Вообще-то я обожаю дождь. И если сегодня я ему не рада, то это совсем не значит, что я – зануда, а просто так совпало. Во-первых, я забыла зонт. Во-вторых, у меня разрядился мобильник. А в-третьих, эта автостанция с гордым названием «Автовокзал» закрыта на ремонт. Впрочем, она не совсем закрыта, есть окошечко кассы. Даже два окошечка. Но это как-то не утешает.

Ну почему я такая бестолковая? Ну что мне стоило позвонить Игорю: так, мол, и так, ложная тревога – с мамой все в порядке, можешь приехать и забрать мою драгоценную особу. И приехал бы! Сидела бы сейчас в тепле. И этот мелкий дождь казался бы мне не отвратительно назойливым, а весьма деликатным: легонько постукивал бы в лобовое стекло и стекал аккуратными ручейками.

– Рыжова, ты что ли?

Передо мной вдруг возникло сияющее лицо. Такое знакомое, но…

– Не узнала? – воскликнуло лицо, – Ну, ты, Людка, даешь!

– Катя! Конечно, узнала! Хотя, если честно, не сразу. Ну, еще бы! Ты так изменилась, Катюша. Пополнела, похорошела…Тебе идет, не вздумай опять похудеть!

– Да я и не собираюсь. Мой худых-то не любит.

И Катя звонко рассмеялась. Вот если бы она сразу так – я бы узнала ее сразу. Наша главная хохотушка на курсе осталась ею же. Почти каждая её фраза сопровождалась смешком. Так, под этот колокольчик, Катя мне и поведала, что замужем, детей двое, и муж хороший, непьющий. Пытаются сейчас создать семейный бизнес. Но проблемы…

Я слушала Катю, как слушают музыку. Даже про дождь забыла. Воспоминания согрели меня…

Если бы не тетя Таня, мамина сестра, то я бы ни за что не решилась поступать в столичный вуз. Для сельской девочки пределом мечтаний был областной педагогический. Но тетя Таня была непреклонна.

– Ну и зачем он нужен, этот твой «пед»? Денег – никаких, одни нервы. Иди лучше на юриста или экономиста. А главное, давай-ка ко мне, в Москву! А то я, как на пенсию вышла, так хоть волком вой. Хожу по квартире и словом перекинуться не с кем.

На том и решили. Еду в Москву! Правда, вскоре выяснилось, что профессия юриста, как, впрочем, и экономиста мне не грозит. Штурмовать эти факультеты без должного материального обоснования чистое безумие.

Ну и пожалуйста! Не очень-то и хотелось. Да и тетя была уже не столь категорична: куда хочешь – туда и поступай! Я и поступила.

Помнится, меня поразили тогда два открытия. Во-первых, я поняла, что учеба – это не обязательно скучная и нудная работа. Она, оказывается, может быть захватывающе интересной.

Я единственная из группы была из села. Испытывала ли я по этому поводу комплексы? Я даже не помню. По-моему, нет. Я настолько была поглощена процессом узнавания, что себя просто не ощущала. Какие же они классные, эти девчонки и парни из нашей группы! Просто небожители какие-то!

А затем я сделала второе открытие. Оказывается, я среди этих небожителей тоже кое-что значу. Неожиданно легко и лучше многих сдала сессию. Но даже не в этом состояло мое открытие, а в том, что я среди наших стильных москвичек вниманием парней не только не обделена, а даже много более того. Я поняла, что могу нравиться! Вообще, я это и раньше знала. Конечно, были у меня кое-какие романы в школьные годы, у кого их не было? Но ведь одно дело успех в сельской школе, и совсем другое – в столичном институте. А впрочем, я противоречу сама себе. В том-то и дело, что разницы, как оказалось, нет. Хоть в столице, хоть в деревне. И если ты в своем селе производишь на мужчин правильное впечатление, то и будешь его производить на них в любой точке земного шара, где бы ты ни оказалась. Уж теперь я это точно знаю.

Виктор.… Когда же я увидела его впервые? Даже не могу сказать. Он был старше на курс, но как-то плавно влился в компанию парней из нашей группы. Впрочем, он всегда был тем человеком, который бывает своим в любой компании. Такой вот у него божий дар.

Помню, он как-то обратился ко мне с пустяковым вопросом, я что-то ответила, потом мы о чем-то пошутили… Дальше – больше. И каждый раз при встрече в суматошных институтских коридорах мы притормаживали, чтобы переброситься парой слов. С ним вообще было очень приятно общаться: широкая белозубая улыбка ослепляла, а глаза за стеклами очков были такие необыкновенно умные. Потом я привыкла к его звонкам и часто под многозначительным взглядом тети болтала с ним по телефону.

– А кто у него родители? – интересовалась тетя.

– Понятия не имею. Какое это имеет значение? Мы просто друзья, – отмахивалась я.

– Ну-ну! Друзья так друзья. Только в подоле смотри не принеси! Институт сначала закончи!

– Теть Тань! Ну, Вы вообще!

Как она может такое говорить! Витя, он же… Он, действительно, только друг. В том смысле, в каком бывает «Подружка», и больше ничего! Да, он симпатичный парень, но это ничего не значит. По крайней мере для меня.

Но тетя как в воду смотрела.

Она как-то ненадолго легла в больницу. А Виктор однажды вечером позвонил и сказал, что случайно оказался возле моего дома, и в руках у него диск с нашумевшим фильмом. Разумеется, я сказала: «Так заходи, давай посмотрим!»

А через девять месяцев родился Ваня. Конечно, я ни о чем не жалею, как можно! Ведь у меня такой замечательный сын! Я только помню, что мне было очень жалко Витю. У него был такой умоляющий взгляд! И вообще, без очков он смотрел совсем иначе, по-новому. Я с наслаждением купалась в этом взгляде, наблюдая, как он любуется мною. Но у меня было такое чувство, что это нельзя, потому что Витя мне почти как брат. Но потом его нежность успокоила меня, и в голове стала крутиться навязчивая фраза из старого фильма: «А если это любовь?».

– Вот так мы и живем!

Эта финальная фраза Катюхи вернула меня в действительность.

– Сама-то как? – продолжала она, – Сынуля – то, наверное, уже большой? Сколько ему? Лет десять?

– Двенадцать.

– Ого, как летит время. Ну а Витька-то как? Наверное, в таких крутых начальниках ходит. Конечно, в Москве-то и перспектив побольше, не то, что тут… Но мой ни в какую никуда не хочет ехать. Да и куда? Правда? В Москву? Всю жизнь на съемной квартире жить? Разве на свое жилье заработаешь? А тут у родителей дом двухэтажный, сад. Правда же?

– Конечно. Зачем ехать? Я вот смотрю на тебя и вижу абсолютно счастливую бабу. На правда же?

– Ну вообще, наверное, – довольно засмеялась Катя.

– Ну вот видишь! А живи ты в Москве или хоть в Париже, и вдруг что-то у тебя не сложилось бы. Какая разница – где быть счастливой. Главное – быть!

Я вдруг почувствовала, что залезаю в такие словесные дебри, из которых трудно будет выбраться. Эта беда со мной иногда случается.

– Не слушай ты меня, дурочку! Париж, я думаю, еще ни одной бабе не пошел бы во вред, правда?

– Да уж! – охотно согласилась Катя.

И мы расхохотались.

– Людка, ну ты мне так ничего и не рассказала! Как Виктор-то?

– Не знаю. – пожала я плечами.

– То есть? – оторопела подружка. – Вы что, развелись?

– Да. Уже давно. Почти сразу после института.

– Да ты что! Никогда бы не поверила. Такая пара! Мы же все тебе завидовали: девочка из глубинки, а такого парня отхватила! Там одни папа-мама чего стоят! С такими не пропадешь. Как сыр в масле катайся. И чего это вы вдруг, а?

– Катя, оно как-то и не вдруг… Знаешь… Давай не будем, а?

– Ну ладно. – вздохнула она. – Не будем. А я тут свекровь встречаю, сейчас должна подъехать. А ты мне телефончик – то свой дашь? Может, когда буду в Москве…

– Ну, конечно, Катя! И обязательно, в любое время!

И пока я царапала на протянутом клочке бумаги свой номер, Катюша причитала, как заведенная.

– Развелись, значит. Ну ты и дура, честно тебе говорю. А хотя… Ну и ладно. Ты, главное, не переживай, мужики – дело наживное. Главное, что сама баба видная. Ты, Людка, и раньше была девка – ничего, а теперь вообще за версту в глаза бросаешься, аж завидно.