Он задремал, представляя, как заслоняет Лили от Хатча, смело глядя ему в лицо. Он прогнал эту сцену с самого начала. Вот он застает их дерущимися и отталкивает Хатча от Лили. Или он с Лили, а Хатч бросается на нее. Он перепробовал разные фразы: «Тронь ее – и я превращу твою жизнь в ад!» и «Ты думаешь, сила за тобой, но я, братец, Дэвид Драпер, а не хрен с горы!» – и представил, как они подействуют. Благодарность Лили не ограничилась поцелуем – он вообразил, как она берет его ладонь и притягивает ее себе на грудь под блузку. Он почти ощутил пальцами ее тело. Он почти уловил ее запах. Сон перешел в другой, где надо было закончить обработку данных, а Лили требовались деньги, чтобы подделать тест на беременность, а банк располагался в трещинке в углу гостиной, и у него рука в нее не пролезала.
Когда зазвонил будильник, Дэвид решил, что часы врут. Тело было еще слишком тяжелым, слабым – как в середине ночи. Но нет, уже утро. Он подтянулся на край кровати, свесил ноги и зажал глаза ладонями. Воздушные фильтры пропустили желанные в другое время запахи кофе и сосисок к завтраку. Со стены на него смотрела Уна Мейнг, обещая взглядом нечто глубокое и таинственное. Со смутным раздражением, разлившимся по всему телу, он переключил ее изображение на предустановленный в настройках восход над горой Олимпа. Туристский вид.
Надо было составить план. Может, все-таки связаться с Хатчем. Не говорить, что Лили к нему обращалась, а просто – что ему за нее тревожно. Что он хочет ее найти. Тем более это правда. Он должен найти Лили, где бы она ни была, и проверить, все ли с ней хорошо. А потом закончить лабораторную. До Иннис-Шэллоус и обратно почти два часа дороги, но, если поработать в обеденный перерыв или поесть прямо в лаборатории, он потеряет всего час. Требовалось еще обдумать, как ее искать, когда он туда попадет. Очень хотелось с кем-нибудь поговорить. Пусть даже с Хатчем. Но никого не было, и решать приходилось самому. Шевелись, спрашивай, ищи. Она на него рассчитывает. На миг он снова ощутил прикосновение ее руки, тонкий мускусный запах волос. Да, он это сделает.
Никаких проблем.
В Иннис-Шэллоус ходила всего одна «труба» – туда и обратно по той же линии. После диверсии охрану усилили, по вагонам курсировали хмурые мужчины и женщины, вооруженные пистолетами и газовыми гранатами. На станции Иннис-Шэллоус не прозвучало даже лаконичного сообщения, что конечная – Атерпол, как будто в мире теперь было всего два места – Иннис-Шэллоус и все остальное. Согласно официальной статистике, в Иннис-Шэллоус жило и работало шесть тысяч человек, но Дэвид, выйдя из «трубы», попал в толпу. В главных коридорах сквозь изоляцию просвечивал древний камень. Места мелких происшествий были отмечены накопившимися за десятки лет белыми шрамами. Люди перемещались с уровня на уровень пешком или по эстакадам на электрокарах. Большинство не замечали Дэвида, но кое-кто подчеркнуто таращился. Он понимал, что чужой здесь. Его выделяла среди местных одежда и манера держаться. Целую минуту Дэвид проторчал посреди коридора, засунув руку в карман и обхватив пальцами ручной терминал. Тихое гудение готовящейся к отправке в обратную сторону «трубы» за спиной прозвучало как дружеский голос: «Иди ко мне. Убирайся отсюда. Не глупи».
И он бы послушался, сел снова в «трубу» и вернулся, не задержавшись в чужом районе и пяти минут. Если бы не Лили.
Дэвид сжал зубы, набычился и зашагал по коридору, забирая, сам не зная почему, влево. Горло перехватило, захотелось помочиться. Пройдя метров двадцать вдоль киосков аренды машин и настроенных на развлекательные программы мониторов, он высмотрел ресторанчик и зашел в него. Женщину за прилавком можно было принять за астерку: тонкое худое тело, слишком крупная голова. Она дернула подбородком и кивком указала вошедшему на полдюжины выщербленных пластиковых столиков.
– Выбирайте любой, – предложила она с незнакомым Дэвиду сильным акцентом.
Мальчик, застыв на месте, так долго набирался отваги заговорить, что женщина подняла бровь. Он выхватил из кармана терминал, протянул ей. На экране застыл стоп-кадр из сообщения Лили. Не слишком удачный, но лицо было вполне узнаваемым, рот не открыт на полуслове, ничего такого.
– Я ее ищу, – заговорил он и сам услышал, как резко звучит голос. Чуть ли не со злобой. – Вы ее не знаете?
Она потупила глаза, пожала плечами.
– Не знаю такой. Если хочешь задержаться, бери что-нибудь поесть. Выбирай любое место.
– Ее зовут Лили.
Женщина шевельнула бровью. Дэвид ощутил, как прихлынула кровь к щекам.
– Вы не знаете, где мне ее искать?
– Не здесь? – предположила женщина.
Дэвид запихнул терминал в карман и вышел. Глупо он придумал. Обходить станцию, наугад расспрашивая людей? Глупо и стыдно, но это ради Лили, и потому он продолжал действовать по плану. Целый час его встречали непонимающие взгляды, пожатия плеч и нарастающее чувство, что всем, к кому он обращался, за него неловко. К тому времени, как вернулась «труба», Дэвид так ничего и не узнал. На пластиковой вагонной скамейке он оказался один. На мониторе появилась миловидная девица из видеообозрения. Она чуть не выкрикивала каждое слово: «Лучший сюжет Дики Адалая!» Дэвид оглядел полупустой вагон и сделал вывод, что обозрение выбрано для него. Это наводило на мысль, каким он видится рекламной целевой программе. Что ему нужно. Знали бы они!
Он вытащил ручной терминал. Опять запросил связь, и Лили опять не ответила. Он, приглушив звук, перезапустил запись. «Мне нужна помощь, да? И не говори Хатчу». А кому еще сказать?
Он провел вторую половину дня, наверстывая работу, и с ужасом видел, насколько отстал. Он прогонял числа, корреляции, сверял результаты с ожидаемой нормой с умением и небрежностью, выработанными долгой практикой. Но ему нужно было найти дополнительное время. Разобраться со всем, что уже получено. Если он слишком далеко отстанет, мистер Ок заметит, а тогда его ждет полная проверка, всплывут дополнительные работы, которые он делал для Хатча, и ему конец. Дэвид взвешивал возможность обратиться к Стефану, но мысли то и дело возвращались к Лили и непроницаемым лицам обитателей Иннис-Шэллоус. Кто-то там должен был знать, где она. И кто она.
Надо работать…
В первый час проверка и обработка данных требовали усилий, но понемногу он вошел в ритм. Вводил статистику, выводил корреляции, вписывал все это в большой график для последующего метаанализа и чувствовал, что мало-помалу расслабляется. С катализаторами он был как дома – больше, чем дома, и они, как ничто в его жизни, подчинялись его власти. Сосредоточившись на привычном деле, измученный Дэвид впал в подобие транса. Он перестал ощущать ход времени. Под конец он не знал, провел здесь минуты или часы. Готов был поверить и в то и в другое. И не додумался заглянуть в терминал, пока не вернулся домой.
Его ждали четыре новых сообщения, но не от Лили. Первое – с поправками к лабораторному расписанию, два с геймерского форума, на который он подписался, хотя почти не играл. А последнее от центрального управления занятости в Солтоне, в верхнем университете. Он щелкнул по нему, и голова стала легкой, как воздушный шарик.
Он вышел в большую комнату. Отец и мать сидели перед монитором, ровно на таком расстоянии, чтобы не соприкасаться бедрами. На экране серьезно разглагольствовал немолодой мужчина. «Марсианский проект – не просто самое масштабное предприятие в человеческой истории. Наш общий долг перед угрозой с Земли…»
– Что такое? – спросил отец.
Дэвид поднял ручной терминал, словно это все объясняло. И только увидев, что они не понимают, заговорил. Как издалека услышал свой голос.
– Пришло распределение, – сказал он. – В разработчики.
Отец охнул, вскочил, чуть не опрокинув диванчик. Чувствуя, как отцовские руки обнимают его и подбрасывают под потолок, видя, как мать роняет в ладони счастливые слезы, Дэвид только и смог подумать: «Я должен радоваться».
Все теперь переменилось – и осталось прежним. Он двигался к распределению последние пять секций – или, если взглянуть иначе, всю свою жизнь. Он знал, что будет, – все знали, – но все равно известие его ошеломило. Застало врасплох. Все, о чем не стоило думать, потому что это будет потом, – теперь надо было делать сейчас. Запрашивать место в общежитии верхнего университета, подгонять долгосрочные эксперименты, которые Дэвид вел под руководством мистера Ока, чтобы новый старший, занявший его место, завершил их, и собираться, докупать, что будет нужно в ближайшие месяцы, выезжать из своей комнаты, из дома, впервые в жизни расставаться с семьей. И то изводиться нетерпением – то бояться до дрожи.
