Женя читает, забыв обо всём. Она давно ждала, когда Гермес встретится с Икаром.

Они с детства друзья, но это не помешало Икару отречься от него, как отреклись остальные. Женя понимает, что это справедливо, что Икар хороший, а Гермес чудовище и он заслужил такое к себе отношение. Но ей всё-таки немного жаль Гермеса.

Над этим фанфиком Женя работала давно и с удовольствием. И не то чтобы это был её любимый фандом (теперь-то любимый, да!). Что-то в самом тексте зацепило.

Иногда такое бывает – и словами не объяснить, где они, точки сближения, в каких таких особенных словах. Букв всего тридцать три, совершенно непостижимо, как они складываются в таинственный код, понятный только соулмейтам.

Больше года. Женя сама удивилась – больше года прошло с того дня, как она открыла страничку неизвестного тогда фикрайтера. И сделала фан-арт к первой главе.

А потом Флегматичный Огрызок – так он (или она) значился на «Фикбуке» – ждал уже иллюстрацию к новой главе. И Женя вливалась в проду смелыми штрихами, обмирая, читала восхищённые комментарии к их тандему и чувствовала себя настоящим художником.

Пожалуй, это уже можно назвать отношениями.

Соулмейт, правда, не особенно баловал комментариями, а в сообщениях осторожничал, так что Женя ничего не знала о его личной жизни. Может, так и лучше: ведь от неё тоже никто не требовал откровенности.

Соулмейт, несомненно, личность выдающаяся, возможно даже, это взрослый человек с солидным бэкграундом и уж точно с богатой и смелой фантазией. И что могла ему рассказать о себе старшеклассница Женя Кудрявцева, девочка-невидимка?

Приходится, однако, оторваться от любимых буковок. Через полчаса дистанционный урок, а ещё успеть бы сделать пару заданий.

Женя вздыхает и раскладывает тетрадки.

И тут звонит мобильник.

Она слышит настойчивое пение, мечется в поисках, но ответить не может. Телефон спрятался где-то в книжных завалах.

Женя с досадой пинает кучу книг, сложенных на кровати, и они друг за дружкой скользят на пол – как в аттракционе.

Телефон затихает. Женя, чуть не плача, продолжает поиски. Если это мама, то вечером не миновать выяснения отношений.

Мама звонит в редкие свободные моменты, и это надо понимать. Необходимо взять трубку и ответить. Потому что в следующую секунду мама снова помчится работать, и перезванивать ей бесполезно.

Вот он, телефон.

Женя торопливо включает экран, но не успевает ничего увидеть. Телефон будто взрывается в её руках.

– Ты чего трубку не берёшь?

Женя слышит голос Милы, и её отпускает. Настолько, что она не сразу понимает, что ей говорят.

– Чего ты молчишь, тормоз юный?

Мила орёт и, видимо, злится. Но звук тихий. Как будто издалека.

– Я тебе же… мать… не слышишь…

Теперь ещё и паузы. Что-то со связью?

– Мил, давай позже! – Женя тоже кричит в трубку. Словно нестабильную связь только так и можно компенсировать, таким вот громким голосом. – Мне сейчас некогда!

Молчание. То ли Мила вняла просьбе, то ли связь вообще пропала.

Женя смотрит на часы. И правда некогда. До урока пятнадцать минут, задания так и не сделаны, ещё и в комнате теперь бардак. Пока искала телефон, всё перевернула вверх дном!

– Простите, Мариночка Петровна. Одну минутку, Мариночка Петровна, – бормочет Женя, выхватывая из шелестящей кучи нужное, собирая в горсть разбросанные карандаши, пинком отправляя под кровать запасной рюкзак и краем глаза поглядывая на монитор.

Она спешно пытается навести порядок, хотя, наверное, стоило бы заняться задачками по биологии. Комната что? Повернул камеру в другую сторону – и груда книг на полу, и клубок из одежды и скомканные покрывала остались вне зоны видимости.

До Жени это наконец доходит. Да, она и правда тормоз, Мила не преувеличивает.

Она надеется, что Марина Петровна опоздает минут на пять.

Но звук вызова раздаётся даже раньше времени.

Женя кидается к ноутбуку и обмирает.

Это не Марина Петровна.

– Ну что, деточка, поговорим про вирусы. Актуальная сегодня тема, не так ли?

Так начала Бронислава их последнее очное занятие.

Женя кивнула. Она, как всегда, жутко смущалась. Из-за «деточки», которая, впрочем, в устах Брониславы звучала совсем не ласково, а скорее с жалостью; из-за того, что ей, как всегда, хотелось чихнуть от Брониславиного парфюма – наверное, изысканного, но для Жени совершенно непереносимого.

А ещё она думала о том, что под ногами у неё рюкзак и надо бы с ним поосторожнее. Там спрятался нарядный пакет. Мама настояла: дорогие конфеты, кофе и орехи макадамия – скоро Восьмое марта, репетшу надо поздравить. Женя пыталась сопротивляться, но маму разве переспоришь?

Бронислава наверняка выше всего этого.

Пани Збаражская Бронислава Казимировна. Потомственный биолог, доктор наук, преподаватель университета и старая аристократка. Вот какой у Жени репетитор по профильному предмету!

Хотя «старая» – это не про неё. Бронислава, конечно, пожилая. Сильно пожилая даже. Но она так держится и разговаривает, что никому в голову не придёт вспомнить в её присутствии о каком-то там возрасте. Женя чувствует себя маленькой тростиночкой рядом с красивым вековым деревом.

Они занимались в просторной аудитории университета. Женя всё время думала, как она будет вручать подарок, не явится ли в этот момент кто посторонний, мучительно краснела и оттого была совсем рассеянной. Бронислава в ответ на промахи ничего не говорила, только вздёргивала свои аристократические брови.

Точно так же она их вздёрнула, когда Женя протянула ей пакет.

– Что это?

– Подарок. Вам. К Восьмому марта.

– Сегодня не Восьмое марта, – заметила Бронислава. – И вообще, деточка, это лишнее.

– Нет, возьмите, возьмите, пожалуйста! – взмолилась Женя.

И тут дно пакета провалилось, банка грохнулась, а круглые орехи бодро запрыгали по глянцевому полу в разные стороны.

– Ой, простите! Я сейчас всё уберу!

Женя чуть не плакала. Она попыталась прямо руками сгрести оставшиеся орехи в пакет, совершенно забыв, что он теперь негодный.

– Не надо, оставь уборщикам, – брезгливо произнесла Бронислава. – Я же сказала, что это лишнее.

И тут произошло то, чего Женя больше всего боялась. Кто-то открыл дверь и остановился на пороге. Чувствуя себя как в огне, не смея взглянуть в лицо вошедшему, Женя выскочила из аудитории.

Короче, потом она плелась домой с этим пакетом и с конфетами, которые в панике не заметила, как уволокла с собой. Её всё ещё преследовал ванильный запах макадамии, а Женя ненавидела себя и думала, что же она скажет маме.

Вон она, коробка конфет, спряталась на полке, в пространстве между книгами и задней стенкой шкафа. Можно их съесть, конечно, но Женя не смеет.

Так вот, это Бронислава звонит.

После того занятия Женя её больше не видела. Перестала ходить к ней. Родителям она об этом сказать не решилась. Но мама, видимо, перечислила оплату за месяц – как он так быстро пролетел-то! – и у пани Збаражской возникли вопросы.

Тут в третий раз подаёт голос телефон. Как нарочно!

– Женя, что с мамой? – неожиданно отчётливо произносит Мила.

– А что с мамой? – переспрашивает Женя.

У её уха телефон, перед глазами ноут. Она слушает Милу, но смотрит на экран. Отклоняет вызов Брониславы. Всё равно она не знает, что ответить.

– Алло! Алло!

Это уже Миле. Но на этот раз в трубке застыла тишина настолько плотная и основательная, что уши закладывает.

Мама у Жени врач. Главный пульмонолог центральной больницы. Она спасает людей. Сейчас тех, кому нужно спасение, стало в сотни раз больше.

Женя тоже будет врачом. Так мама решила.

Когда пришло время определяться, она так и заявила:

– Пойдёшь в мед!

Женя немножко удивилась. Она вспомнила, как мама всегда ругала свою работу, как приходила домой полумёртвая от усталости, даже ещё до наступления пандемии. Как проклинала уродскую систему здравоохранения, вековую бюрократию, нынешних недоучек-врачей, бестолковых интернов, а главное – тот день, когда она выбрала профессию…