беременность. Это мой ребенок?

Я чувствую, как дрогнула и тут напряглась рука Германа, которой он меня прикрывал, после слов мужа.

– Мне кажется, Ася сейчас не в том состоянии, чтобы с тобой разговаривать, – цедит сквозь зубы мой защитник. – И если не уйдешь с дороги, то простым вывихом челюсти точно не отделаешься.

– Послушай ты, герой-любовник или как там тебя. Она моя жена. Понял. И я сам буду решать, когда мне нужно с ней поговорить, а когда нет. И не указывай мне тут.

Я еле успеваю вцепиться в руки Германа. Пытаюсь остановить его:

– Нет. Нет. Герман, не нужно. Я прошу! – звонко, шумно. – Отвали от меня, Вадик! Отвали! Я не хочу с тобой разговаривать. Ни сегодня, ни завтра, никогда!

Вадик, видя всю ситуацию, отскакивает в сторону. И, скалясь, смотрит на меня, окрысившийся. Германа игнорирует, будто специально злит.

– Ты успокой своего, этого. Из какого он аула вылез. И кулаки свои при себе пусть держит, а то так просто, как сегодня, в следующий раз не отделается. А поговорить тебе со мной все равно придется. Я так сказал, – рявкнул и резко развернувшись пошел прочь.

– Придурок, – бубню, разжимая заледеневшие пальцы.

– Откуда ты его такого откопала, Ася?! – присвистнул Герман, бросая на меня любопытный взгляд. – Он же совсем  отшибленный!

– Я не хочу об этом говорить, – отвернулась.

Мне было дико стыдно за Вадика. Муж вообще с катушек съехал. Не узнать. Что Алиса с ним сделала? Как можно было так промыть ему мозги, что они у него в желе превратились? Быдло. Ведет себя, как шпана из подворотни. И на моего мужа совсем не похож.

– Да ладно, не обижайся. Ты еще ж совсем молоденькая, найдешь себе нормального мужика. А из-за этого придурка даже голову себе не забивай. Отбросок, – делает заключение Герман.

– Этот “отброс” пишет научную работу по улучшению ракетного носителя, – отвечаю тихо, Герман не слышит, потому как на мои слова никак не реагирует.

И сама не верю своим же словам. Как Вадим, ведущий инженер-конструктор, молодой перспективный специалист, которому через пару лет светит безбедное будущее мог оказаться таким… таким подонком?

Его мама и бабушка очень старались, столько в него вкладывали, а он… Что он делает? Где его голова? Интересно, свекровь в курсе, чем занимается ее сын? Одобряет ли она это? И знает ли о том, что у него появилась беременная любовница?

– Эй, Снегурочка, ты долго будешь стоять? – горячее дыхание Германа застывает на моем виске.

Качнув головой, постаралась отстраниться от мыслей о Вадике. Не хочу сейчас о нем думать.

– Извини.

Герман помогает мне забраться в машину. В салоне тепло и хорошо пахнет. Сам же он обходит авто и я честно думала, что он займет место рядом с водителем, но нет… мужчина открывает заднюю дверь, усаживается рядом со мной. Он такой большой, что кажется будто он занял собой все пространство. Я подглядываю за ним из-под полуопущенных ресниц. Мне крайне неприятно, что во всем, что происходит между мной и мужем, участвует Герман. Я чувствую, что он заглядывает туда, куда мне бы не хотелось пускать посторонних. Все же семейные дрязги – это нечто личное. А в нашей ситуации с Вадимом будто грязное белье вываливается наружу и каждый, кому не лень, может в нем поковыряться.

Все выходки Вадима, такие мерзкие и нечестные по отношению ко мне, что кажутся, будто каждый раз он на меня ведро помоев выливает, а все потому, что я оказалась не готова к той его стороне, которой он ко мне повернулся. Его подлость была для меня полной неожиданностью.

– Ася, – вдруг моего лица касается горячая ладонь Германа, и его палец скользит по моей щеке, я ощущаю, как он оставляет после себя влажный след. Я плачу?!

Черт! Почему мне так неудобно от того, что проявляю перед этим мужчиной слабость?!

– Извини, – пытаюсь отвернуться, но Герман удерживает мое лицо в своих пальцах, не отпускает.

– Тебе не за что извиняться, Ась. Думаешь я таких, как твой муж, никогда не видел? Возможно я открою тебе великую тайну, Ася, но такие идиоты встречаются на каждом шагу. Я не знаю, что у вас приключилось, но могу догадаться. Правда. И поверь, тебе не стоит смущаться и краснеть. Ась. Я не тот человек, которого нужно стесняться.

Боже, он так проникновенно это говорит, с такой искренностью и участием, что слезы рекой текут по моим щекам. Я была так тронута, его … заботой и пониманием, что удержать эмоции под контролем было просто выше моих сил.

А еще, еще меня наконец-то отпустил страх, которого я натерпелась в полиции…

Стоп. Я, громко всхлипнув, замолкаю. В голове вдруг возникает образ побитого Ромки. Черт! Черт! В последние дни я слишком рассеянная.

– Герман, – я на мгновение забываю о своих невзгодах, вытираю ладонью слезы. – Мы не можем просто так уехать.

Мужчина вздернув бровь, отстранился. Его губы изогнула удивленная ухмылка.

– Ты хочешь отомстить, мышка?

Свела брови вместе?!

– Мышка?! – непонимающе переспрашиваю. – Нет! Нет! Я никому не хочу мстить. Там за решеткой остался парень…

Боже, в этот момент нужно было видеть лицо Германа: его задорная ухмылка сползла с губ, брови поползли вверх, глубокие морщины прорезали лоб. Губы сомкнулись в одну линию, а во взгляде появилось выражение сродни: ну ты и наглая баба.

Еле сдерживая улыбку, я тут же пустилась в объяснения, не давая времени мужчине выдумать того, чего нет:

– Ты все не так понял, – уверяю его. – Это не парень…

– Так ты уж определись, Ася. Кто он?

– Ну, что же такое… Это парень. Да. Но он не в том смысле “парень”, в котором ты подумал.

– Я ничего пока не думал. Я просто слушаю и хочу понять.

– Черт, ну Рома это парень…

– Так. Я запутался. Так он парень или не парень?!

Смотрит на меня внимательно мужчина, прищурив глаза.

– Черт! – он издевается?! Да точно, вон и в глазах чертята прыгают, а я, как дура, волнуюсь, переживаю, что он меня не так поймет.

– Продолжай, Ась…

– Рома, он внук моей клиентки…

– Ооо… – тянет.

– Прекрати. Это не смешно, – обиженно отзываюсь. – Его нужно забрать.

– Так пусть его твоя клиентка и забирает, – откидывается, развалившись вальяжно на сиденье. – Я не помогаю людям, Ась. Ты – исключение.

– Но…

– Извини, – пожимает плечами. – Но у Старика Хоттабыча рабочий день окончен. Приходите завтра.

Едем молча. Соплю обиженно в две дырочки. Да уж, не ожидала я, что Герман может вот так отказать. Я на сто процентов уверена в том, что это бы для него не составило большого труда. А мне Рому искренне жаль, как и Людмилу.