Он загадочно улыбнулся и кивнул.
− Куда мы едем?
− Мы хотим посмотреть на полнолуние, чтобы нам не мешали многоэтажки, прохожие и городской шум.
Я подняла брови от его вежливой и интригующей самоуверенности. «Мы хотим», – но ведь мы не обсуждали и не сопоставляли наши желания. Звучит нагловато, но это также может означать и не дурные манеры, а умение брать на себя ответственность в принятии решений. Интересный мы народ, взрослые девчонки, которым «слегка за тридцатку». Еще ничего не произошло толком, ничего нам не предложили конкретного и требующего тщательных размышлений, а мы уже выдумываем подтекст и даже ставим на рулетку биение собственного сердца.
− Пока история выглядит безопасной, наверное, говорить «нет» еще рано, – произнесла я, даже не пытаясь осадить его за самоуверенность.
− Значит, сейчас ты говоришь «да»? − улыбнулся мужчина.
Я кивнула и с удовольствием посмотрела на блестящую мокрую дорогу, которая постепенно превратилась из уличной в пустынную трассу. Мы приехали к небольшому лесу. Вышли из машины, причем мне заботливо открыли дверь и подали руку, а затем открыли над моей головой зонт. Незнакомец достал два термостакана, видимо, это от них исходил этот божественный запах кофе, и один протянул мне. Мы прошли несколько метров по мокрой траве, мои каблуки увязали в грязи и я старалась идти на носочках, держась за сильную руку моего спутника. Он посматривал на меня и улыбался.
− Ты не боишься ни воды, ни грязи, тебе не жаль, что испортятся туфли. Красивая, ухоженная девушка, педагог элитной школы. И совсем нет в тебе манерности и понтов, − ласково заметил он.
− Ты забыл отметить, что я не боюсь сесть в машину к незнакомому мужчине и поехать с ним в лес, − дополнила я его наблюдения. − А если развивать предложенную тобой тему, то я не всегда была в числе людей, уверенных в будущем. Мое детство прошло в глухой деревне, мне нравились лужи, мокрая трава и нагоняи от бабушки, которая, отчитав и отвесив пару подзатыльников, затем угощала меня чаем из луговых трав с малиновым вареньем.
Мы подошли к краю обрыва. Внизу шумела вода, вытекающая из какой-то канавы, далеко в сумерках сиял огнями город. Может, днем, в ясную погоду, этот пейзаж показался бы обычным пустырем, наверное, даже испорченный горами мусора. Но сейчас, под шепот дождя и запах горячего кофе, картина была сказочно хороша.
− Кстати, крышки стаканов не пропускают запах, ты специально открывал их, чтобы в салоне оказался многообещающий аромат?
Незнакомец улыбнулся еще шире. Отхлебнул кофе и посмотрел вдаль.
− Меня зовут Макс.
Я вскинула брови и рассмеялась. Такое странное поведение у этого приятного мужчины! Романтическое приключение, незнакомый человек, который то ли всегда возит с собой запас кофе, мечтая о встрече с прекрасной дамой, то ли готовился конкретно для меня. Но мне по необъяснимым причинам так легко и приятно с ним, и так весело от того, что я без сомнений и колебаний приняла его приглашение. Мне не хочется приставать с расспросами и ловить его на нелогичности.
− Кристина, очень приятно, − я протянула ему руку. Мне очень хотелось, чтобы он до меня дотронулся. Он сжал мою ладонь, и я поспешила отхлебнуть кофе, чтобы он решил, что моя довольная улыбка и воздетые к небу глаза − это удовольствие от горячего напитка, а не от его прикосновения.
Максим засмеялся, и мне показалось по его взгляду, что он все верно понял и смог разгадать тайну моего блаженства. Мы держались за руки, пили кофе, прятались под зонтом и смотрели на огни, на шумный поток темной воды внизу. Вроде недалеко от города, а какая удивительная картина, дарящая минуты отдыха и умиротворения. Будто награда за то, что я с честью выдержала скучное вышагивание вдоль безумных художеств.
Мы ни о чем существенном не говорили, ни о личной жизни, ни о мужчинах, ни о женщинах. Не было никаких вопросов о работе, зарплате, машине, квартире, формате отдыха, сегодняшнем статусе, семейном положении или причинах любовных неудач либо триумфов. Невероятно невесомое общение о сущих пустяках, без трехэтажных раздумий и кислых послевкусий. Просто вечер с человеком. Запах дождя и кофе. Теплые руки и мокрые ноги. И никаких иллюзий о том, позвонит ли он, сделает ли предложение, захочет ли сына или дочь. Я мысленно благодарю его за эту легкость и хвалю саму себя за то, что стала достаточно взрослой, чтобы все это ощущать и верно определять вкус каждой секунды.
Максим отвез меня домой, проводил до подъезда и попросил номер телефона. Стандартный сценарий. Много раз уже происходили со мной такие ситуации. Но, Боже мой, как же сейчас все выглядит и ощущается иначе! Вкус ровного покоя. Без ожиданий чего-нибудь большего и мечтаний о свадебном платье и кофейном сервизе в шкафу.
− Спасибо. За вечер и эмоции. До встречи, тургеневская нимфа, − сказал он мне на прощание. Не предприняв ни малейшей попытки поцеловать меня хотя бы в щеку.
Уже у двери подъезда я вдруг вспомнила, что Макс ничего у меня не попросил из такого списка, на что я могла ответить «Нет». Я обернулась, зная, что он еще не уехал и даже не сел в машину.
− Макс, а как быть с тем, что я сегодня не воспользовалась правом на отказ?
Мне показалось, что он ждал от меня именно этого. И был уверен, что я просто так не уйду.
− На следующий раз это право не переносится, имей в виду, − Макс рассмеялся, наконец сел в машину и послал мне сквозь лобовое стекло воздушный поцелуй. А капли дождя, расплывавшиеся по моим щекам и губам, почему-то показались мне не холодными, а теплыми.
Зачем становятся похожими на своих врагов
Мои родители развелись, и на это можно смотреть по-разному. Чего больше в этом событии оказалось в итоге – минусов или плюсов – наверно, еще предстоит узнать нам всем. Сейчас, как взрослый человек, сумевший понять значительную часть глобального множества истин, я совсем не считаю, что пожизненно обрела бы абсолютное счастье, будь мои родители идеальной парой и идеальными людьми. Мой безусловный вывод таков: то, как они вели и прекратили свою семейную жизнь, лишь повлияло на то, что я не действую их методами. То есть не стремлюсь к браку и детям любой ценой, не тянусь к традициям, которые дают то, ценности чего я не понимаю. При этом, правда, я не могу назвать, какие методы разработала сама, и какие ценности стала понимать.
Вспоминая то время, могу признаться, что я не сердилась на них и не умоляла остаться вместе. Недоумевала – да, но не сердилась. Они уже давно выглядели не супружеской парой, а какими-то молчаливыми приятелями, которые живут в одном доме, а еще с ними живет девушка, и они называют ее дочкой. Примерно за полтора года до развода они оба стали часто где-то пропадать, было заметно, что дом для них – это место ночлега и семейных праздников. Других поводов оказаться вместе в этих стенах будто не было.
Надо признаться, что тогда я не слишком внимательно наблюдала за родителями, и от того довольно поверхностно могу судить об истинных причинах разрыва. Версии, но не истина – вот, чем я владею до сих пор. Когда они разводились, меня не отпускала печаль после расставания со Стасом. Основную роль для меня играли мои неразрешимые переживания. Все получилось не так, как мы договаривались. Он просто исчез после того нашего последнего лета в деревне. Не писал, не звонил, и никто не знал, как найти его самого или кого-то из его родственников. Его бабушка вскоре умерла, а контактов его родителей у меня не было. Я ломала себе голову, почему так вышло, где он и что с ним. Ждала, что вот-вот он появится, и мы будем вместе. Даже мечтала о том, что мы со Стасом построим более удачный и долговечный союз, чем мои ближайшие родственники.
Но все же в тот момент, когда мне объявили о разводе, внутренне я ощутила еще более глубокое погружение в какую-то вязкую субстанцию, параллельную существующей реальности. То есть к тому времени я уже находилась в состоянии не совсем полного присутствия в «здесь и сейчас». Мысли о Стасе, мои мечты, которые компенсировали мне нехватку романтики в настоящем дне, уже успели сделать свое дело.
