— Н-не знаю, — она попыталась подняться, но затем отпустила ладонь Жени, оставаясь на льду. Перед глазами всё продолжало крутиться и плыть так, будто она всё ещё находилась во вращении. — Мне плохо…

— Позвонить Антону? — злость в глазах Громова сменилась тревогой, и он сразу же направился к выходу со льда, чтобы взять в руки телефон и набрать врача сборной.

— Не надо, — Алиса с трудом поднялась на ноги и одернула вниз светлую водолазку. — Уже отпускает. Это просто последствия аварии…

Несколько минут Евгений молчал, обдумывая услышанное. Кажется, только в этот момент он понял, через что прошла Алиса и как сильно ей приходится бороться с собственным телом, чтобы оставаться на льду с ним.

— Ну, либо женские дни, — пожала плечами Алиса, улыбаясь и желая как-то разрядить обстановку.

— Что? — грустно ухмыльнулся Евгений. — Первый раз за десять лет?

— Или, может, отравление? — озвучила следующую догадку Алиса, а затем залилась смехом. На ничего не понимающий взгляд Громова ей пришлось всё же ответить.

— Вспомнила наш первый чемпионат Европы среди юниоров, — кивнула она, горящими зелеными глазами смотря на Евгения, ожидая, пока он поймет о чем речь, — десять лет назад, Будапешт. Помнишь?

Губы Громова дрогнули, растягиваясь в улыбке. Он хорошо помнил тот день. Их первый международный старт, на котором они были в фаворитах. Но на экскурсии, прошедшей за день до их проката, Алиса с Женей съели что-то не то, желая познакомиться с венгерской кухней. Серьезные симптомы помогли снять таблетки и инъекции, но на лёд они выходили тогда с одинаково позеленевшими лицами, жестокими рвотными позывами и адским головокружением, превращавшим даже простую дорожку шагов в аттракцион «попробуй не упади». Собрав все силы, они, розовощекие юниоры, смогли тогда завоевать свое первое «золото» на международных стартах.

Алиса счастливо улыбнулась, понимая по глазам Жени, что он всё помнит. Помнит каждый виток их головокружительной во всех смыслах карьеры. И эти совместные воспоминания подарили им отличное настроение. Ольга Андреевна, подойдя к борту, с удивлением обнаружила, как они принялись за тренировки будто с новым дыханием, оставив все свои размолвки. В перерывах между прогонами и оттачиванием отдельных элементов они даже смеялись и вспоминали какие-то старые шутки.

***

24 октября, рейс Москва-Нью-Йорк. 10:20.

Таня устало развязала шнурки ботинок, и, освободив ступни, согнула ноги в коленях, притянув их к себе и радуясь, что комфортабельные кресла «Аэрофлота» позволяют это сделать.

— Ты когда-нибудь бывала в Америке? — поинтересовался у неё сидевший рядом Арсений.

В ответ Таня лишь отрицательно качнула головой. Илья сидел где-то неподалеку, пожелав провести девять часов перелета на другой континент с российской одиночницей, которая отчаянно строила ему глазки. Томилин долго это игнорировал, предпочитая пытаться ухаживать за Таней, но, как только получил четко сформулированный, хотя и мягкий отказ, понял, что терять уже нечего и быстро сменил направление для распространения своих «флюидов». Ксюша, то ли к счастью для Тани, то ли нет, на этап гран-при поедет во Францию, а не в Соединенные Штаты. Но сейчас Таня ощутила, что скучает по своей подруге, и что им пора бы уже помириться. Вчера Ксюша прислала ей сообщение с угрозой о том, что проголосует за них с Женей в номинации «спортсмен года» по версии журнала «ДжиКью». Меньше всего Тане хотелось бы позировать фотографам на ковровой дорожке, стоя в шикарном вечернем платье под руку с Громовым, а потому пришлось написать, что, как только она вернется из Америки, они обязательно встретятся и поговорят.

— Сегодня вечером будет тренировка, — напомнил Арсений, — справитесь без меня? Я хочу прогуляться по книжным магазинам. Лэйк-Плэсид это, конечно, не Нью-Йорк, где можно найти что угодно, но вдруг мне повезет и я таки найду хорошие научные труды по фигурному катанию…

— Справимся, — кивнула Таня, надеясь, что Мельников всё же не сможет ничего найти. Они с Ильей уже заказали шикарные многотомные издания из Канады, вспомнив о намечающемся дне рождении тренера.

— И ещё пресс-конференция, — напомнил Арсений, заставляя Таню вздрогнуть. — Вот там я точно за вас буду спокоен. Косноязычием ты явно не страдаешь. Дашь фору любому спичрайтеру.

— Спасибо за комплимент, — натянуто улыбнулась Таня, не желая портить настроение тренеру, — но ты уверен, что она обязательна?

— Это не пресс-конференция для тех фигуристов, кому вдруг нечего делать за день до соревнований, — строго пояснил Арсений, расстегивая олимпийку сборной и впервые за тринадцать лет вновь испытывая чувство гордости от её ношения, — это пресс-конференция двух российских пар, приехавших на этап гран-при «Скейт Америка». А именно Татьяны Алексеевой, Ильи Томилина, Алисы Калининой и Ев…

— Хватит! — оборвала его Таня, выставив вперед ладони. — Я поняла. Будем мы на этой пресс-конференции…

***

24 октября, Лэйк-Плэсид, «Олимпийский центр». Пресс-конференция российских пар, прибывших на этап Гран-при. 19:00.

Российские фигуристы вошли в небольшой конференц-зал первыми. По рассадке, составленной организаторами, им необходимо было сесть в порядке Алиса, Евгений, Татьяна, Илья. «Быковать» и высказывать недовольство было уже поздно, так как в зал начали заходить журналисты, а потому Тане пришлось согласиться сидеть между бывшим партнером и нынешним. Подходя к столу, Евгений отодвинул два стула — для Алисы и Тани, но с недовольством заметил, что за другой угол спинки одного из стульев уже схватился Илья. Громов прожег его гневным взглядом, и Томилин одернул ладонь, позволяя Евгению поухаживать за бывшей партнершей.

— Ну вы прямо как жених с невестой, — успела шепнуть ему Алиса, довольно улыбнувшись, — во главе стола сидите.

— Очень смешно, — мрачно проворчал Евгений, вставляя в ухо наушник для синхронного перевода, а затем быстро шмыгнул носом, успев в сотый раз проклясть насморк, не желавший его покидать.

Пресс-конференция началась с дежурного приветствия, а затем начались нескончаемые и банальные вопросы о межсезонной подготовке, о новых программах и об ожиданиях на новый сезон.

— Мистер Громов, — обратилась к нему миловидная американская журналистка с вульгарными нарощенными ресницами, от взмаха которых дуновения ветра доносились, кажется, даже до стола, за которым сидели фигуристы, — вы считаете свой вид спорта романтичным?

— Я считаю, что фигурное катание излишне романтизируют, — серьезно ответил Громов. — Разве можно считать романтичным вид спорта, в котором название одного из основных элементов переводится как «спираль смерти»*?

Как только до журналистов дошел смысл сказанного, по залу прокатился легкий смех, а затем вопросы вновь вернулись в скучное русло. У Алисы интересовались процессом её восстановления после аварии, у Евгения спрашивали о его питании и тренировках, у Ильи — о том, как он себя чувствует, резко оказавшись на одном уровне с именитой парой Калинина/Громов. И только вопрос, обращенный к Тане, поставил её в неловкое положение.

— Скажите, Татьяна, — с трудом выговорил её имя американский журналист, — с кем из партнеров, сидящих по двум сторонам от вас, вам было комфортнее кататься?

Она нервно одернула рукав олимпийки и на мгновение поджала губы. Евгений даже не скрывал самодовольной ухмылки, Илья занервничал, приподнимая брови, а Алиса с волнением ждала ответа.

— Это некорректный вопрос, — вздохнула Таня, — Илья и Евгений очень разные. У них есть свои плюсы и свои минусы. Они оба для меня равноценны.

— То есть ни один из них не был вам дороже? — хитро сощурил глаза американец.

— Ни одного из моих партнеров я не воспринимала как мужчину, — уверенно солгала Таня, — ни с кем из них меня не связывали отношения, выходящие за рамки рабочих. Ничего личного. Только спорт.

Журналист кивнул и опустился на свое место, явно раздосадованный тем, что не смог выудить ничего «горяченького». Таня на корню пресекала любые намеки на её романтические отношения с кем-либо из партнеров. И даже не догадывалась, как сильно заскрежетали зубы Громова, сидевшего рядом. От слов бывшей партнерши в груди всё буквально воспылало от злости.