А что? Дэрил сказал чувствовать себя как дома – я и чувствую.

Чувствую, что мне нужна Асель и шоколад!

И горячая ванна.

– Шесть. Шесть лет. Я подписал договор не сразу.

Или холодный душ.

 Дэрил сидел за кухонным столом, закинув ноги на соседний стул, и смотрел на меня с состраданием. Я уже попросила пока до меня не дотрагиваться, чтобы не переводить все опять в постельные игры.

Проблему с сексом – сексом не вылечить.

Особенно, если эта проблема – секс моего будущего мужа с одноразовыми актрисами, дешевыми фальшивыми куклами такого низкого пошиба, что я подобные ролики даже не смотрела никогда. Механические движения, охи-вздохи, вскрики и шлепанье тел без эмоций и смысла. Школьникам подрочить, если других фантазий мозг не наплел.

И все это – прямо в доме.

Как Дэрил и сказал – в другой спальне. Той, что на первом этаже. Оказывается, это нормальная практика в их кругу – снимать дома у кого-нибудь из команды. Подстелили простыночку на дорогую мебель, сменили постельное белье на кровати, декорировали по-быстрому комнату, чтобы отличалась от предыдущего ролика, – и понеслось!

Для дешевого порно не нужны павильоны и декорации. Это продукт с колоссальной маржой. Себестоимость – копейки. Прибыль – миллионы.

Как наркотики.

Иногда порно снимают в номерах самых обычных отелей. Современные камеры позволяют не заморачиваться даже с качественным светом. Поставил на штативы две штуки – чтобы с разных ракурсов, да запустил юркого оператора – пусть снимает крупные планы, уворачиваясь от рук, ног и других… конечностей.

И все.

Пришлось продышаться, когда я представила, что могла спать в гостинице на матрасе, где втроем трахали какую-нибудь едва восемнадцатилетнюю девчонку.

– Шесть лет…

Я стояла, опираясь двумя руками на кухонный стол, и пыталась осознать, во что я вляпалась. Кураж схлынул, пришло время отвечать за свой выбор. Само собой ничего не решилось и любовь не совершила чуда.

Дэрил поднялся со стула медленно, не отводя от меня взгляда, словно я зверек, которого он боялся спугнуть. Подошел ближе, обнял со спины, сцепив руки на моем животе, прижался губами к плечу, открытому сползшей майкой.

– Что мне сделать, чтобы помочь тебе? – спросил он тихо.

– Хочу посмотреть на тебя во время съемок.

Я развернулась в его руках и встретила потрясенный взгляд голубых глаз.

Он даже улыбаться перестал.

– Нет.

Я начинала злиться.

Какого черта Дэрил, оказавшись на своей территории, решил, что теперь ему можно еще и договоренности не соблюдать?

Вроде согласился, покивал, хоть и с недовольным лицом: если я хочу, я могу посмотреть на его съемки.

Несколько дней все шло хорошо: я даже уговорила его купить нормальную еду, которую можно было бы приготовить, а не только разогреть в микроволновке или залить водой и взболтать. Хотя он утверждал, что сырое мясо покупают только иммигранты, у которых огромные семьи.

– Все вы тут иммигранты-переселенцы! – парировала я и приготовила-таки чертов ростбиф с черносливом, который никак не выходил у меня из головы. Теперь я точно «тихая гавань».

У нас был и нежный секс, и прогулки вдоль океана, и коктейли в «настоящих американских» барах, как мы с Асель мечтали.

И тут внезапно, в тот день, когда должны были начаться съемки на пиратском корабле, Дэрил заявил мне:

– Нет. Ты не поедешь.

Вот какого черта?

– Мы же договорились?

– Я не понимаю, зачем тебе это нужно. Тебе будет неприятно, мне будет неудобно.

– Почему вдруг тебе неудобно? Ты же сам обижался, что я отношусь к тебе не как к обычному актеру, – напомнила я размолвку в «Национале». Тогда все съехало на тормозах, теперь пришло время расплаты. – К обычному актеру можно прийти на съемки, и он не будет смущаться.

Дэрил собирался на «работу». Как всегда, обнаженный и наготы своей не смущающийся, ходил из ванной в гардеробную, проходя мимо меня, сидящей по-турецки в центре кровати. Оказалось, мой «плохой мальчик» – редкий педант. Кровать должна быть заправлена. Точка.

Так что меня из нее выгнали и застелили толстым покрывалом. Спасибо, что разрешил сидеть поверх него, а то я уже почувствовала себя как в пионерском лагере моего детства и порывалась поставить подушки «уголком».

– На самом деле, актер тоже будет, – возразил он. – Познакомлю тебя с кем-нибудь, сама спросишь. Но ты же понимаешь: можно не стесняться трахаться, даже любить эксгибиционизм, но только если смотрят незнакомые. Все же это…

– …интимная вещь! – закончила я за него. – Именно! А ты занимаешься этой интимной вещью на аудиторию в миллионы человек!

– Но они не присутствуют непосредственно в процессе! Даже когда я встречался с актрисами, мы старались не смотреть на работу друг друга.

Он вышел из гардеробной в светло-голубых драных на коленях джинсах, яркой радужной футболке и дутой жилетке: с утра был обещали прохладный ветер. Снял с запястья фитнес-трекер и отложил на тумбочку. А вот зря: эти движения тоже считаются, еще и покруче пробежки по утрам выйдет. Жаль, в них не встраивают тип активности: «съемки в порно». Хотя, говорят, «секс» уже есть. Современный мир – просто рай для ЗОЖников с манией контроля.

– О, ты встречался с коллегами по порно? – заинтересовалась я.

– А с кем еще…

– Дэрил!

– Из всех остальных согласилась только ты!

Он наконец улыбнулся и склонился, чтобы поцеловать меня. Теплые сухие губы – совсем не напористые, как обычно, но все равно отправляющие ко мне взвод мурашек с приказом рассыпаться на местности.

– Ладно. Я думаю, это большая ошибка. Но если ты хочешь… – Он остановил меня жестом. Но я все равно уже вскочила и обняла его, по-детски не желая отпускать от себя. – Только не сегодня. Изабель всегда ставит строгое условие: на площадке только актеры и один оператор.

– У-у-у… у вас тет-а-тет…

Это неприятно царапнуло. Хотя какая мне разница: на виду у целого стадиона зрителей он трахается или наедине, если это по работе?

А вот оказалось, есть нюансы. Вдвоем… ладно, втроем – уже как-то слишком лично.

Гораздо дальше от «просто работы», чем гэнгбэнг на десять человек в присутствии полной съемочной команды.

– В четверг будут съемки студии Arouser, той, с которой у меня контракт. Наверное… здесь. В гостевой на первом этаже.

– Здесь? В четверг?! – Я растерялась.

Все понимаю про то, что они привыкли использовать собственные дома для съемок, но мне диковато.

– Да. Если передумаешь смотреть – сможешь съездить по магазинам, а потом решим вопрос с местом как-то иначе. – Но сегодня, Лили… – Он обнял меня и коснулся горячим дыханием волос. – Дождись меня, хорошо? Что бы тебе ни показалось – или что бы ты ни почувствовала.

Последняя фраза показалась мне лишней, но когда его машина отъехала от дома, я вдруг поняла, что он имел в виду.

Я не знала, что делать.

У меня были не разобраны до конца чемоданы, надо было постирать шмотки, в которых я извалялась в песке у океана, можно было позвонить Асель, Дашке, Сеньке, посмотреть сериал, изучить американское телевидение, приготовить что-нибудь из огромного куска свинины, на который я нацеливалась уже с утра.

Поплавать в бассейне, позагорать, почитать, в конце концов!

Но мне не хватало концентрации. Ни на что.

Я вдруг перестала находить себе место.

Блуждала по дому, наворачивая восьмерки с первого этажа на второй, потом на задний двор, на лужайку с бассейном, в гараж и обратно. Бездумно распахивала двери комнат и дверцы шкафов, таращилась на какой-нибудь пылесос в кладовке или стопки футболок на полках, закрывала все обратно и шла бродить дальше.

На втором этаже было три спальни: две гостевые и большая хозяйская с огромной ванной с джакузи и душем и аж двумя раковинами. Зачем вообще в ванной две раковины? Предполагается, что хозяин дома с женой будут пудрить носики одновременно?