С Енисейска всё только начинается. Здесь пахнет северными просторами. Отсюда и теперь до Ледовитого океана только Норильск и Дудинка, а когда-то это был край света. Но странное дело, производил впечатление цветущего губернского города в центре России. Таким по внешнему виду он и остался, пережив два пожара и наводнение, о котором напоминает отметка уровня воды на стене дома. Сохранилось то, что не сгорело и не утонуло: девять каменных церквей и два монастыря, дом благородных собраний и театры – один народный и десять школьных… По городу меня водила Наталья Иосифовна Балюта, специалист из городского управления образованием. Мы обсуждали с ней тезис: тюрьма и ссылка есть единственно надёжный, действующий государственный механизм развития народного просвещения.

Енисейск тому подтверждение. Смотрите, вон там, напротив музыкальной школы, где галантерея с балкончиком, показывает Наталья Иосифовна, жил прототип пушкинской Татьяны Лариной. В жизни её звали Наталья Дмитриевна, а мужа-генерала – Михаил Дмитриевич Фонвизин. После окончания срока каторжных работ в Керченских рудниках ему было разрешено уйти на поселение. Фонвизины приехали в Енисейск в 1832-м и прожили тут три года (жена стала родоначальницей здешнего цветоводства, а муж-генерал занимался в ссылке философскими трудами). Интересно, что поначалу местная аристократия приняла их холодно. Ссыльного вызвал градоначальник и долго держал у себя. Жена заволновалась. Но спустя какое-то время в город приехал представитель Канцелярии Восточной Сибири и первое что сделал – нанёс визит к Фонвизиным, «составил честь отобедать в их доме», как записал купец Александр Игнатьевич Кытманов – легендарный летописец города Енисейска, описавший его провинциальную жизнь год за годом, день за днём…

Из этой хроники – три толстых тома, слава летописцам! – мы узнаëм, что декабристы – эпоха в развитии здешних мест. Кто собирал говор? Кто первый сажал картошку? – спрашивает меня Наталья Иосифовна.

Возьмём двадцатый век, сталинские пятилетки. Какие колоритные фигуры ходят по Енисейску. Некоторые ездят, как бывший генерал-майор Алексей Фёдорович Тодорский, ныне, представьте себе возчик. Возит на лошадке воду. Подъезжает к Енисею, зачерпывает длинным черпаком и развозит по дворам. Водовоз – его официальный статус. А неофициально он – самый желанный гость Енисейской городской библиотеки. Когда заканчивается рабочий день, Алексей Фёдорович роется в архивах, его часто можно видеть в музее…

В пятьдесят четвёртом году в город посылают нарочного с пакетом для Тодорского – «вручить срочно». Разыскивают адресата. Где он? А тот в конюшне, спит после рабочего дня. Нарочный вытягивается в струнку: «Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться». У того глаза лезут на лоб. «Вам пакет». Читает – постановление о реабилитации, и текут слёзы, слёзы… Уехал. Поздней в адрес музея пришла фотография, на ней генерал уже со всеми регалиями, подписал: «Моим дорогим друзьям из Енисейского краеведческого музея, которые очень помогли мне в трудные годы жизни…»

О своей семье Наталья Иосифовна рассказывает, что её и брата, ныне заслуженного артиста России, учил музыке Ананий Ефимович Шварцбург – прекрасный музыкант, тоже ссыльный. Он собрал хор в семьсот человек и дирижировал этим хором, стоявшим на трибунах стадиона. Вот здесь, показывает она на городской стадион, представляете, какую надо было сделать работу, чтобы такой огромный хор запел…

В 1953 году Шварцбург сказал их маме: «Елена Петровна, мальчик не должен бросать. Мальчик должен заниматься, у мальчика большое будущее». Но как здесь в Енисейске? – он развёл руками и дал адрес. «Пальчики надо ставить, пальчики» – это говорил уже другой учитель, бывший профессор рижской консерватории. Однажды он сказал: сегодня я заниматься не буду – пришла реабилитация… Она была девочкой, но запомнила: сидит седой мужчина, обхватил голову руками. Отец похлопал его по плечу: «Ну, ничего, ничего…»Тут много было музыкантов. Оперная примадонна, певшая в своё время с Карузо, – Клара Спиваковская. Перед войной вышла замуж за дипломата, который оказывается немецким шпионом. Его расстреливают. А семью высылают на север, в 50-е годы сын, Александр Александровский работает в Енисейске фельдшером скорой помощи. Он же – один из лучших актёров Енисейского народного театра, который был основан в XIX веке. Сохранились старые афиши благотворительного концерта, который давали в четыре руки директор музея и городской голова («Такое произведение? – изумились в столичной консерватории спустя столетие. – В Енисейске? Это невозможно…»)

Тут много такого. Вот, – показывает мой гид, – в этом соборе вёл службу епископ Лука. В миру – Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, профессор, учёный-хирург с мировым именем, лауреат трёх сталинских премий. Его хотели расчленить: скальпель или Бог? Он оставался цельной личностью и трижды оказывался в тюрьмах и ссылке. «Я опять начал голодовку протеста – чекист, очень вежливый человек, стал бить меня ногой, обутой в сапог…» – пишет епископ Лука в своих мемуарах. Никогда не снимал рясу (при запрете появляться в ней, отказывался читать лекции). В операционной, где бы ни оперировал, – в медицинской Академии или в бараке в Туруханском крае – на тумбочке стояла икона, зажжённая лампада. На больном непременно ставил йодный крестик – там, где собирался оперировать. Глазные операции Луки многим вернули зрение. Его церковные проповеди, вспоминает Благочинный Енисейских церквей, проиерей отец Фаст, тоже многим памятны…

Во время войны Войно-Ясенецкий – начальник всех эвакогоспиталей края. В сорок третьем открывал Покровский собор, вёл службу в нём. А после войны уже не считался ссыльным, служил, преподавал, оперировал, дожил до глубокой старости, и уже ни один человек на свете не требовал от него, чтобы выбрал между скальпелем и Богом.

Да, много людей тут побывало удивительных. Многое накоплено и утрачено. В 1937 году в Енисейске случилось страшное наводнение, уровень воды дошёл до второго этажа, по городу плавали лодки. Вода пришла неожиданно и ночью. Ночь, вода идёт валом…

Тут много странных совпадений. Наталья Иосифовна рассказывала, что у них за стенкой в коммунальной квартире жили сёстры Лаврентии Берия и научили бабушку жарить помидоры.

В одни и те же годы в этом маленьком городке оказались последняя любовь Колчака и вторая жена Будённого. В разных лицах, естественно.

Анна Васильевна Тимирева, последняя любовь Колчака, в 30-е годы жила в Енисейске. «В ссылке?» – наивно спросил я Наталью Иосифовну. – «В ссылке, в ссылке, а как же? – удивилась она. – Анна Васильевна делала для экспозиции. «Так жили рабочие, так жили буржуи» – макет внутреннего убранства дома Тонконогова, там очень красивые шторы с ламбрекенами… А жена Будённого служила уборщицей в бывшей гимназии. Да вы сами туда зайдите…»

Я зашёл в школу. Она называлась не гимназия, а просто общеобразовательная средняя школа № 1 г. Енисейска. Необычайно крутая школьная лестница. Ступеньки овальной формы, стёршиеся от ходивших по ним ботинок. «Я бы не советовала эту лестницу вообще трогать. Это не что иное, как время» – сказала мне завуч Нелля Михайловна Дьякова, которую я до этого встретил в пустой чистой школе и битый час мучил насчёт истории – зачем нужна эта история, как они её используют. «Ну, лестницу используем, наверное» – усмехнулась завуч. Но какие крутые ступеньки! – сказал я. «Мы привыкли. Нам кажется, так хорошо – ответила она. – По ним Нансен шёл…»

Сам Фритьоф Нансен, великий исследователь Арктики? В 1913 году он шёл, оказывается, по этим ступенькам, заходил в классы и здоровался с мальчиками, «здоровыми, весёлыми и бодрыми на вид», как он позже напишет в книге «Страна будущего».

Книга – о России, о Сибири.

О тех, кто в тот памятный день собрались в рекреационном зале этой мужской гимназии, и Нансен рассказывал им о путешествии к северному полюсу на «Фраме» в 1898 г., и показывал на большой карте, как они шли вдоль северного берега их великой Сибири, а потом носились во льдах.