Когда Джонни выходит на улицу и втягивает полной грудью воздух Пасифики, наполненный запахами соли, гниющих водорослей и мусора, солнце, поблескивая на мелких волнах глубокой желтизной, уже садится в океан, видный в просвете между домов.
Сумка за плечом, Малориан в кобуре на бедре – больше нихуя ему с собой не нужно. Раньше обычно при нем еще бывала гитара, но не в этот раз.
Неплохую акустику, патефон, книги и пластинки он оставил соседскому парнишке, скинув сообщение с паролем для доступа в квартиру и разрешением брать, что вздумается. Пусть порадуется хотя бы чему-то в этом блядском городе. Например, порядочному звучанию вместо дребезжащей какофонии.
Прощания никогда не были в стиле Джонни, если его только не ловили на пороге, как это удалось Керри тогда, перед вторым его крестовым походом на Арасаку. Жизнь его – сплошной хаос и пиздец. Не знаешь, когда вернешься, когда – нет. Так какой смысл сотрясать воздух? Кажется, за все время он умудрился проститься всего-то два раза: тогда с Кером и… с Ви в Микоши. Да только хуй пацану на рыло, а не прощание. Так запросто он от Джонни не отделается, прощалец, блять, убогий.
Закуривая, Сильверхенд заваливается на переднее пассажирское сидение молча, только кивает пялящейся зло на него кочевнице. У него нет никакого желания начинать ебанутые препирательства, на которые Панам мастерица. Его мозг окончательно выебан, спасибо большое. Новая участница в этой оргии ему ни к чему, даже такая красавица. Симпатичное личико никогда для него не компенсировало страсть сношать в голову.
Тачка трогается с места, мелькают перед глазами покореженные многоэтажные недостроенные отели, опаленные следами взрывов, перемежающиеся убогими захламленными дворами кондо.
- Слыш, упырь, если тебе удастся закачать Ви на биочип, ты вернешь его в это тело? – все-таки нарушает блаженную тишину девка. Надежды на приятную дорогу идут прахом. Ну еб твою мать, только собрался музыку врубить… – А сам куда денешься? Обратно в ад отползешь, где тебе и место?
Перед тем, как ответить, Джонни тяжело вздыхает. Если эта баба планирует трещать прямиком до Стейтлайна, то он, возможно, совершил величайшую ошибку, сделав ставку на нее, а не обратившись за помощью к Бестии. Та, глядишь, прислала бы какого-нибудь сурового кочевника, не склонного к круглосуточному пиздежу.
- Это тело Ви больше не подходит. Биочип его перекроил под меня, – выплевывает кратко Джонни, опуская стекло. Ловит ветер и закатные лучи вечернего солнца на лицо. – Так что вынужден тебя разочаровать, я остаюсь. Не обнулись от горя.
- Пиздец. Ебануться, – крепче стискивая пальцы на руле, Панам еще какое-то время матерится тихо, почти неразборчиво себе под нос. Сживается, осмысливает. На какой-то миг в салоне воцаряется почти что тишина, прерываемая яростным бормотанием. – А Ви тогда куда? Не на биочипе ж ты его оставишь.
- Нейронно нейтральное тело, – как ни удивительно, но это наиболее уязвимое место в его плане. Варианты есть. И даже разные, но не все они Джонни по душе. И не все они будут по нраву пацану. При полном отсутствии других решений Джонни, корежа себя, готов запихать Ви в какого-нибудь свежего обнуленного мудня, которому все равно так или иначе помирать. Но это – крайний случай, насильственный, потому что Ви к тому времени уже долгое время проведет в киберпространстве и будет хуй его знает в каком психическом состоянии, плюс, пацан охуенно знает по себе, каково это, когда тебя переписывает какой-то левый уебок. Нельзя предсказать, как это подействует на Ви, каким он выйдет по итогу из этой ситуации, даже если его кормить блокаторами с утра до вечера, ускоряя процесс и не давая личности носителя поднимать голову. Ломать пацана круче, чем это необходимо – идея говно, Джонни не хочет сильно ранить Ви. Да и перешагивать через свои принципы не так уж просто, как кажется иногда ночами, когда тоска вгрызается почти невыносимо и начинает глупо и отвратительно мниться, что Джонни готов на все, только бы вернуть пацана. Охуеть, но он как предает Ви, когда осознает, что нет, не все пороги он сможет переступить в погоне за этой непередаваемо желанной, необходимой целью. И уверенность, что Ви бы его жарко поддержал, ощущения измены все равно не умаляет.
- То есть любой свежий трупак? – выгибает бровь Панам, а на лице читается облегчение от того, как все легко и просто. Чистая радость, словно Ви – вот он, уже тут, живой и невредимый. Если бы, блять, все было так очевидно.
- В любом очухается носитель, – отвечает Джонни, смутно подозревая, что кочевнице поебать. Она запихнула бы Ви в любого недавнего покойничка и похуй ей было бы на все нюансы. Девка – блядский торнадо, прущий к своей цели с изяществом разъяренного бегемота, сначала делает, потом разгребает последствия. Она не знает, каково это – быть у кого-то в башке, проникаться этим человеком, сливаться с ним, полностью осознавать, как убиваешь его с каждым мигом, пожираешь, будто ебучий рак. Проснувшись в голове Ви, Джонни в первые секунды чуть не ебанулся напрочь, когда понял ярко и горько, воспринял всем своим существом, как буквально жрет мозг пацана, сжигает связь за связью. И дело вовсе не в близости. Срать ему в тот момент было на какого-то чужого пацана, казавшегося врагом. Дело в самом процессе. Всякого говна в своей жизни Джонни повидал, но отвратнее этой хуйни не припоминает. Такого и недругу не пожелаешь, не то, что близкому человеку. Нет, это самый последний вариант. Крайний. Максимально нежелательный. – Нужен жмур с уничтоженной личностью.
- Ви очухался. Тебе это не помешало дохарчить его, урча от восторга, – зло скалится Панам, косясь на Джонни, – хули б понимала, идиотка. Казалось бы, ведь не так сложно разыграть ситуацию на пару шагов вперед, но нет…
- Хуй с ним, со мной. Я-то известный мудила, террорист и пожиратель детей и недалеких наемников, – хмыкает он жестко и поворачивается к девке, глядя на нее сурово через темные стекла авиаторов, хмурится, заебавшись терпеть эту тупость. Серьезно, любит ли она Ви вообще? Или ее чувств не хватает даже на то, чтобы чутка поднапрячь ту кашу, что у нее вместо мозгов за этим красивым, блять, фасадом? – А теперь представь себе Ви на моем месте. Как думаешь, долго он протянет? Или он охуеет от несправедливости процесса и сожрет сам себя с говном? Представила? Есть еще вопросы и ценные замечания?
- Блять… – наконец-то в хорошенькой голове девки начинают со скрипом ворочаться ржавые шестеренки. Всегда приятно наблюдать, как подключается мыслительный процесс. Джонни ухмыляется, смотря, как кочевница кусает губы, соображая. Что же, сойдет, Рим тоже не сразу строился. Только Панам могло показаться, что ситуация решается влегкую, с наскока. Признаться, так Джонни нихуя не знал, что он будет делать, когда, проводив красные искры, обвалившиеся во мрак, опасно качаясь на самом краю нормальности, окликнул Альт и предложил этот договор. Договором, конечно, это можно было назвать с натяжкой. Блять, до сих пор от воспоминаний горчит на языке от отвращения и бессилия. «Сбереги энграмму пацана, Альт. Верну его. Что хочешь за это?» И она хотела. Конечно же, хотела. Как иначе? Но одно Джонни знал уже тогда точно – Ви он вернет, НСША на уши поставит, все штаты перепахает и насмерть доебет, и никто не встанет на его пути. Как – хуй знает. Но вернет. Потому что Ви ему нужен. А все несогласные могут разом вереницей отправляться в крематорий.
- Нам понадобится нетраннер, выжженный корпоративным льдом. В этом случае почти не остается нейронных связей, что гарантирует пустое тело. Пацану не придется бороться за него с владельцем, – этот штрих плана пришел к Джонни не так уж давно. Тут будет дохуя мороки, но, как говаривал Ви: хочешь быть принципиальным – готовься к пиздецу. К чему, к чему, а к пиздецу Джонни завсегда готов. Он вообще предчувствует, что ближайшие месяцы будут наполнены им до краев. Но, по крайней мере, скука его явно с ума не сведет. Хорошо, если найдется время на сон среди всех дел: работа на двух своих бывших девок – в Стейтлайне на Бестию; там, куда зашлют – на Альт, в оплату за сохранение конструкта Ви в целостности и безопасности; осуществление планов по возвращению пацана. Ебануться, веселенькие ждут деньки. Но Джонни не в претензии – сейчас он гораздо живее, чем бывал в последнее время. Пальцы левой руки уже привычно сжимают предплечье правой, накрывая татуировку. Все, блять, у него выгорит. Он вытащит Ви. Иначе и быть не может.
