– Завали, Джонни, – само собой, Керри знал рокербоя куда как получше, чем Ви, поэтому без излишних экивоков срезал его заход сразу на взлете, не давая теме развиться. И это было разумнее, чем потом весь вечер посвящать жалким попыткам отмазаться, объясниться или заставить Джонни банально заткнуться. Он все равно вряд ли бы так осчастливил собеседника – не в его духе. – Просто, блять, не начинай.
В этом был весь рокер – сам посоветовал Евродину начать сольное творчество, сам одобрил, сам себя похвалил за совет. Сам возмутился путем достижения. Видимо, по его прикидкам, Керри должен был творчески самовыражаться, сидя с гитарой на стуле над раскрытым кофром на рынке в Джапан-Тауне. Но и тогда бы, соло был просто уверен, Сильверхенд нашел бы, чего приятного и подбадривающего ляпнуть. Например, о бездарности начинания, так ничего и не принесшего. Временами казалось, что он видел у себя в голове какой-то идеальный мир, сферический вакуум, в котором царила сплошная благодать для всех и каждого. Кроме корпоратов, само собой. Не то, чтобы Ви не понимал его идей и устремлений, но иногда все-таки искренне поражался… некоей утопичности представлений что ли? Нет, все казалось стройным и логичным на словах, но рушилось при малейшей попытке представить себе схему реализации желаемого. Впрочем, соло, опять же, принимал рокербоя и восхищался им именно таким – идейным и скрежещущим зубами от любого проявления несправедливости. В этом было его пламя, его обаяние, стоило это признать. Джонни был болью, яростью и разрушением. Моментальной яркой реакцией на происходящее. Но кому-то, мнилось Ви, необходимо было и созидать.
– С кем ты подписался? – ожидаемо не сдался рокер, вызвав внутренний понимающий ироничный смешок соло. Судя по всему, даже опытность Керри в общении с Сильверхендом не спасала его от упрямой въедливости рокербоя. Обычный Джонни, на самом-то деле, – умиляет, раздражает, смешит, вызывает желание, возможно, вдарить чем-нибудь с размаху.
– В смысле? С Арасакой, блять, – Евродин удивился настолько реалистично и серьезно, что Ви даже наивно поверил было и сжался внутренне, ожидая незамедлительной детонации одного отдельно взятого рокера. Словно бы молчание Сильверхенда вдохновило его на более подробные объяснения, Керри продолжил уверенно и гладко, как ни в чем не бывало. – Да-а, с утра записываюсь у них на студии, а вечером Ёринобу заскакивает ко мне на барбекю.
– Заебись. – судя по всему привычно не повелся Сильверхенд, уже ухмыляясь, но все равно, блять, не унялся, конечно же. – А подписался-то с кем?
– MSM Records, – видимо устав от бесконечного преследования и ебанутого упорства рокербоя, выплюнул Евродин, падая на полукруглый золотистый диван. Смел попутно на пол какие-то стаканчики, обертки и подушки, зашуршал, полез куда-то в стык между секторами сидения, вытянув длинные загорелые ноги в модных шлепанцах, и извлек в итоге чудом, видимо, сохранившуюся с последней попойки полупустую бутылку текилы.
– Что ж, тоже уважаемые люди. Столп общества, как и Арасака, – достав из кармана джинсов портсигар, Джонни вытащил сигарету, прикурил с видимым и ощутимым наемнику наслаждением, щелкнув зажигалкой, и, судя по всему, еле сдержался, чтобы не сплюнуть на пол, вовремя вспомнив, что сейчас он находится, так сказать, во плоти.
– Падай давай, – кивнув на диван по другую сторону низкого стола, заваленного остатками какой-то жрачки, книгами, грязной посудой и полупустыми бокалами, Керри пошарил вокруг, нашел наименее грязный стакан и плеснул сразу наполовину. – Рассказывай, где тебя носило столько времени.
Джонни, ничуть не смущаясь, сбросил одним коротким движением с предложенного места на пол чьи-то забытые шмотки, уселся удобно, вытянул ноги и уложил их как и обычно повыше, опасно сдвинув кроссовками на край пару бокалов и миску с каким-то уже сложно определимым на взгляд и запах месивом. Тут, в непосредственной близости от места, где вчера, видимо, шла активная пьянка, остро воняло старыми окурками, выдохшимся алкоголем и синтетической хавкой. Рокер чувствовал себя прям на своем месте, в родной стихии. Ви хотелось бы наморщить в отвращении нос, но он и сам прекрасно понимал, что специфика его работы постоянно заносила его в такие места, где подобный запах не выветривался вовсе. Так что и не стоило кривить душой, для него эти ароматы тоже были вполне привычны, хотя не настолько, чтобы чувствовать уют и ностальгию.
– Один живешь? – закинув руки за голову, Сильверхенд сцепил пальцы в замок на затылке и взглянул на Керри из-под полуприкрытых век, явно специально игнорируя любопытство чумбы, намеренно раздражая и сбивая с толку.
– Не. Еще мой повар Ариэль, но у него сегодня выходной, и этот потом, Мигель… – зачем-то повелся на смену темы и пустился в объяснения Евродин, ухватившись за стакан и глядя отсутствующим взглядом куда-то за спину рокербоя, мимо него. Именно на этом взгляде соло показалось смутно, что с Керри все-таки что-то вовсе не в порядке, даже если не учитывать неожиданное появление пятьдесят лет назад обнулившегося лучшего друга. Царапнула мысль, что Джонни вовсе не просто так измывается, щедро разбрасываясь никому не нужными бессмысленными вопросами. А Керри тем временем сбился с перечисления и вдруг вызверился как-то устало, нахмурив темные брови. – Блять, зачем я?.. Не твое дело, чум. Рассказывай сам давай.
– Долгая история, Кер, – расцепив руки, рокер вытащил из зубов сигарету и нарочито лениво стряхнул пепел на пол, продолжая тянуть из ситуации весь доступный драматизм.
– Да мне похуй, – припечатал Евродин, наконец-то разжав пальцы, и толкнул стакан по столу к Сильверхенду. Сам покопался где-то на полу и выудил еще одну посудину, наполнив и ее текилой. Лицо его оставило странное отсутствующее выражение, вернулась заинтересованность, и даже блеснули во внезапной улыбке ровные зубы. Керри вообще улыбался очень неожиданно, как успел заметить Ви, – хмурился, раздражался, ухмылялся, переходил к серьезности, взрывался, а потом снова удивлял усмешкой. Судя по всему, он был человеком настроения, искренним на реакции и не запаривающимся над тем, чтобы сдерживаться или скрывать что-то. Одна из причин, по которым они были так близки с рокербоем? – Мне важно, чтоб трагизма в каждом моменте было, что пиздец. Только не рассказывай мне, что ты все это время колесил с кочевниками, подставляя свое лицо ветру… Или что ты тусил на орбите и решил оттуда слезть, только для того чтоб меня тут говном поливать. Иначе я ебанусь.
– Поверь, трагизма в этой истории столько, что ты будешь рыдать как сучка, – ухватив стакан, Джонни покрутил его в пальцах, задумчиво рассматривая на свет чьи-то чужие отпечатки, а после, ничуть не брезгуя, сделал с наслаждением хороший глоток.
А после со всей своей щедростью вывалил на модно обесцвеченную голову Евродина весь пиздец последних пятидесяти лет своей жизни и посмертного цифрового существования. Впрочем, надо сказать, что излишней драмы все же постарался избежать. Например, умолчал о том, что наемник умирал из-за того, что чип переписывал его сознание на личность рокера, и о том, что именно они с Ви планировали провернуть в скором времени в Арасака-Тауэр. Хорошая получилась история – трагичная для Сильверхенда, интересная до одури, полная гнусных зловредных корпоратов и смелости и стойкости одного отдельно взятого рокербоя перед лицом армии преследователей и ненавистников.
Ну и немного чести перепало соло, как доблестному чумбе и истинному товарищу по борьбе.
В длительные рассказы Джонни умел, это Ви знал по своему опыту. Слушать рокера, когда на него находило нужное настроение, было одно удовольствие. Вроде и не врал Сильверхенд особо, но приукрасить художественно любил. Речь у него была богатая, красивая, повествование изобиловало занимательными подробностями.
Сигаретный дым от прикуриваемых и рокербоем, и Керри одна за одной сигарет вился размытыми языками вверх, утекая к темноте, прятавшейся у высокого потолка, приятно горчила на языке текила. В особняке стемнело, и Евродин включил мягкое освещение, сосредоточившееся на том пятачке, где они находились, скрывшее в зыбких тенях весь остальной основной пиздец бардака.
