С трудом встаю и вновь подхожу к домику. Лес придется оставить позади. Меня вырвало и только сейчас вспомнила, что домик бабушки окружен озерцом. Раньше ходила по белому мостику и никогда не замечала, теперь же меня так шатает и я рискую упасть.

Но все обходиться тем, что я несколько раз останавливаюсь чтобы отдышаться. Толкаю дверь, вхожу внутрь открываю холодильник и на удивление там тоже есть пиво. А бабуся наша тоже любит пошалить!

Выпиваю до дна, во рту только привкус рвоты, никак не пива. Становится немного легче, головокружение проходит. Иду дальше и вижу кресты, всюду красные кресты, небрежно нарисованные на стенах и ступеньках!

Сначала я подумала.что мои мечты сбылись, и я таки оказалась в домике дровосека, что он где-то рядом, принес меня сюда, потому что я важна для него. А потом эти кресты становятся все больше похожими на могильные.

Коридорчик к двери бабушки сталь дольше, намного дольше. Где-то позади меня кто-то завел бензопилу. Сердце застучало быстрее, я как могла быстро побежала по проходу.

Коридор становился все теснее, пол кажется превратился в бревна, хотя наверно я просто спотыкалась из-за избытка алкоголя. От стен начал исходить жар, я услышала отвратительный запах. Будто жарили мясо, только гнилое.

И вот наконец-то комната бабушки. Я вхожу, придерживаясь за дверной косяк.

— Ба, у тебя есть телефон, мне надо позвонить маме. Наверно, я переночую у тебя, а утром она меня заберет.

ПЬяный угар — вот как я объясню то, что здесь произошло. Все эти бензопилы, костры, пол из бревен, кресты — белая горячка. Мне нужно просто отоспаться, и я готова прямо сейчас рухнуть в постель, но бабушка молчит.

Я подхожу к ее кровати, откидываю одеяло. Честно, я просто хотела проверить, она спит или нет.

Но она кажется не спала, а если и уснула то навеки. Ее кожа была мертвенно бледной и на удивление без морщин. Правда, это возраста не отнимало — руки все равно костлявые, такие, что под кожей видны голубые вены и очертания кости. Как она вообще смогла набрать мамин номер такими пальцами, как смогла ими пошевелить? Может, бабушка умерла пару дней назад, а мама просто надумала повод…

Я наклоняюсь над ней и шепчу «они просто хотели избавиться, избавиться от меня», по моим щекам катятся слезы и я впервые чувствую такую близость с каким-то человеком, точнее уже не с человеком, а с трупом. Отправлена в этот дом, чтобы скоротать свой век подальше от семьи как я…

Но тут ее руки вцепляются в меня, она открывает глаза и я вижу в них две черных провалены. Я ошибалась, костлявые пальцы еще как могут схватить…

Кармен

========== Часть 3 ==========

Я долго уговаривала маму отпустить меня к бабушке, очень

долго. Она все говорила, до полного выздоровления, хотя мы обе знали что этого никогда не случиться. И вот я ухожу, собрав корзинку с абсолютно бесполезными лекарствами и поцеловав младших сестер на прощание.

Роуз крепко-крепко меня обняла, так, будто мы никогда не увидимся. Она умная девочка - видит немного больше чем остальные. Она действительно понимает, что должно случиться нечто ужасное, только не понимает что и не знает, что мы еще увидимся. Мы все увидимся.

Путь моего осознания столь же долгий, как дорога к домику бабушки. Началось все с того, что появилась моя самая младшая сестра - тогда мне было шесть. Мама вынуждена была уделить побольше внимания новорожденной и не особо присматривала за нами, тогда-то я и увлеклась баскетболом.

Она никогда не поощряла этого занятия. Тут я похожа на Джинджер - ее драки и путешевствия по развалинам тоже не нравились маме. Она всегда предпочитала тихие занятия вроде флейты или рисования. Не хотела чтобы мы покалечились, но увы не из материнской заботы.

Только попала на тропинку и сразу же сошла с нее. Выкинула нахер эту корзинку - эти лекаства бабушке ненужны, они бесполезны. Мы - ее лекарство.

У меня не так уж много времени. На самом деле, его уйма, но так как я хожу немного. Этот бандаж мешает мне все время и поскрипывает. Он крепко держит мою ногу, все время напоминая о себе.

С появлением этого испанского сапожка* мое прозрение завершилось. До этого я много чего видела: как мелкие фразочки и мимолетные движения, так и целый фотоальбом с бабушкой в юности. Но тогда я точно подтвердила свои догадки.

Тут вам не просто лес, а целая чудесия! Можно найти столько всего необычного к примеру шприц, но он не принесет мне еще больше вреда. А еще машина - такая же сломанная как я, только всеми забытая. Она попала в аварию и тоже….

В аварию, которая сломала мне ногу а заодно и жизнь. Больше никаких занятий спортом, да что там даже ходить неудобно! А операция… да просто денег у нас не было а сейчас уже поздно. Но самое страшное - она открыла мне глаза. В первые дни лежа в кровати я узнала намного больше любопытных Джинджер и Роуз вместе взятых.

Заканчиваю отдыхать и придаваться воспоминаниям на сиденье машины и пытаюсь встать. Прошел почти год, а это все еще дается с трудом.

За разбитым стеклом мелькают два черных хвостика - она снова здесь. Девочка помогает мне выйти с машины и сочувственно гладит мою ногу. Она поднимает руку выше и берет мою, тянет за собой.

Я отталкиваю ее, как могу сильно, и отрицательно киваю головой.

- Прости, малая, но ты же видишь, сейчас в этом нет никакого смысла.

Хотя называть старших малыми глупо. Эх, какая же она хорошенькая! Мы часто гуляли с ней на тропинке, она много раз выводила меня из леса еще когда я была ниже ее и даже благодарила свою спасительницу. Это было еще до аварии.

Сейчас же она может лишь понимающе кивнуть и уйти в туман. Обычно бегала, а сейчас ушла. Наверно, тоже имеет какие-то чувства.

Пройдя еще милю я натыкаюсь на цветы. Хочу собрать букет, но наклонвшись за одним чувствую жуткую боль. Срываю еще один за другими не наклоняюсь - этих мне на могилу вполне достаточно.

Вы знаете, на что похож этот лес? На паутину, куда попадаются доверчивые мухи. Он находит твои слабости, вводит тебя в транс, парализует, а затем медленно тянет прямо к пауку. Конечно, есть в этой паутине и спасительная нить и я одна из немногих кто может за нее ухватиться но не хочет.

Подхожу к старому театру, над которым сгустились тучи. Вновь напрягаю свою ногу, поднимаясь на сцену. Ну ничего, ей не так уж долго осталось, чтобы себя беречь.

Мама пыталась вылечить меня, “исправить” так сказать, чтобы тело было здоровым как и дух. В таком случае в этой мухе было бы больше крови и ее хватило бы на дольше. Ведь та бабушка, которой мы несем лекарства, и не бабушка вовсе.

Сажусь за пианино и нажимаю на клавиши, как Скарлет учила. Самая простая мелодия получается, а вот что посложнее Собачьего Вальса уже не могу исполнить. Хотя даже если бы могла, меня все равно бы не услышали, этот зал для другого слушателя.

Встаю, иду дальше. Замечаю стену с патронами около нее, жаль что разряженными и без пистолета. Знаете, а вот эти патроны никогда не заржавеют а стена не рухнет, хоть держиться на соплях. То пианино всегда будет отполировано, а та лодка, на которую я натыкалась в прошлый раз, все такой же ненадежной. В этом лесу все будто законсервировано, словно после смерти души превращаются в предметы.

Я тут нашла много мест, и они не всегда здесь были. Некоторые появились только тогда, когда время пришло. Натыкаясь на них, я непроизвольно задумывалась о своей смерти, но не знала какой она будет. Теперь точно узнаю, я уверенна в этом, ведь моя травма не лишила меня сил а принесла противоположный результат - я не могу тратить все свои жизненные силы и они накапливаются, как в переспевшей ягоде.

Добираюсь до кладбища и сажусь около могил. Это было бы отличное место, чтобы умереть, но оно не мое. Тут так спокойно. Все спит. Еще не время начинать.

Оставлю тут прядь своих волос на память. Да, вот так: просто отрежу прядь об острый угол железной ограды и повяжу на дереве.