Он ни красив, ни уродлив, он как раз такой, какому хочется положить ладони на плечи, хочется погладить этот ежик волос, хочется.… И чтобы он этим своим голосом говорил мне.… И чтобы вволю, до самого донышка, насмотреться в его глаза…

Довольно! А как же Игорь? А как же мой сын? Ведь наконец-то у Вани сложилось нормальное представление о семье: он, я и Игорь. И я не имею права разрушать эту детскую иллюзию. Ваня, он почти взрослый, но именно сейчас ему нужен рядом если не отец, то кто-то исполняющий эту роль. Да и не способна я на предательство. А что это, если не предательство? Мысль материальна, я верю в это.

Из дверей придорожной забегаловки показался Юрий. В руках у него был пакет. Возникшая откуда-то колонна автомашин не дала ему возможности сразу перейти дорогу, а я зато получила лишнюю пару минут на беззастенчивое рассматривание объекта, так смутившего мое спокойствие. Какая у него хорошая голова! Мне не нравится слово «Залысина». А вот голова такая очень даже нравится. И когда он вот так смотрит в сторону, то похож.… Не знаю на кого, но, точно, на кого-то похож…Что-то в этом такое родное…

Все! Он уже рядом.

– Если бы ты знала, какие там ароматы! Что-что, а мясо тут готовить умеют. Но за столиками одни мужики, поэтому я тебя туда не приглашаю. Мне кажется, приличная женщина чувствовала бы там себя не очень комфортно.

– Спасибо!

– За что?

– За «Приличную женщину».

– А! Пожалуйста. Ну, так что? Я голоден, как черт. А ты? Давай перекусим. Может, отъедем и поляну накроем? Смотри, солнце…

Он положил руку на спинку моего сиденья. Его лицо приблизилось на опасное расстояние. Единственно, чем можно обезопасить себя – это не смотреть в его глаза. Там можно утонуть и не выплыть.

– Нет, я не хочу есть.

– Понятно. Ты просто меня боишься. Ну, хорошо, давай прямо здесь, в машине пожуем чего-нибудь.

– Юра, спасибо, я, действительно, не голодна. И если вы на самом деле считаете меня приличной женщиной, то прошу вас, пожалуйста, обращайтесь ко мне на «Вы». Мы знакомы всего лишь час.

Он, не глядя, закинул пакет на заднее сиденье. С минуту молча рассматривал мой замороженный профиль. Затем стал говорить.

– Ты это серьезно? То есть я хотел сказать: ты, действительно, говоришь то, что думаешь? Это правда? Неужели я ошибся… Мне показалось, что ты.… Ведь как только ты села ко мне в машину, они все летают и летают… Ну что ты так смотришь? Я похож на сумасшедшего? Впрочем, наверное, похож.

– Кто? Кто летает? – шепотом спросила я.

– Флюиды! Или как их там! Кто же еще? Ты не могла этого не заметить. Я вообще еле вел машину, хотелось бросить руль и… Люда, я не очень умею говорить… И, знаешь, я совсем не умею рисовать. Но если бы умел, и мне бы дали задание нарисовать образ, женщину, которую я хочу… Которую я хотел бы назвать своей, понимаешь, в высшем смысле… То это был бы твой портрет. Я и сам не знал, что так бывает.

Он замолчал, словно вмиг выдохся. И снова стал, молча смотреть на меня. Я взглянула на него и опять отвернулась. Невозможно видеть его глаза. Там можно растаять, раствориться, я не должна…

Это всего лишь дорожное приключение. Разве можно верить словам? Да он о них забудет, как только приедет домой к любимой жене…

– Ты женат?

Теперь я смотрела прямо на него. А он отвел взгляд.

– Я не могу тебе солгать. Да. Но это не имеет значения…

Я расхохоталась.

– Ты не поняла. Мы просто живем в одном доме, но давно уже чужие люди. И как только она купит квартиру…Она, видишь ли, выбирает. Просто ей нравится процесс. Если бы ты ее знала…

– Увольте! Мне совсем необязательно знать Вашу жену. И тем более, выслушивать гадости в ее адрес, – холодно сказала я.

– Какие гадости? Ты не так поняла. – потерянно возразил он.

– Юрий, если вы сейчас не тронетесь, то я выйду из машины и стану ловить попутку.

С видом поверженного гладиатора он завел мотор.

Пасмурный пейзаж опять поплыл мимо.

– Сколько еще ехать? – спросила я.

– Мало.

– А именно?

– Полчаса.

– Юра, Вы меня высадите на любой автобусной остановке, ладно?

– Я могу и до дома довезти. Или хотя бы до метро.

– Спасибо, не нужно.

– Как прикажете.

Повисло молчание. Он коснулся автомагнитолы, и вновь в салон полилась спасительная музыка. Не важно, какая. Ее можно просто слушать и прекратить, наконец, выпускать на воздух лживые, фальшивые слова. Я, по крайней мере за последние пару часов столько фальши из себя исторгла! А почему? Наверное, потому, что не верю в чужую искренность. А. Может, все наоборот: не верю, потому что сама не искренна?

Слова, слова, слова.… Это все понятия эфемерные. Почему же я сама – понятие очень даже материальное – сижу, словно под пыткой? И мне все труднее держать этот независимый вид. Дышу я почему-то часто, у меня мелко дрожат колени, а внизу живота разливается невыносимая истома. Со мной этого никогда прежде не было. Никогда. Что это?

– Люда, а Вы не думали о том, что все это – не случайно? И то, что Вы стояли там в ожидании автобуса? И что мне понадобилось купить сигареты не где-нибудь, а именно там, в этом захудалом ларьке?

– Я не знаю… Я не хочу об этом думать. Извините.

– Но что-то ты должна обо всем этом думать! Ты же не кукла тряпичная, черт побери! А живой человек!

– Юра, я Вас очень прошу прекратить это!

Он обреченно умолк.

Уже начались новостройки преддверья Москвы. Еще несколько минут – и наши траектории навсегда разойдутся. И это хорошо. Бунт внезапно проснувшейся плоти будет благополучно подавлен. Разумеется, это в том случае, если он не дотронется до меня. Иначе я просто растаю, растворюсь, меня не будет. Но, похоже, к счастью, Юра не из тех, кто позволяет себе лишние движения без высочайшего женского позволения. Как я сказала? К счастью? А я ничего не напутала?

А вот и решение проблемы – автобусная остановка.

– Юра, остановите здесь. Пожалуйста.

– Хорошо. Знаешь, я ведь понимаю, что ты могла обо мне подумать. Действительно, я не прав. Так напролом, сразу… Извини, но ты неправильно все поняла. Я могу подождать. У тебя будет время, чтобы разобраться. Телефон дашь?

– Это ни к чему.

– Даже телефон? – он удивленно посмотрел на меня. – Я что, тебя чем-то обидел?

– Нет, конечно.

– Тогда почему? Ведь это наши жизни…

– Вот именно! У каждого своя жизнь. Я ничего не хочу менять в своей. Даже теоретически.

Я посмотрела ему в лицо. И то, что я увидела, смутило меня. В его взгляде была жалость.

Я коснулась замка на своей сумочке.

– Люда, Вы что, хотите мне заплатить?

Я не знала, куда себя деть от неловкости.

– Ну… – неопределенно протянула я.

– Ни в коем случае! Впрочем… Поцелуй в щечку я, надеюсь, заработал?

– Конечно!

В моем голосе – сама вежливость. Я шутливо вытянула шею, подставляя щеку.

И в тот же миг ощутила на своих губах его рот. Или мой рот ощутил его губы. Я не помню. Я только помню, что это было так, как никогда раньше. И это было трудно, просто невозможно прервать. Но я все-таки сумела. Вылетела из машины и пулей понеслась по какой – то дорожке вглубь новоиспеченного квартала. Там, покружив немного среди домов – близнецов и остудив пылающее лицо, я вернулась на остановку.

Конечно, его уже не было.

А разве я не этого хотела?

Села на первый же подошедший автобус. Очень хотелось посидеть вот так, уткнувшись лбом в холодной стекло, наедине с собой среди толпы. И незаметно поплакать. О чем? Не знаю. Наверное, о том, что такая вот я дура непутевая.

Ленка вышла на улицу. Хоть покурить спокойно! Надоело! Достали все: и больные, и врачи, и весь этот больничный людоворот!

И зачем только она согласилась пойти в санитарки? Словно в ее годы больше и устроиться-то некуда. Ну, подумаешь, продавцом не получилось. Так это разве она виновата? Все мать: то пожрать принеси, то выпить.… А касса-то не резиновая. И так нахомутала долгов – еле расплатилась. Ну не к станку же на завод, в самом деле! Конечно, можно зарабатывать известным способом… Но противно. Чтобы всякая мразь тебя своими лапами хватала! Как пьяный отчим когда-то… Брр! Ладно, пока пусть так, хоть ради трудовой книжки, а дальше – видно будет.