— Наверное, потому что её мать этому научила? — предположил Гови, пожав плечами. — Или няня?
— Нет!!! — голос Бхутапалы загремел на всю трапезную. — Это потому что она — никакая не царевна Цэй, а повар Стхулбхадра!!!
Гови сделал неудачный вдох и подавился недожёванным куском зайчатины. Схватив со стола сосуд с вином, он отхлебал половину, добившись того, что мясо наконец проскочило в горло.
— Что ты городишь? — удивлённо вопросил ошалевший Гови, протолкнув еду дальше. — Как моя жена может оказаться покойным предателем Стхулбхадрой? Тот умер давно. К тому же я точно знаю, что она — женщина. Сам неоднократно проверял, — благодушно отозвался он.
Однако обернувшись в сторону супруги, он заметил: его жена, побледнев, слово вдовье сари, смотрит на Бхутапалу с неприкрытым ужасом.
— Да потому что на Стхулбхадру, Индраджалика и Чандрагупту было наложено заклятье. И об этом знал только наш подлый брат Дхана Нанд, аматья Ракшас и несколько воинов, сопровождавших аматью в Чжунго, а больше никто, — злорадно пояснил Бхутапала. — Хочешь, притащу сюда Индраджалика, чтобы ты убедился? Я недавно принял с ним омовение в тёплой воде, и он превратился в того, кем являлся изначально! И во всём мне сознался! Похоже, заклятье смены пола снимается тёплой водой. Хочешь, покажу тебе эту фальшивую жену, подсунутую мне? Я её везу связанной с кляпом во рту обратно в Паталипутру, чтобы сдать Дхана Нанду. Не собираюсь жить с мужиком-шудрой до конца жизни! Убить их обоих готов: и Индраджалика этого, и Дхана Нанда, чтоб им обоим… бхуты в Патале зады поджарили! Оба знали и молчали! Ни один ни слова не сказал! Сволочи.
Вот теперь побледнел и Говишанака. Он переводил взгляд с Бхутапалы на застывшую, словно изваянную из камня, Цэй.
— Это правда? — наконец спросил Гови у жены севшим голосом. — То, что говорит мой брат, не гнусная ложь?
Цэй внезапно расплакалась и собралась убежать из-за стола, но попала в плен двух пар рук, ловко ухвативших её за сари с обеих сторон.
— В подогретую воду её!!! — торжествующе вопил Бхутапала. — Скорее!!!
— Тёплой воды в трапезную!!! — голосил Гови, отталкивая руки брата от Цэй. — Я хочу знать правду!!!
— Лжёшь, не хочешь!!! — перекрикивая их обоих, кричала «царевна из Чжунго». — Гови, не делай этого!!! Ты разрушишь наше счастье!!!
Пока продолжалась эта странная борьба, в трапезную прибежали служанки с тёплой водой в кувшинах.
— Вылейте всю воду на неё!!! — Бхутапала скакал, словно молодой самец антилопы, вокруг борющихся друг с другом Гови и Цэй. — Быстрее!!!
— Давайте! — закричал и Говишанака. — Лейте уже наконец!
Перепуганные служанки плеснули водой на свою госпожу и тут же с пронзительным визгом убежали прочь, опасаясь мести. На полу трапезной растекалось влажное пятно, внутри которого стоял мокрый повар Стхулбхадра в расшитом яркими лотосами золотом сари, виновато глядя на Говишанаку, пребывавшего в предобморочном состоянии.
— Ну в общем, — начал Стхул и тяжело вздохнул. — Это действительно был я. Давно не виделись, Гови.
Говишанака пошатнулся и грузно повалился на пол, пребольно стукнувшись затылком об отполированные алмазной пылью каменные плиты.
Комментарий к Глава 14. “Удачный” день Бхутапалы * Ками – бисексуал.
====== Глава 15. Йони или лингам? ======
Спустя час после того, как к царевичу Говишанаке вернулось сознание, две колесницы неторопливо пылили по дороге, двигаясь друг за другом в сторону Паталипутры. В обеих сидели укутанные по самые глаза бывшие царевны в помятых сари с растрёпанными причёсками. Ноги и руки несчастных были крепко связаны. Говорить бедняги тоже не могли из-за кляпов во рту.
Гови управлял своей колесницей молча, не пытаясь сказать Стхулбхадре ни слов утешения, ни слов упрёка. Бхутапала, наоборот, не затыкался ни на минуту, кляня Индраджалика и Дхана Нанда на чём свет стоит и обещая закатить нешуточный скандал во дворце у ненавистного младшего брата.
Обещанного скандала, разумеется, не вышло. Въехав на главную площадь, Бхутапала сообразил: громкое оповещение на всю столицу о том, кем на самом деле является его законная супруга, станет в первую очередь позором для него самого, поэтому передумал и решил действовать тихо. Отмахнувшись от растерянной Даймы, держащей в руках поднос с лампадой и пытавшейся на ходу устроить внезапно прибывшим царевичам церемонию встречи, Бхутапала выудил «жену» из колесницы, перекинул, словно мешок с мукой, через плечо и понёс во дворец. Гови, проследив за братом, швырнул поводья первому попавшемуся на глаза слуге и попытался повторить действия Бхутапалы. Однако у него ничего не вышло. Жена, благодаря его усилиям, изрядно потяжелела за дни, проведённые ими в любви, согласии и в застольях. Осознав в полной мере своё фиаско, Гови суровым голосом приказал подать прочный паланкин и прислать двух крепких носильщиков прямо к колеснице. Его повеление было мгновенно исполнено. Кое-как взгромоздив связанного Стхулбхадру на паланкин, Гови, отдышавшись, сказал слугам нести «возлюбленную супругу» прямо в покои Дхана Нанда, куда, вне сомнений, направился уже и Бхутапала с несчастным Индраджаликом, перекинутым через плечо.
Дхана Нанд и не подозревал, что его потревожат в сладкие минуты отдыха, когда он посреди дня принимал омовение в купальне перед очередным утомительным заседанием в сабхе. Высокий и худой мальчик лет двенадцати, стоявший позади самраджа и обмахивавший того опахалом из павлиньих перьев, едва не выронил своё орудие труда из рук, когда увидел двух вспотевших, красных от гнева царевичей, раскидавших охрану, вломившихся к царю и бросивших к его ногам собственных связанных жён с закрытыми наполовину лицами.
Самрадж Дхана Нанд проявил редкостную сдержанность. Смерив обоих братьев скептическим взглядом, отпил из своей чаши освежающий ароматный ласси и, отставив чашу в сторону, тягучим голосом спросил:
— И что бы это должно означать? — он махнул рукой слуге, давая понять, что тому необходимо быстро исчезнуть. Привыкший понимать своего господина с полуслова, опахальщик растворился в воздухе.
Бхутапала дёрнул за уттарью и стащил её с лица Индраджалика.
— Взгляни сюда! Кто это, узнаёшь?
Дхана Нанд склонил голову набок, изобразив удивление.
— Надо же, — всплеснул он руками. — Неужели Индраджалик? Тот самый, который был скормлен тиграм в прошлом году? Вот сюрприз!
— Есть и второй сюрприз! — Бхутапала, проигнорировав слабый протест Гови, сдёрнул уттарью со второй «царевны», лежащей связанной на полу и что-то невнятно мычавшей сквозь кусок ткани во рту. — А это кто, по-твоему, братец?
Два круглых тёмно-карих глаза, в которых застыл смертельный ужас, смотрели на сурового царя с лица упитанного восемнадцатилетнего юноши, безмерно любившего сладости.
— О! Неужели и мой любимый повар здесь? — ничуть не смутился Дхана Нанд. Воздев руки к потолку, самрадж выдохнул с благоговением. — Чудеса да и только! Надо будет устроить пир по такому случаю.
— Хватит ёрничать, брат! — не выдержал Бхутапала. — Ты знаешь сам, что сотворил с этими тремя предателями. Точнее, с пятью! Я уже в курсе, что Мура и Чанакья тоже были превращены, только их судьба — пребывание в шкуре медведей.
— Допустим, Мура уже расколдована, ибо я сам понял, что тёща-медведь — это как-то нехорошо выглядит. Портит, так сказать, и семейный портрет, и родословную будущего ювраджа. Впрочем, если эта наглая пиппаливанская махарани будет опять на моих нервах играть, я ей напомню про царя Джамбавана. Если уж Кришне тесть-медведь не помешал, то и мне тёща-медведица сгодится, — пробормотал Дхана Нанд, отпивая ещё немного ласси. — А вот Чанакья ещё в плену, — добавил он. — Но за него даже не просите. Не отпущу. Пусть сидит в клетке, пока не сдохнет.
— А я и не собираюсь просить за Чанакью!!! — возмущённо заорал Бхутапала. — Мне плевать на него, пусть хоть завтра окочурится, и его тело до костей склюют коршуны!!! Я пришёл, чтобы спросить: какого бхута ты выдал двух шудр за меня и Говишанаку?! Ты настолько ненавидишь нас?!
