Почему я выбрала для обучения именно этот университет? Ну, откровенно говоря, в основном потому, что, если бы я не согласилась, папа выдал бы меня замуж за мерзкого и капризного парня по имени Рантор.
Рантор – сын ментора Лаймы, тоже когур, как и я. Не знаю, за какие грехи мой глубоко любимый папа решил меня наказать, и совсем не думаю, что дело здесь действительно в том, что я издевалась над его побочным сынком. Как бы там ни было, три дня назад он вызвал меня к себе в кабинет и поставил перед фактом: или я остепенюсь, стану порядочной эрханой (Сопряжение, что вообще значит это слово?! Где он видел что-то похожее на «порядочных» эрхан? Может, они ему, как и многим мужчинам, снятся по ночам?)… Так вот, или я стану «порядочной» эрханой и выйду замуж за «порядочного» когура (По-моему, последнее – ещё больший оксюморон), или поступлю в престижный университет и буду следующие пять лет изучать особенности влияния программируемых чипов на сознание условно разумных существ.
По-моему, пять лет – это ужасно долго. Но, если честно, брак – это ведь ещё дольше? Мне потребовались сутки, чтобы прийти к такому выводу. И ещё несколько часов, чтобы подобрать университет, который подходил бы и его критериям, и моим.
Необходимым условием папы была возможность изучать киберимпланты. И, хотя я действительно люблю математику, его странное требование существенно сужало поиск. Потому что, как известно, на Эрхоле подобных учебных заведений нет.
Оставались на выбор – Земная империя или Конфедерация Независимых миров. Но, когда я посмотрела фотографии из Центрального Марсианского университета, где улыбающиеся как идиоты мальчики и девочки в жёлтых маечках демонстрируют всему миру свою любовь к учебникам, меня едва не стошнило.
Я решила изучить другие возможности и через некоторое время нашла Тайтар. Космическая станция, где круглые сутки не гаснет неон, поразила моё воображение. Вот оно – настоящее олицетворение прогресса. Мне понравились общежития, бары на территории моего будущего ВУЗа и богатый спектр развлечений, который предлагает ваша станция.
Ну и, конечно, математика. Да, я действительно очень хочу учиться в вашем университете и надеюсь, что с поступлением не возникнет проблем.
Ника
– Что это было? – спросила я, когда запись подошла к концу, и над столом осталось висеть одно только трёхмерное изображение симпатичной эрханы с чёрным высоким хвостом из пушистых волос.
– Это было интервью Эйры Картол для поступления в Тайтарский Международный Технический Университет, – ответил Корней.
Мера почему-то неприлично хрюкнула.
– И… – я перебрала в уме перечисленный список достоинств. – Её… приняли?
– Конечно, – хмыкнула Странница. – У них условие приёма – собеседование и оплата на год вперёд.
Я вспомнила те мучения, которые мы с Атреем пережили, изучая списки экзаменов в марсианские университеты. А ведь мы выбрали Марс, потому что на Земле поступить ещё трудней!
Потёрла нос.
– Так… Не буду говорить, что я думаю о качестве тайтарского образования… – и упоминать о своей зависти тоже не буду, – но мне всё-таки хотелось бы выяснить, какие выводы я должна сделать из этого сообщения?
– Выводы достаточно просты, – щёлкнув пультом, Корней отключил связь. – Мы трое, собравшиеся в этой комнате, если не ошибаюсь, заинтересованы в том, чтобы программа исследования Эрхола продолжалась.
Оглянувшись на Странницу вижу, что лицо её стало куда более серьёзным. На слова Корнея она отвечает выразительным кивком. И, приподняв бровь, добавляет:
– И программа помощи леронам.
Значит, всё-таки такими были её рекомендации по окончании миссии. Те самые, которые купировали в моей версии отчёта.
Перевожу взгляд на Корнея. Хочется поинтересоваться, в чём состоит его личный интерес. Но это, конечно, бесполезно. Если у Корнея он и есть, он промолчит.
– Чтобы финансирование продолжалось, нужно предоставить руководству более убедительные доказательства ценности леронов, – спокойно отвечает он второй участнице брифинга.
– Куда уж более убедительные! – фыркает Мера, но даже сквозь голограмму на лице её читается некоторая неуверенность. Конечно. У эрхов – законченная и могущественная политическая структура. Перед ними лебезят даже международные университеты. А у леронов что? Философия, которую никак особо не применишь на практике. И ни Мере, ни мне так и не удалось найти какие-либо следы сопротивления, или, что было бы куда лучше – выйти на контакт с той частью леронов, которые устранились от политики Эрхола.
– Сейчас речь не о доказательствах, – тихо замечает Мера. – Если позволить им чипирование, то у нас вообще не останется альтернатив.
Открываю рот, чтобы сказать, что ведь способ извлечь чипы мы вроде бы нашли… Но замолкаю, вдруг поняв, что этот аргумент работает против нас. Всё равно чипирование позволять нельзя.
– Так что мы можем сделать? – вмешиваюсь я.
Вздохнув, Корней переводит взгляд на меня.
– Завязать контакт с Эйрой. Попробовать повлиять на совет менторов через её отца.
Оглядываюсь на Меру. Может она лучше представляет, о чём идёт речь? Всё же то, что сказал Корней, очень далеко от науки. И хотя с каждым месяцем работы в СИЦ я всё больше замечаю, что наша работа к науке вообще имеет мало отношения, мне всё-таки не верится, что Корней планирует настолько откровенно политический проект.
К тому же, если кого-то отправят общаться с Эйрой, то уж точно не меня. Мера вот наверняка подойдёт. У неё там больше десятка полевых командировок, судья по досье.
– Мы предлагаем тебе пройти курс повышения квалификации в Тайтарском Международном Техническом университете, – продолжает Корней, поворачиваясь ко мне.
У меня тихонько отвисает челюсть. Я молча пытаюсь понять, что он имеет в виду.
– Университет принимает к обучению студентов-бакалавров для прохождения магистерских программ.
Передо мной на стол ложится характерный буклет. Я беру его в руки. Просматриваю. Очень интересно, конечно, это всё. А дело в том, что я по базовому образованию – бакалавр политологии. Так хотел папа. Но магистерскую программу я себе отвоевала и поступила уже на историю культур. Судя по буклету, ТехКон открывает набор на новую специализацию: «Киберимплантация как фактор политического процесса». И, хотя от моих реальных научных интересов это бесконечно далеко, я примерно понимаю, о чём идёт речь.
– Вы ведь не шутите? – даже не знаю, чего больше в моём вопросе – опасения или надежды.
– С одним условием, – добавляет Корней. – Твои лероны поедут с тобой.
Поднимаю бровь.
– Мы не знаем, какой у этой Эйры ментальный потенциал. Зато знаем, что у тебя он… – он делает многозначительную паузу и политкорректно заканчивает: – пока не развит.
– Почти нулевой, – уточняю я.
– Ну что ты. Нулевой – это у меня, – хохотнув замечает Мера. – Но это не имеет значения, я всё равно не смогла бы поехать. По возрасту и образованию не подхожу.
– Подходите кое-для чего другого, – с улыбкой замечает Корней, но, несмотря на вопросительный взгляд Странницы, объяснять отказывается: – Я вам потом расскажу.
– Постойте, – как бы мне не было любопытно, что он там собирается рассказывать, когда я уйду, всё-таки вынуждена обратить внимание на себя и свои проблемы: – Насколько я знаю, Сет отказался сотрудничать с СИЦ. Атрей и вовсе… простите, но я всё-таки считаю, что он ещё эмоционально неустойчив. Очень хорошо, что он решился отправиться в Земную Систему и начинает акклиматизироваться, но не думаю, что он захочет ещё когда-нибудь иметь дело с эрханами.
– Я уже согласился, – внезапно нарушает тишину голос из-за спины. Вздрагиваю, моргаю, оборачиваюсь. Дверь не открывалась, и я на сто процентов уверена, что минуту назад в кабинете мы были втроём!
Теперь же передо мной стоит Сетов клон. Нет, это, конечно, Атрей, но надо очень приглядеться, чтобы это понять, потому что Атрей почему-то снова коротко подстрижен. И даже скулы у него заострились так же, как у близнеца.
