«Альфред Ирасан, возраст на момент зачисления: пятнадцать лет, рост 178 см…» – снова прочитал следопыт широкие чёрные буквы и цифры в заглавных строках найденных им в ночлежке листков, стоило ему остановиться на краткий отдых и оглядеться по сторонам, чтобы определить дальнейшее направление. Из-за поднимающегося вечернего сумрака он уже не мог различить более мелкий шрифт написанного далее, но так как Гортер удосужился прочесть его намного раньше, когда только-только вышел в поля – то сейчас это было для него не так уж важно. И поэтому сейчас он пытался просто вникнуть во все эти фразы, стараясь уловить в них столь необходимую ему зацепку, подходившую на роль причины похищения этого парня. По памяти он помнил, что до поступления в школу магии тот жил вместе со своим отцом на модном для сегодняшнего времени фермерском хозяйстве (которые сам Гортер просто презирал за чуждое деревенскому уху слово «фермерский»), занимаясь домашней работой, и совсем не имел какой-то там «практики в магическом обучении» и «магической деятности».
«Что ж, по крайней мере теперь я хотя бы смогу рассказать отцу, что случилось с его сыном, если когда-нибудь найду этот их общий… хутор на северо-востоке. Где-то в Каостинской области он там находится, что ли…» – подумал Гортер и убрал документы обратно в кожаный кошель, хранившейся у него на бедре. Судьба парня интересовала следопыта лишь поскольку он был связан с его главной целью, и ни на йоту больше.
Вскоре перед ним показались каменные пороги, а растущие подле них деревья стали отступать в сторону леса. У многих из них не хватало веток или целых частей крон, в то время как другие были больны и росли на буграх поднимавшегося склона леса, облепленные жёлтыми листьями или голыми ветками от самого основания.
Вдруг Гортер заметил перед собой что-то тёмное. Приблизившись к широкому пространству, по которому раскинулась эта темнота, он отметил, что у неё были ровно очерченные грани, наложенные друг на друга как каменные брёвна, и понял, что это были высеченные из скалы столбы породы, установленные по форме ворот перед входом в шахту. Много лет они так и стояли в одинокой пустоте, недвижимые и суровые, пока лес обрастал их, струясь по земле и гальке под ними и поднимаясь вокруг них, исправляя неровности, созданные человеком, пока сами столбы не стали чем-то вроде памятника побывавшим здесь когда-то рудокопам. Молодая луна едва освещала их из-за холмов леса, создавая ощущение неприступной тени, накрывавшей то место, где они стояли, и лишь один человек мог отличить их от других элементов ландшафта поляны, в то время как для животных они, должно быть, казались лишь очередным гористым препятствием, которое следовало обойти или пересечь, чтобы добраться до своей цели.
Всего их было три. В этом Гортер смог убедиться сам, пройдя под первым сводом и углядев впереди ещё два, каждый из которых был в точности похож на предыдущий. Осматривая их со всех сторон, следопыт не мог не отметить для себя – сколько же потребовалось рабочих рук, пота и усилий, чтобы когда-то установить их здесь, и как мало оказалось нужно для того, чтобы забыть о таком колоссальном труде, попросту перестав пользоваться шахтой и за короткое время полностью покинув её, оставив на попечение потревоженного леса. В такие моменты следопыт отлично понимал всю изменчивость человеческого начала, а также очень завидовал той вечной стойкости, которая была присуща живой природе и которой так не хватало самому человеку, чтобы понять, научиться и, в конечном итоге, стать хоть немного совершеннее, прекратив сеять повсюду семена своих неразумных поступков. Пока у него ещё оставалась сама возможность что-то изменить, не став очередным слоем той же каменной породы, из которой состояли эти безмолвные столбы.
Пройдя ещё немного, следопыт наконец увидел высокое нагромождение мелких камней, окруживших пологую пещеру в своём основании, и понял, что это и есть тот самый вход в штольню рудника, который он искал. Тогда следопыт быстро снял с плеча свой рюкзак и достал из него несколько вещей, среди которых были огниво, тёмная промасленная ткань и кусок льняной бечёвки, заблаговременно подготовленной им по длине. Оставив рюкзак у входа в штольню, Гортер быстро прогулялся до ближайшей рощицы молодых берёз и срубил первый попавшийся ствол подходящего размера. После чего так же быстро вернулся на место, обстругивая по дороге его мелкие ветви. Подготовив ствол, следопыт обмакнул его в грязь под своими ногами, после чего обмазал её вдоль всего основания и, взяв в руки кусок промасленной ткани с рюкзака, стал осторожно накручивать её на грязь, пока та не легла ровно по всей поверхности, образовав несколько слоёв. Оставшиеся края ткани Гортер аккуратно закрепил бечёвкой. «Смолить будет, зараза! Ну ладно, фиг с ним – главное, не угореть, если воздуха мало станет», – мысленно предупредил себя следопыт и потянулся за огнивом, чтобы зажечь свой новый факел. Несколько чирков о кремень, и запальная лучина перенесла свой тонкий огонёк на поверхность промасляной ткани, который вскоре медленно охватил её всю. «Ну, вот и готово. Теперь вперёд», – собрался с силами Гортер и, вдохнув напоследок свежего воздуха всей грудью, снова закинул на спину свой рюкзак.
Осветив факелом железные воротища, следопыт обнаружил, что увесистый замок с государственной печатью, когда-то висевший здесь, был уже давно сорван с места, а оставшиеся на его месте цепи, служившие отличным мерилом времени, проржавели со всех сторон. Схватившись за жерди ворот, следопыт с большим усилием отворил их, растолкав с грохотом и скрипом, после чего ему оставалось только протиснуться в небольшую щель между ними и ступить под низкие своды главного тоннеля, отдававшие затхлостью и сыростью камня, что сразу же вызвало у Гортера неприятные ощущения. По мере того как он всё глубже удалялся от входа и продвигался вперёд, его окутывала давящая со всех сторон тьма, а тусклый свет ночи за его спиной очень быстро растворялся, оставляя следопыта один на один со своим горящим факелом посреди небытия кромешной черноты, не дающей и намёка на быстрое продвижение. Однако Гортер понимал, что должен был перебороть себя и двигаться вперёд намного быстрее, если это позволяло пространство. Озаряя факелом то одну, то другую стену и шурша мелкой галькой под своими ногами, он очень хотел выпрямиться и идти вперёд прямо, но низкие потолки тоннеля всё никак не кончались, заставляя следопыта держать свой лук почти у самых колен и время от времени задевать их каменную поверхность своим рюкзаком.
И вдруг неожиданно Гортер будто вынырнул из этого тоннеля, очутившись где-то далеко за его пределами и чуть не потеряв равновесие. Вокруг него открылась широкая площадка, образованная старыми выработками камня и уходившая глубоко вниз, имея в своей окружности массу обходных путей и боковых тоннелей. «Так и знал, что набреду на такое место!» – порадовался про себя Гортер, заметив, что свет попадал сюда снаружи сквозь мелкие окошечки, проделанные где-то высоко над его головой и выходившие на поверхность скалы. Этого света хватало лишь на то, чтобы разглядеть очертания границ самой площадки. Но следопыту достаточно было и его, чтобы через какое-то время заметить вдоль ближайших стен одинаковые обрубки старых факелов, висевших на вкрученных в камень железных подставках, часть из которых уже успела покоситься от времени.
Подойдя к одной из них, Гортер попытался зажечь всё, что осталось от здешних светил, и с удивлением для себя обнаружил, как прогнившая тряпка факела не только переняла его пламя, но и мигом вспыхнула, осветив ему дальнейший путь на целых два метра. «Хм, неужели после стольких лет и старые факелы ещё на что-то годятся? Нет, что-то здесь не так!» – насторожился следопыт и как следует рассмотрел основание другого ближайшего факела. Оно оказалось почти новым. «Значит, набрехали мне хаас-динцы! Видать, не один я сюда захаживаю!» – сообразил он и быстро огляделся по сторонам. Вокруг следопыта по-прежнему не было ничего, кроме темноты. Тогда Гортер снял с подставки второй факел и наскоро затушил его об гальку, засыпав ею горящую ткань, растерев затем её о подошву своего сапога, чтобы та больше не тлела. «С этой минуты надо бы быть поосторожнее и смотреть в оба! Мало ли что…» – решил напоследок Гортер, прицепив второй факел к ремню за пустой чехол с проёмом, который следопыт носил с собой как раз для таких случаев.
