Шли однажды на работу мастера лесные: Ёж, Бобёр и Заяц. Увидели, что Мышонок снова на пеньке отплясывает. Остановились. Покачал головой Бобёр и говорит:
– Эх ты, горе-артист! И не надоело тебе так?
– А ты и так не умеешь! – дерзко ответил Мышонок и ещё громче забренчал на гитаре.
Ухмыльнулся Бобёр, шепнул что-то Зайцу, подмигнул зверюшкам, отстранил Мышонка, вскочил на пенёк и начал плясать. Да как! Ловко, весело, красиво! Вот уж и правда, настоящий артист! Мышонок от удивления слова вымолвить не может.
«Ну, нет! – подумал Мышонок. – Мы ещё посмотрим, кто кого!» Прыгнул на пенёк и ну кувыркаться, скакать через собственный хвост! Прыгал, прыгал и шлёпнулся!
Засмеялись зверюшки и разбежались. А мастера пошли дальше.
– Эй, куда вы?! Я ещё и не так умею!
Но никто не вернулся.
– Ну и пусть! Мне и одному не скучно! – крикнул Мышонок и, наигрывая на гитаре, пошёл куда глаза глядят…
Возле сосны трудилась Белочка. Ловко приладив лебёдку, она поднимала в дупло корзину с грибами.
Подошёл Мышонок, посмотрел и говорит:
– Дай покрутить!
Рванул изо всех сил ручку лебёдки. И все грибы из корзины посыпались на землю.
– Эх, ты! – рассердилась Белочка. – Только и знаешь:
Какой чудесный день!
Какой чудесный пень!..
Мышонок схватил гитару и как ни в чём не бывало отправился дальше.
– Привет, кочерыжки! – крикнул он зайчатам, которые поливали свои грядки.
– Ах, так! Ничего не делаешь и ещё дразнишься? – Зайчата взмахнули лейками и окатили бездельника водой.
– Но, но! Я вам не морковка! – погрозил Мышонок.
Неожиданно за деревьями открылась поляна. Выбежал Мышонок из-за дерева и увидел: строят на поляне дом! Работа кипит вовсю! И строят дом славные лесные мастера – Бобёр, Ёж да Заяц. Работают мастера, как волшебники: быстро, умело! И дом растёт прямо на глазах.
– Вот это да! – Мышонок от удивления даже рот раскрыл.
Заметили мастера Мышонка, но вида не подали, только улыбнулись.
– Артист пришёл! Ну что ж, пусть посмотрит.
Заяц на подъёмном кране оконную раму опускает, Бобёр и Ёж её подхватывают, к стене прилаживают, молоточками постукивают и снова кирпичи кладут. А Мышонок только головой вертит: не успевает за ними следить.
Тут зазвенел звонок. Сорока-повариха стала всех на обед созывать. Оставили мастера инструменты, помылись, сели к столу. Сорока каждому полную тарелку вкусной каши накладывает. А Мышонку ничего не дала. Ведь он не работал!
Рассердился Мышонок:
– Подумаешь! Никакой премудрости в вашей работе нет! Я ещё получше вас всё сделаю!
Поставил Мышонок возле дома гитару, залез на кирпичную стену, взял мастерок, которым кирпичи укладывают, и решительно принялся за работу.
Шлёп! – один кирпич – криво. Шлёп! – другой кирпич – косо.
– Ай-яй-яй! – Не успел Мышонок вовремя отдёрнуть руку, и кирпич придавил ему палец.
Услыхали мастера крик Мышонка – побежали на помощь. Посмотрели на работу Мышонка и сказали:
– Да-а! Это тебе не на пеньке плясать.
А Мышонок в ответ:
– Так и знал, кривые кирпичи мне подсунули.
Засмеялись мастера:
– А ну-ка, певец, давай попробуем вместе!
Встал Бобёр рядом с Мышонком, дал ему рабочие рукавицы и фартук.
Сначала неловко, а потом всё лучше и лучше стал укладывать кирпичи Мышонок. И так понравилась ему эта работа, что он даже не заметил, как отошёл Бобёр в сторону. Кладёт Мышонок кирпичи ровно, гладко.
– Ай да певец! Ай да молодец! – хвалят Мышонка мастера.
Мышонок чувствовал себя совсем счастливым. Ведь теперь никто над ним не смеялся, никто не называл бездельником! Дал Бобёр гитару и говорит:
– Как там в твоей песенке поётся?
Мышонок улыбнулся и запел. Но только слова в его песенке были совсем другие:
Какой чудесный день!
Работать мне не лень!
Всегда со мной друзья
И песенка моя!
Вот какая теперь была чудесная песенка у Мышонка!
Волшебная булавка
Всем хорош был зайка Кузя. Одно плохо – всего боялся. Не было в заячьем роду такого трусишки, как Кузя. Ветер дунет – зайка дрожит, ветка хрустнет – зайка дрожит. Темноты боится, дождя боится – беда, да и только!
А какой маме понравится, что у неё сын трус? И решила тогда зайчиха Аннушка показать сына лесному доктору – дятлу Иннокентию. Но одно дело решить, а другое – уговорить Кузю. И пришлось зайчихе пойти на обман. Обманывать нехорошо. Ох как нехорошо! Да только другого выхода у зайчихи не было. Сказала она сыну, что глаз у неё болит – то ли соринка попала, то ли мошка залетела. И надо ей к доктору идти. Только одна она не дойдёт. Вся надежда на сына.
Испугался Кузя, задрожал – доктора он больше темноты, больше грозы, больше лисы Алисы и совы Гликерьи боялся. Увидела это зайчиха и говорит:
– Ну ладно, ладно. Никуда не пойдём. Буду терпеть, сколько смогу. Второй бы глаз не заболел. Не увижу тогда ни ясного солнышка, ни сыночка любимого Кузеньку.
Завязала платочком один глаз и собралась уходить.
А зайчишка ещё сильнее задрожал – жалко матушку зайчиху. Ой как жалко! И залепетал:
– Согласен – провожу тебя к доктору. Только когда солнце над верхушками сосен поднимется – ярче светить будет, когда ве-тер в кустах шелестеть перестанет. А ещё чтоб дорога, по которой пойдём, была прямая да короткая.
На том и порешили.
Дождались и дня погожего, безветренного, и времени, когда солнце над самой головой засияет, и дорогу покороче да попрямее наметили и отправились в путь – зайчиха Аннушка и сынок её – трусишка Кузя.
Доктор, красноголовый дятел Иннокентий, встретил посетителей приветливо. Он был в белом халате, на голове – белая шапочка, на носу – роговые очки, в кармане халата – трубка для выслушивания – «дышите, не дышите». Рядом на столике громоздились бутылочки с микстурой, баночки с мазью, коробочки с таблетками и, что больше всего напугало зайчонка Кузю, – инструменты, от одного взгляда на которые Кузино сердце – тук-тук-тук-тук-тук! – бешено заколотилось, уши задрожали, глаза заморгали. И доктор Иннокентий сразу понял, с каким больным он имеет дело.
