Раздевался Сильверхенд лениво, но не красуясь, сам процесс не был для него прелюдией – лишь банальным избавлением от мешающей одежды перед непосредственно главным действом. В штанах и ботинках трахаться неудобно и жарко – так к черту их. Сброшенные на постель вещи рокербоя исчезали в воздухе в сиянии голубовато-белых помех. Разоблачаться конструкту, как это понимал Ви, смысла не было, он мог менять вид по своему желанию, оставшись обнаженным в один момент, но Джонни почему-то этого не сделал, действуя по старинке – то ли память тела, то ли осознанное нежелание прибегать к этой стороне возможностей биочипа.

Рокером невозможно было не любоваться, зависая на каких-то малозначительных мелочах. Например, пальцы ног – длинные, ровные, костистые, безволосые, с аккуратно обстриженными светлыми ногтями. По мнению Ви – идеальные пальцы. Прекрасен даже в этом. Красиво отрисованные бедренные кости, переход от самого бедра к рельефному, но не перекачанному прессу. Крепкая плоская задница с сексуальными впадинками у поясницы, с плавным изгибом самой поясницы и спины.

Для своего образа жизни рокербой выглядел просто безупречно. Возможно, кто-нибудь сказал бы, что его портили многочисленные шрамы разной интенсивности – от кошмарных последствий взрыва, лишившего его руки, до мелких напоминаний о явной поножовщине, пулевых ранений, вмешательств рипера и двух отчетливых шрамов-пятен, оставленных клинками богомола в ту ночь, когда была похищена его подруга. Для соло, самого под татуировками расцвеченного следами битв, как карта Найт-Сити, все эти отметины – шрамы ли, татуировки, родинки, – были частью Джонни, его составляющей, его признаками. Ви принимал Джонни всего целиком, оптом, неделимо: от его идеальных пальцев ног до черноволосой разлохмаченной сейчас макушки. Хотел его так жадно и безумно – зацеловать, покрыть укусами, притянуть, вжать в себя до боли, слиться, только бы возможно ближе. Так, чтобы не разобрать, где заканчивается один из них, где начинается другой, смешать их запахи, пот, жар тел. Смотреть в глаза до самого края, до самого конца. Принадлежать без остатка – душой, сердцем, телом. Разделить все на двоих – боль, радость, беды, цели. Ви попросту не знал, как описать ту жажду единения, которую он испытывал. Она была совершенно новой, незнакомой, дикой. Он никогда не чувствовал такого. Ему никогда не приходило в голову ни в кого ни втискиваться до боли, ни впиваться зубами. Он вообще не понимал, как желание причинить боль связано с любовью, но факт оставался фактом – он настолько хотел Джонни, что потребность эта ощущалась. Безумие.

- Ты настолько громко думаешь, что у меня, кажется, встает на самого себя. Никогда этим не страдал, но опыт интересный, – Сильверхенд потянулся к наемнику, ухватил за плечи и вздернул с пола к себе, на кровать. Ви подался навстречу, тут же жадно вжимаясь в рокербоя, наконец-то блаженно втискиваясь в него всем телом – от ключиц до бедер, переплетаясь ногами. Обнял, огладил мускулистую спину.

- Хочу тебя. Сейчас, – Ви с силой втянул в рот кожу на шее Джонни, смакуя языком соль, слыша губами пульсацию в жилах, выпустил, оставляя наливающийся кровью засос. Отстранился, взглянул на смуглую шею – ни следа, идеальный оливковый оттенок, никаких синяков.

- Без разницы. Я чувствую, – выдохнул рокер, выгнулся, словно в попытке прижаться узкими бедрами еще ближе, хотя ближе было уже совершенно некуда. Металлические пальцы проскребли вдоль позвоночника Ви, стиснули поясницу с силой, а потом Сильверхенд одним движением, сцапав его за плечо, развернул соло к себе спиной и подмял, всем весом наваливаясь сверху. Коленом по-хозяйски раздвинул бедра Ви, и прижался привставшим горячим членом к его заднице, отираясь между ягодиц, оставляя влагу.

Наемника перемкнуло от царапающего где-то на задворках сознания страха, предвкушения и яркого восторга одновременно. Горячая волна прокатилась по горлу вниз, прошлась по солнечному сплетению и тяжело опустилась к низу живота. Ви знал, чего хочет, но не представлял, каково это будет. Необходимость покориться, довериться и отдаться, лишиться привычного контроля над ситуацией пугала, но была просто невообразимо нужной, желанной.

Тяжелое дыхание рокербоя обжигало шею сзади, его влажный язык прошелся по коже под самой границей волос Ви, а после на и так ноющем после металлической ладони загривке совершенно всерьез сомкнулись зубы. От неожиданности и силы укуса наемник дернулся, инстинктивно пытаясь сбросить Джонни, но тот прижал его к постели сильнее и с рычанием для верности припечатал металлической рукой между лопаток. Боль была такой, что аж заслезились глаза, но одновременно с этим рвануло по венам необъяснимое оглушающее наслаждение, все растущее по мере того, как хватка зубов рокера убийственно медленно ослабевала, а агония только усиливалась. Ви застонал во весь голос, мучительно выгибаясь под тяжестью Джонни, уже не в попытке сбросить, а стремясь вжаться всем телом как можно крепче, ощутить стояк Сильверхенда, и тот ритмично двинул бедрами, раз за разом проходясь влажным членом меж ягодиц соло. Пустота внутри ширилась, неудовлетворенность росла, пуская по телу какую-то неуемную мелкую непрекращающуюся дрожь. Все существо Ви вопило о том, что Джонни нужен ему прямо сейчас, в нем, как можно глубже, плевать на страх, плевать на боль – возможно, ее Ви бы только приветствовал.

- Блять, Джонни, пожалуйста… – Ви словно со стороны удивлялся отчаянной мольбе в своем голосе, но ему уже было похуй на условности. Если б было нужно, он бы умолял Джонни взять его, выебать, овладеть, блять, им наконец-то. – Я ебанусь, если ты не трахнешь меня, слышишь?

- Заткнись… – голос рокера сорвался на хриплый мучительный стон, и Сильверхенд содрогнулся всем телом, отстраняясь в явной попытке сдержаться. Кожу наемника теперь отвратительно холодил воздух, ворвавшийся между их до этого плотно сомкнутых тел. Ви зарычал, заизвивался, стараясь вернуть себе этот жар. – Заткнись, Ви, иначе я за себя не отвечаю… И тебе это не понравится, поверь. Так что просто заткнись сейчас. Мне понадобится твоя рука, так что не дергайся, дай мне контроль.

Сделать это было гораздо сложнее, чем казалось на словах, хотя соло всем своим существом хотел послушаться рокербоя. Ви до безумия продирало возбуждение, звенящее в каждой клетке, оно владело им безраздельно. Он не мог даже заставить себя прекратить бесконтрольно трястись. Ощутив первый ментальный толчок попытки Джонни подключиться к управлению, соло искренне постарался расслабиться, но тело продолжала бить дрожь, а мысли уносило постоянно по сумасшедшему кругу желания.

- Блять… – рокер перекатился на бок, потянув за собой и Ви, металлической рукой, согнутой в локте, обхватил его шею. Живая жесткая рука Сильверхенда с силой огладила живот Ви, а затем, опустившись ниже, сжала его член. Пара быстрых умелых движений кулака снесли Ви голову окончательно и вырвали из горла долгий и громкий мучительный стон. В этот момент Сильверхенду удалось преодолеть сопротивление соло и получить частичный контроль. Сам рокер в этот раз не пропал. Правая рука Ви потеряла чувствительность и управление, словно импланты наглухо отрубились от системы. – Не вздумай меня вышибать сейчас! Послушай внимательно, я знаю, что смазки нихуя нет, поэтому очень постарайся, чтобы пальцы были пиздец какими мокрыми. Я хочу, чтобы с них текло. Ты понял меня? Скажи мне!

- Да… – одна сексуальность слов, произносимых сейчас Сильверхендом, критически вырубала наемника, заставляя извиваться от желания, мысли коротило. «Мокрые пальцы», «смазка», «текло» – о господи, пусть Джонни просто продолжает говорить, возможно, этого будет достаточно! Рокербой вновь усилил хватку металлического предплечья на шее наемника, добиваясь внятного ответа. – Да!

- Отлично, – пальцы Ви, – сейчас пальцы Джонни, – скользнули между губ соло, надавили на нижний ряд зубов, заставляя шире открыть рот, уперлись с силой в основание языка, заставляя рот наполниться слюной.

Губы рокера прошлись по шее Ви у самого кадыка, накрыли, целуя жадно, пока пальцы Сильверхенда безбожно и ритмично трахали рот наемника, надавливая на язык, оцарапываясь о зубы. Ви готов был кончить уже от одного этого.