– Что вы вчера выхватили с Конусмастером?
– Он уже ничего не…
– Знаю! – оборвал Голун. – Вся башня знает! Но вы же не зря встречались в «Гадкой виверне», раздобыли что-то особенное и решили оставить меня не у дел?
– Ага, квадратным колесом разжились, – фыркнул Синдибум. – Бантик выбирали, чтобы вам торжественно вручить. Смотритель настаивал на розовом.
– Я же тебя… – надулся хозяин лавки.
– Уволите? – безразлично спросил Арий.
– Размечтался! – подпрыгнул Голун, и его соломенные усы подскочили над щеками. – Пока не разузнаю, что вы отхватили, будешь на виду. Я сыщика нанял!
Синдибум закатил глаза. Вспомнил вечно синего от осенней браги, косматого Разнюха. Его вечно мутные, близорукие глаза, неуверенные движения и походку, и хмыкнул. Он не то, что скрижаль, тапки у себя дома не найдёт.
– Не нашего раздраконенного разгильдяя, – словно прочитав его мысли, ехидно выдал хозяин лавки. – Настоящего! Из Рогатой башни приехал.
Арий вздрогнул.
– А! Трясёшься! Рыло-то в пуху! Иди товары расставляй! Я тебя на чистую воду ещё выведу. Пожалеешь, что сам во всём не сознался.
– Так плакать буду, что лавку затоплю, – пробормотал Синдибум и потащился к полкам.
Переставил шар с торчащими перьями. Зевнул. Сдвинул с первого ряда пожелтевший от времени рог. Подумал и вернул на место. Какая разница. Как этот мусор не перекладывай, его всё равно никто не купит. Он пробежался глазами по реликвиям, задержавшись на переливающемся черепе первого привратника Плюгавой башни. Жадно сглотнул. Рядом, насаженная на штырь подставки, крутилась магическая дырка от бублика – серое пятно через которое можно просунуть палец. Арий хоть и с опаской, но пробовал, и туда пролезает и обратно выходит. Зато сколько в эту дырку не смотри, ничего не увидишь, будто внутри скопился клочок вязкого тумана.
– Ты погляди, что творится! – ворчал за прилавком Голун, по самые брови уткнувшись в газету: – Опять проклятые чернобуки чуть башню не подорвали. Никакого спасу от них нет. Вот не живётся им спокойно. Хорошо хоть мегамаги им по сусалам поддают, а то бы давно уж все в злысте потонули.
Синдибум только поёжился. Только и слышно про безумных чернобуков и надёжных правителей-защитников, будто порядочному чародею и поговорить больше не о чем. Он перевел взгляд в самый дальний угол. Там незаметно примостился невзрачный гаечный ключ. Его стащить будет проще всего. Запропастится, так хозяин лавки не сразу и вспомнит. С горшком конечно труднее, на него хоть какой-то спрос есть.
– Ты смотри! Даже в Передудле и то бардак, – воскликнул Голун, – несколько дней тому назад ограбили храм памяти. Стало достоверно известно, что негодяи умыкнули копию скрижали Безбашенного хоровода. И кому эта безделушка сдалась? Она же ничего стоит!
Синдибум чуть не подпрыгнул. Ох, неспроста это всё, ох неспроста. Сначала кто-то обворовывает храм памяти Передудля и забирает копию, а потом Конусмастер выхватывает настоящий читай-камень. Таких совпадений не бывает. Он задумчиво прошёл к прилавку и вернулся. Ещё раз проверил, и с замиранием сердца обшарил все полки.
– А где горшок для очисток? – взвизгнув, заголосил он.
Хозяин лавки засиял, как новый кнежлик.
– Продал, – гордо сообщил он и сердито добавил: – И не думай, что я буду с тобой делиться. Старикашка мне всю плешь проел. Того и гляди такой же гладкий, как ты стану.
– Продал? – дрожащим голосом выдавил Арий.
На него накатила такая злость, что затмила самое тёмное Злыстное время.
– Я же мастер торговли, а не пустозвон без свитка! – заносчиво крикнул Голун.
– Где он живёт? – наступая на прилавок, зашипел Синдибум.
– Где, где? На звезде! Почём я знаю, – невольно отступив, огрызнулся хозяин лавки.
Арий подошёл в упор, и цилиндр на его голове расплылся в зловещей улыбке.
– Это ещё что? – задрожал Голун. – Тебе нельзя колдовать!
– Что, что? Лицо морщинисто́. Не выспался! Голова болит.
– Так возьми выходной, – всё ещё трясясь, заискивающе предложил хозяин лавки.
С него враз слетела вся спесь, а моргающие глаза никак не могли оторваться от чёрной шляпы.
– И возьму! – угрожающе гаркнул Синдибум и молча вышел, хлопнув дверью.
Навстречу бежал взъерошенный Хвыщ.
– Тебя-то мне и надо! У, какую шапчонку отхватил. В катакомбах, что ли?
– Иди ты с кикиморами обжиматься, – рявкнул Арий, зашагав к лестнице, но подмастерье зеленщика не отставал.
– Чего, Голун выгнал, что ли?
– Выгоняют брагу, – отмахнулся Синдибум.
– Чего ты злющий-то такой, Благое время ведь?
Хвыщ подскакивал на месте, кривя веснушчатое лицо.
– А у меня всё наоборот! Я особенный! – просипел Арий и остановился. – Вот как теперь этого транжиру найдёшь? Всю башню целый месяц обходить надо!
– Того, что вчера из лавки мешок брюквы пёр, что ли?
– Что знаешь?
Подмастерье зеленщика хитро сощурился. Его беспокойные ноги отбивали чечётку, а длинные руки приплясывали в такт.
– Откуда ж мне, убогому, – заскулил он капризно. – Я же не особенный. Пойду лучше с кикиморами обжиматься, что ли.
– Вот залеплю тебе промеж бесстыжих глаз, даже кикимора не позарится, – раздражённо предупредил Синдибум.
– Ты точно добро со злом попутал, – ухмыльнулся Хвыщ. – Носи шляпу почаще, а то такая рань, а тебе уже голову напекло.
Арий еле-еле взял себя в руки. Зажмурился со всех сил и выдавил улыбку.
– Рассказывай, мне очень надо, – попросил он, и подмастерье зеленщика не сдержался.
– Тут вчера такое было, – как сорвавшийся с привязи кошкомор, залопотал он. – Магов навалило. Почитай вся верхушка, не считая высшего. Вечерний обход у них, что ли? И прямиком в лавку старьёвщика. Я уж думал, закроют вас, чтобы вредительский мусор несчастным не втюхивали…
– Про транжиру давай, – взмолился Синдибум.
– Так он ещё раньше ушёл, – объяснил Хвыщ. – Кряхтел, главное, прогибался, но мешок быстро пёр. Перекинул за балкон и улетел на ковре-самолёте. Новенький такой, цвета мокрой ежевики, да с бахромой. Где такие престарелые чудодеи только кнежлики берут на последние модели.
– Ничего не путаешь?
– Клянусь здоровьем Татошки!
Арий почесал подбородок. Стоило побриться, но из-за проклятого цилиндра он забыл обо всём на свете. Если старик улетел, то выследить его могут только кошкоморы. Они в воздухе учуют что угодно. Придётся идти в их логово – Мурлятник.
– Бол спс, – бросил он и, развернувшись, побежал по лестнице вверх.
– Будешь должен, злыдня неучтивая, – крикнул вслед подмастерье зеленщика. – Расскажешь потом, за что Конусматера замучил, убивец вредный…
Но Синдибум не слушал. Его напряжённые от злости извилины с ненавистью пересчитывали ступени. До собственного ковра-самолёта, как до Передудля пешком, а взбираться придётся почти на самый верх башни. Кошкоморы обитали на ярус выше учебных классов, под апартаментами главных волшебников. Тут уж не до бурной радости, ноги бы по колени не стереть.
Арий не глядя передвигал ботинки, сквозь сжатые зубы, ворча на редких прохожих. Хотелось спать, есть и заколдовать кого-нибудь до смерти. Вроде не понедельник, но настроение такое, будто он уже седьмой на неделе. Даже статуи гарпий ехидно посмеиваются: «У нас вот крылья есть, а у тебя?».
Он снова добрался до дома, миновал зал Советов и, распихивая всех локтями, продрался через столпотворение перед учебными классами. Вот бы отправить всех учеников за пухлым болваном в Злыстные земли. Нет конкурентов – нет спроса на свиток чародея. А уж если нет спроса, то условия диктует единственный желающий его получить. Так-то!
Когда Синдибум, наконец, добрался до Мурлятника, от его глаз можно было поджигать свечи, а на лбу готовить яичницу. Несмотря на ясный Благой день, злоба бурлила и брызгала, отравляя всё вокруг. Он так разъярился, что даже пнул дверь в башенку с жестяной вывеской, изображающей летучую мышь на костылях, и безбоязненно вошёл в убежище кошкоморов. Каменный пол устилали птичьи скелеты и ошмётки перьев. А вдоль стен, уходя под потолок, поднимались ряды уступов с деревянными, до неузнаваемости исцарапанными, настилами. От застоявшегося приторно-сладкого запаха слипались ноздри. Синие мохнатые бестии лениво приподнялись над своими лежбищами, загремели цепями и зашипели. Из норы у двери выскочил всклокоченный домовой, потёр огромные глаза, но, узнав Ария, всё-таки не зря зверюг расчёсывал, безмолвно юркнул обратно.
