Вместо того чтобы поставить на ноги и отойти, мужчина прижал меня к себе, обхватив за талию. Он не намного выше, и перед глазами оказалась шея с часто-часто пульсирующей жилой.

– Спасибо, – проблеяла овечкой, и тут же себя отругала.

Тоже мне, подвиг совершил, не дал окончательно нос расквасить!

В следующую секунду все слова из головы вылетели, потому что этот хмырь снова начал поползновения на тело своей пленницы. Провел рукой вниз по спине до бедер, снова вверх, коснулся кожи на плече. Табун предательских мурашек вместо праведного гнева – да что со мной не так?!

Не соображая, что творю, прильнула к нему, чувствуя, как наливается его плоть. Кажется, не у меня одной мозги на близком расстоянии отключаются.

Он дотянулся до ягодиц обеими руками и сжал. Я задрожала, чувствуя, как от прикосновений колени перестают слушаться. Если бы не держал – рухнула бы к ногам.

Что происходит? Ему бы за такое по рукам надавать, а лучше в морду… Лизка, мозги в кучу собрала, и перестала вести себя как школьница, зажатая в углу!

– Отпусти, – пробормотала, сама не веря, что хочу этого.

Он медленно убрал руки, словно давая понять, что делает это не потому, что я прошу, а потому что сам так решил, и отошел на пару шагов. Хоть какая-то дистанция.

– Почему ты не переоделась?

– Твой Ярополк был тут. Не привыкла делать это при посторонних.

– А при мне?

Провокационный вопрос от того, кто только что ласкал мою задницу.

– И при тебе тоже! И вообще, мне уже можно говорить или все еще заткнуться и делать то, что ты скажешь?

Он впервые улыбнулся. Ну, как улыбнулся, растянул уголки губ миллиметра на два, но на его непроницаемой моське это выглядело весьма заметно.

– Спрашивай.

– Зачем это нужно? Я про одежду. Почему бы тебе меня просто не отпустить? Обещаю, никому не скажу о вашей секте. И про пощечину забуду… Так и быть. Давай, а? Какой смысл мне тут сидеть?

Говорила максимально спокойно, понизив голос, стараясь, чтобы смысл сказанного, а, главное, доводы дошли до слушателя. Не помогло. Лицо снова стало суровым, брови у переносицы…

– Нет!

– То есть как это – нет?

– Нет.

– Эй, серьезно? Ты понимаешь, что это – похищение человека? Тебя же посадят! Вас всех!

Молчание.

– Послушай, Соловей…

Я не успела толком приступить к уговорам, как он просто взял и вышел из палатки, оставив меня стоять с открытым ртом. Не поняла!

Забыв, что тех, кто снаружи, боюсь еще больше, вылетела следом… Успела пройти два шага, когда сильные руки подхватили, встряхнули и почти кинули обратно. Как умудрилась опять не упасть – ума не приложу. Наверное, сработал адреналин в крови.

– Ты нормальный вообще? Отпусти, говорю!

Соловей тяжело дышал, но лицо такое же спокойное, будто не человека похищает, а хлебушек берет в ближайшей лавке.

Кажется, именно это и стало отправной точкой моей истерики. Или инстинкт самосохранения дал деру первым.

– Ты, может, меня убить решил? Так и знала, что вы здесь людей расчленяете и жрете! Каннибалы чертовы! – Остапа, как говорится, понесло. – Чтоб вы подавились все и передохли! И ты первый, извращенец! Знаешь, что? Если я отсюда выберусь… Тьфу, в смысле, когда выберусь, то вам не поздоровится! Каждому! И Ярополку твоему, и тем бородачам с вилами. Блин, что тут вообще творится?!

Мой спич никаких эмоций не вызвал от слова «совсем». Когда я выдохлась, чтобы перевести дух и, разумеется, продолжить стращать того, кого сама нехило так опасаюсь, он просто развернулся и вышел. Опять.

Кипя от гнева, снова бросилась за ним. Только в этот раз никто не остановил. Вернее, не так. Сама притормозила. Десятка бандитов, которые словно того и ждали, начали подходить все ближе, рассматривая с такой жадностью, что сама тут же вернулась внутрь.

Попала ты, Лиза, ох, как попала!

– Придурки! Козлы! Уроды! И не только моральные, – шипела, меряя шагами палатку. – А Соловей ваш – извращенец! Маньяк! Сексуальный!

Хотелось топать ногами, крушить все вокруг и, возможно, кого-нибудь побить. Вот так со мной всегда. Нет бы, как приличному похищенному человеку, забиться в угол и рыдать, молясь о том, чтобы выбраться из сложившейся ситуации живым. Черта с два! Не дождутся! Один другого краше, блин. Компания гоблинов!

Буйствовала почти до вечера. Больше никто не заходил, а я высовываться не рисковала. Самое интересное, от злости голода почти не чувствовала, только воды попила, которую для умывания принесли. Кстати, лицо все-таки протерла, правда, за неимением зеркала, результат моих стараний остался неизвестен. А в отражении жидкости в кувшине фиг что разглядишь, но вроде стало лучше. Грязную воду просто вылила в угол палатки. Переодеваться не стала. Из любопытства посмотрела, что там: темно-синее платье из плотной ткани до пят и красная веревка. Это пояс или намек, чтобы не мучилась и самоудушилась?

Наступила ночь. Так как освещение внутри было исключительно за счет отверстий в потолке, в палатке было темно. Я уселась на топчан, устроила подбородок на коленях и зависла. Недалеко был слышен тихий разговор и скрежет металла о металл. Пренеприятный звук!

В конце концов, промаявшись в темноте, улеглась на один из матрацев в углу, на ощупь – набитых соломой. Невесть что, но прошлая ночевка на ветках и голой земле была еще хуже. Подложив под голову свернутое комом платье, закрыла глаза.

– Хоть бы покормили, сволочи, – прошептала в темноту и вырубилась.

Солнечные зайчики гуляли по лицу, прыгали на веки, не давая досмотреть сон, гладили обнаженные плечи… Стоп, последнее уже не они! Я распахнула глаза.

Соловей сидел возле моей «постели» и без стеснения разглядывал. Я поежилась, представив, что могла храпеть и пускать слюни… Нашла о чем переживать!

– Доброго утра желать не буду, – проворчала, отодвигаясь.

Ладонь мужчины зависла над местом, где только что была я.

– Почему не переоделась?

– Не подошло.

– Брешешь!

– С чего ты взял?

– Никогда не ври мне, девка.

– Никогда не называй меня девкой!

Мы уставились друг на друга как два алкаша возле последней стопки. Я сдалась первой.

– Не хочу переодеваться. У меня нормальная одежда. Только грязная.

– Ты называешь это одеждой? Весь срам наружу!

– Точно, в вашей секте, наверное, принято ходить как при Рюриковичах: в кафтане до пят и без трусов.

– Зачем ты снова вступаешь в спор? Я ведь пока не сделал тебе ничего плохого.

Казалось, он не меня спрашивал, а сам с собой беседовал. Действительно, что плохого он мне сделал? Вот привязалась к мужику, нехорошая какая! И еще это задумчивое «пока»… Очень воодушевляет.

Лежать и ругаться было неудобно, поэтому приняла сидячее положение. Ворот кофты за ночь еще сильнее разошелся, сползая так, что лифчик видно, то есть тот самый срам, про который вещают все вокруг, и я чертыхнулась.

– В твоем мире все такие? – поинтересовался мужчина, не отводя взгляда от моих полушарий.

– Что значит «в твоем»? – поторопилась привести себя в относительный порядок, натянув ткань до самого подбородка.

– Я поведаю тебе кое-что, а ты молчи и слушай. Слово скажешь – пожалеешь. Ясно?

Снова угрозы, да еще с утра пораньше. Лучше бы кофе предложил.

Правда, через минуту не только аппетит пропал – мозги закипели, вот-вот из ушей вытекут. Потому что то, что я услышала – невозможно! Немыслимо! Их всех надо в дурку забрать, а этого отдельно поместить как самого помешанного!

С его слов выходило, что я, бухнувшись в яму, попала в некий параллельный мир. Но вместо привидений или, на худой конец, эльфов и гномов оказалась в прошлом времен Древней Руки, да не простом, а приправленном настоящим славянским эпосом. Со всеми вытекающими. Конкретно он, например, тот самый Соловей-разбойник, свист которого способен раскидать табун лошадей или небольшую деревеньку. И ему очень не нравится, что я здесь оказалась. Это, кстати, у нас взаимно, мне тут тоже не как на курорте, знаете ли!