– Да, меня тоже, – без особого возмущения согласилась та. – Но обещали сегодня выпустить. Не думаю, что я вообще надолго задержусь здесь после этого, – она невесело усмехнулась. – Хотя все будет зависеть только от тебя.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Риша.

– Ну, я ведь на самом деле не знаю, шевельнулся ли твой истукан тогда, или нет, – снова усмехнувшись, на сей раз сардонически, объяснила ей старшая товарка. Была она на удивление разговорчива, вероятно, сказывались дни заточения и волнение от предстоящей встречи с хозяйским наблюдателем. Сама Риша, напротив, сохраняла спокойствие. Может быть, виной тому было действие маковой настойки, которое еще не закончилось.

И сейчас им, – продолжала меж тем Берилл, – надобно убедиться, что мы говорим правду. Они хотят провести «контрольный эксперимент», в котором тебе отведена главная роль. И если ты не облажаешься (в чем я лично сомневаюсь, уж прости за откровенность, Морион), – но только лишь в этом случае ты сможешь диктовать им свои условия. В известных пределах, само собой.

– Диктовать свои условия хозяевам? – Риша недоверчиво покачала головой. От одной только мысли, от высказанного вслух предположения у нее холод полз по позвоночнику.

– Мне-то терять уже нечего, – отрезвил ее суховатый голос Берилл. – Как и у Аметрин, у меня шансов мало.

– Ты знаешь, что с Ами? – спросила Риша, и тут же пожалела о своем вопросе. Вообще-то она не хотела знать.

– Могу догадываться, – с пониманием отвечала «старшая сестра». – В любом случае, ни она, ни ее агнец не оправдали надежд. Навряд ли в ней еще есть потребность.

Риша замедлила шаг, размышляя. «Ни она, ни ее агнец не…»

– Но ведь вестей от Сардиса нет уже больше полугода! – воскликнула она, остановившись. – Почему же только сейчас?..

Берилл подошла к ней и, взяв за руку, как маленькую, повела, объясняя на ходу:

– Обычно времени на ожидание отводится гораздо больше, чем полгода. Как минимум, до следующих Малых мистерий. Или даже дольше, все зависит от того, как много нас, таких как мы с тобой, слепых истуканомойщиц, – она недовольно фыркнула. – Странно, что ты не знаешь всего этого, неужели твой брат вообще ничего тебе не рассказывал?.. Впрочем, какое мне дело? Я только хочу сказать, что твоя Аметрин сама себя погубила, когда затеяла всю эту историю с твоим разоблачением. Ведь наша вера и наивность хозяевам очень важны. А неверие делает нас в их глазах бесполезными. Аметрин разуверилась в себе и в своем агнце, не поверила она и тебе. Кто знает, кому она в следующий раз не поверит?

– Ты ведь тоже не веришь, Берилл-джанх, – внезапно пересохшим горлом проговорила Риша. И сглотнула. Ей наконец-то сделалось страшно. Ведь это она подвигла Ами на неверие. А значит… Она быстро договорила, чтобы не развивать мысль: – Почему же от тебя хозяева еще не избавились?

Берилл вздохнула и выпустила Ришину ладонь.

– Ошибаешься, Морион, – сказала она непривычно мягко. – Сейчас я верю. В тебя. Ты – мой единственный шанс остаться в живых, если ты этого захочешь, конечно. И если сумеешь убедить хозяев не просто в собственной полезности, а именно что в уникальности. Истуканы ни у кого из нас, ни у одной из наших предшественниц не шевелились. Никто даже врать о таком не пытался, настолько это нелепо, понимаешь? Ты первая, Морион. И я тебе верю, потому что я там была, когда ты это сказала, а я тебя знаю. Ты ведь настолько невежественна, что даже придумать складное вранье не в состоянии, и зря это Аметрин на тебя бочку катила. Наверняка совсем не в себе была, иначе ни за что бы не додумалась подозревать тебя во вранье. Сечешь?

– Секу, – согласилась Риша. Они спустились под землю и шли сейчас по гулкому пещерному коридору, в котором ощущались грибные запахи влаги и мокрого песка. Уже очень скоро они достигнут берега заповедного озера. – Поверь, я правда хочу тебе помочь, Берилл-джанх. Но я действительно не знаю, – она сглотнула, – смогу ли добиться отклика от статуи на этот раз. И я, – она сглотнула снова, чувствуя как тошнотный страх нарастает, – боюсь за Шабо… – добавила она едва слышно.

Берилл цокнула языком.

– Если отклик будет, – сказала она нарочито равнодушным тоном, – то и у твоего Шабо появится немалый шанс стать великим вождем. А не сгинуть, как все агнцы до него. Но решать, само собой, тебе.

Зажмурившись, Риша кивнула. Об этом она в таком ключе не думала, но, может быть, Берилл права. Чего же она тогда так боится, если знает, что Шабо все равно суждено стать агнцем? Откуда в ней этот нутряной безотчетный ужас?

Он в ней от того, что они приближаются к Средоточию. К месту обиталища червей, которые жрут бессмертную плоть Предвечной матери. К месту, где гнездится нежить. Нежить, которая однажды обещала Рише, что уничтожит всех дорогих ей людей. Может быть, поэтому ей так страшно за брата?..

– Помоги мне, Берилл-джанх, – попросила Риша, чувствуя, как сосет под ложечкой тревога. – Подстрахуй меня на случай неудачи. И тогда я смогу продемонстрировать хозяевам свои достоинства.

Берилл ничего не ответила, но и фыркать, как обычно, не стала.

До озера оставалось рукой подать, когда девушки поняли, что не одни. Они учуяли аромат мужского парфюма, с горьковатыми изысканными, утонченными нотками. Позже Риша узнала, что так может пахнуть дорогой коньяк превосходнейшей выдержки. Приятный запах совершенно не вязался с обстановкой, и эта несуразность, поразив Ришу, развеяла охватившую ее тошнотную муть. Берилл же, напротив, напряглась.

Не доходя до источника запаха нескольких шагов, девушки остановились и неловко поклонились.

– Приветствую, дамы, – прозвучал в ответ на их поклон густой вальяжный голос, и в воображении Риши он полностью совпал с ароматом парфюма. «Этот человек – обманщик, но знает себе цену», – решила она.

– Вы, должно быть, минна Берилл? – галантно продолжал меж тем хозяйский посланник. Старшая товарка Риши пошевелилась, вероятно, в новом поклоне. – А вы, душенька, миннья Морион, не так ли? – Риша почтительно наклонила голову. – Меня вы можете называть Торис. Большая честь быть одним из немногих, кому дозволено присутствовать при сакральном ритуале омовения. Мою скромную персону препоручаю вашему профессионализму, дамы.

– Сеньор, – шепнула Берилл, и обе девушки вновь низко поклонились.

– Вашим указаниям повиноваться готов, – заметил на это Торис.

Несмотря на откровенную неискренность, он показался Рише добрым человеком. «Может быть, он проявит к нам снисходительность?» – с надеждой подумала она. Берилл, не говоря ни слова, прошла мимо него к тому месту, где их должна была ожидать лодка.

– Мы поплывем по озеру, – смущенная грубостью «старшей сестрицы», объяснила Риша Торису. – Как вы можете видеть, здесь натянут канат, – добравшись по памяти до вкопанного в песок столба, она дотронулась до туго натянутой веревки. – Он прочен и надежен, – добавила она, и хозяйский посланец ласково отвечал ей:

– Благодарю тебя, миннья, за заботу.

Берилл недовольно фыркнула, требуя Ришиного внимания, и девушка поспешила ей на подмогу. И все же на миг ей сделалось тепло на душе и приятно, ведь минньей, «малышкой», ее давно никто не называл. Она словно бы попала в детство, под защиту бабушки и Шабо.

Берилл взобралась в лодку и встала на носу, как обычно. Риша чуть замешкалась, придерживая покачивающееся на мелководье суденышко.

– Прошу вас, сеньор Торис.

– Спасибо, душенька, – он потрепал ее по голове, и грациозно перелез через борт мимо нее, обдав дорогим запахом парфюма. Риша услышала, как стукнул по дереву металл. «Каблуки?» – удивилась она. Но звук был одиночный, не парный. «Неужели костяная нога?» – озадачилась она.

Ловко она запрыгнула в лодочку, и Торис поймал ее, не давая потерять равновесие. Берилл тут же, без предупреждения, принялась перебирать канат. Риша развернулась на тесном пятачке между кормой и сидением, где устроился их высокого ранга спутник, и едва не вывалилась за борт, споткнувшись об какую-то палку. Торис вовремя придержал ее, усадив на мгновение к себе на колени.