Прелесть игры в том, что в ней заранее известны роли и правила, но в любой игре можно сделать ход, переворачивающий её течение. Нужно только уметь в неё играть.

***

Услышав, как щёлкает замок в двери с моей стороны, и начинается словесная перепалка «прокуренного» и «шефа» (именно такие прозвища я дала своим похитителям), я поняла — у меня в запасе лишь несколько секунд, и я должна срочно что-то предпринять для спасения. Шестерёнки в голове натужно заскрежетали, пытаясь заставить мозг породить что-то умнее, чем просто разреветься и попытаться убежать.

— Вдох-выдох, каттен, нужно привести мысли в порядок, — послышалась новая порция внутреннего инструктажа, который, к удивлению, подействовал успокаивающе.

— Телефон! — резво подхватил второй голос, даже забыв отпустить колкость в сторону первого, — мобильный Сэма на полу, Александр как-то говорил, что это полицейский телефон, у него спутниковая связь и встроенный маячок!

Идея была прекрасной — реализация, как обычно, подкачала.

Стараясь шевелить только ногами, да еще и так, чтобы не заметили похитители, я протянула носок вперёд и, почувствовав, как тот упёрся во что-то, накрыла предмет ступней и потянула к себе. Теперь задача оставалась практически невыполнимой — нужно было нагнуться и взять телефон так, чтобы этого не заметили из полуразбитого окна.

Время шло не на секунды — на их доли. Я вытянула левую руку и быстро схватила трубку, запихивая её поглубже в ботинок и молясь про себя, чтобы мои движения остались незамеченными.

— Видимо, ты слишком грешна, мин кэрра, — обречённо прозвучало в моей голове как раз в тот момент, когда дверь машины распахнулась, и на меня дунуло студеным воздухом.

— Очнулась, мразь? — сильная рука грубо схватила меня за шиворот и бесцеремонно выволокла на землю.

Что-то внутри подсказывало, что лучше всего продолжать притворяться полуобморочной, а потом включать дуру. До последнего, пока не усыплю их бдительность, а потом… А потом — харакири с котом, я понятия не имела, как выпутываться из настолько глубокой… гкхм ямы.

Распластавшись грузным мешком на земле, я слабо пошевелилась. Все тело болело, из груди вырвался тихий всхлип — даже притворяться не пришлось. Слегка приоткрыв глаза, но продолжая делать вид, что я не до конца пришла в себя, я осматривалась по сторонам. Неандерталец, что выволок меня и был «прокуренным», бегло оглядев меня, направился к водительской двери — сердце сжалось; Сэм по-прежнему находился без сознания внутри машины.

Успев за несколько мгновений прокрутить все возможные жуткие сценарии расправы над детективом, я почти облегченно выдохнула — Макото постигла та же участь, что и меня — его выволокли и положили рядом. Я едва сдержалась, чтобы не прервать спектакль и не посмотреть, в каком состоянии был друг, хотя его неподвижность говорила сама за себя. Усилием воли, я повернула голову в сторону, пытаясь выцепить взглядом «шефа» — тот отошёл ко второй машине и, кажется, с кем-то переговаривался.

— Началось в колхозе утро, — оживился мой внутренний хор, — мы-то уже успели забыть про серебристый седан. Получается, тут не двое мальчиков, а трое минимум.

Я невольно застонала, то ли от боли в израненном теле, то ли от отчаяния своего положения.

— Не скули, сука, — грубый удар носком ботинка пришёлся по скуле, от чего моя голова мотнулась в сторону неподвижного Сэма.

Зубы сжались почти до скрежета от боли и гнева, хотя я мысленно порадовалась, что собственно зубы остались целы от такого удара.

— Ты ответишь за это, — пролязгал голос в моей голове.

— Придётся тебя связать, пока мы с твоим дружком сходим к реке искупаться, — резким движением меня перевернуло лицом в землю.

Слова «прокуренного» мигом переключили все мое внимание с болезненных ощущений в теле на мозговой штурм.

— Я должна как-то помочь Сэму! — внутри все металось в агонии, пока «прокуренный» куда-то удалился, очевидно, чтобы достать верёвку.

Единственное, что я сейчас могла сделать — попытаться заставить Макото прийти в себя, если он очнется, то у него хотя бы появится шанс сопротивляться. И первое, что пришло на ум — кричать.

Я попробовала выдавить из себя хотя бы один звук, но в горле была Сахара, а воздух, застряв где-то на выходе из лёгких, там и остался. Осознав, что первый вариант — не вариант, я напряглась всем телом, игнорируя хруст вывернутых суставов и спазмированных мышц и, кое-как приподнявшись на локтях, я всей силой, что у меня была, толкнула Сэма в бок. Реакции не последовало.

Тогда я вытянула ногу в сторону и пнула Макото со всем отчаянием, что разрывало меня изнутри.

— Давай же, Сэм, — кричало все внутри, но тело друга оставалось похожим на деревянную куклу, брошенную кем-то на асфальт.

Бешенство от собственной беспомощности застилало разум, выдавливая остальные эмоции, заставляя глаза предательски намокнуть. Рядом со мной послышались шаги, и тело машинально вытянулось в струну.

— Опять брыкаешься? — усмехнулся вернувшийся «прокуренный».

Я напряглась в ожидании нового удара, но его не последовало. Зато пришли более интересные ощущения — мои запястья соединили за спиной и грубо подняли вверх, выворачивая руки в плечевых суставах. Несмотря на адскую боль, я не издала ни звука на зло своему мучителю. Однако, когда верёвка натянулась на моих предплечьях, я невольно усмехнулась про себя.

— Меня учили вязать и выпутываться из узлов лучшие шведские мастера, громила. Ты со своим недошкотовым узлом* можешь сходить на.…

Впрочем, куда ему стоило направиться, решить я не успела — не менее «элегантное» движение перевернуло меня на спину, впечатывая в промозглую землю. Теперь я не удержалась от соблазна взглянуть в глаза своему похитителю.

Что я ожидала там увидеть?

Огромное, будто вытесанное из куска древесины неумелым мастером, щербатое лицо с грубыми чертами и водянистыми, близко посаженными глазами. Глазами, в которых не было ничего человеческого — настоящий рыбий взгляд. Такой же холодный, глупый и пустой. Готова была поклясться, что этому красавцу не впервой было выполнять подобные заказы, на его лице не было и следа таких эмоций, как сочувствие или жалость.

Пока он всматривался в моё перепачканное землёй лицо, я уже активно шевелила руками под собой, ухватывая концы верёвки.

— Спасибо, что ты настолько тупой, что догадался буквально положить их мне в руки и даже дать возможность незаметно для тебя их развязывать.

«Прокуренный» продолжал сверлить меня взглядом, не замечая моих движений за спиной. Страх внутри меня перешёл допустимую черту и теперь трансформировался в новое чувство — агрессию. Наверняка мой мучитель подметил что-то в моем взгляде, что заставило его недовольно поморщиться и наклониться почти вплотную к моему лицу.

— Ты какая-то слишком дерзкая для той, кто валяется связанной в грязи, — кислый запах от его тела смешивался с вонью дешёвого табака и давно немытой пасти.

Я поморщилась от омерзения и презрения, что испытывала к этому типу. Мне хотелось ответить ему достойно, но распухший язык в пересушенном рту все еще отказывался двигаться. Вместо членораздельной речи из меня вырвалось бессвязное мычание вперемешку с рыком — мои потуги одновременно рассмешили и разозлили «прокуренного».

— Даже не думай открывать свой рот, тварь, — рука амбала нырнула в карман и тут же к моей щеке прикоснулась холодная сталь, — если не хочешь, чтобы я тебя разукрасил.

Теперь страх вернулся и даже стал сильнее, хотя гнев от этого никуда не ушёл. Я невольно вспомнила про эффект загнанного в угол зверя — такой дерётся отчаяннее любого другого, именно благодаря страху.

— Я не могу тебя убить, пока что — гладкая ухмылка выступила на жирном лице, — а вот твой сладкий друг скоро отправиться к своим узкоглазым предкам.

Заржав от своей же тупой шутки, мужчина дёрнулся, оставляя кровавый след на моей щеке. Внезапная боль и его слова про Сэма стали финальным толчком — резко согнув ноги в коленях и притянув их к груди, я тут же выпрямила их и направила удар в живот амбала. Мужчина грузно пошатнулся, я добавила ударом в пах с пятки — тот осел, матеря меня на все лады.