– Да знаю я, знаю, папа. Женщина в Королевстве может родить ребенка только после замужества и только в первые три года брака. А если после замужества женщины будут учиться или работать, они не успеют родить детей, население страны станет сокращаться и нас легко будет завоевать.

– Папа! А ведь пес меня не видел. Может быть найдем за неделю девушку, которую можно отправить вместо меня? – пришло дочке в голову.

– Не получится. Пес тебя не видел, но он различает запах рода. И даже если каким-то чудесным образом нам удастся его провести, провидица моментально обнаружит подмену. А в этом случае, Сара, пострадаем все мы. Король не прощает обмана своим подданным.

– Ты прав, папа. Делать нечего, придется собираться. Но я что-нибудь придумаю, чтобы меня никто не выбрал на этих смотринах.

Я посмотрел вслед своей опечалившейся девочке. На самом деле я не верил, что Сара найдет способ вызволить Джахи. Столько ученых и врачей пробовали помочь застрявшим, ни у кого не получилось. Пусть уж лучше дочка выйдет замуж, а не растрачивает понапрасну свою молодость. К тому же король любит блондинок. А у Сары прекрасные натуральные волосы цвета платины, доставшиеся ей от матери. В сочетании с большими синими глазами, стройной фигурой и утонченными манерами у нее есть все шансы стать женой самого короля. Даже если он ее не выберет, в королевских смотринах всегда участвуют самые завидные женихи. Сара выйдет замуж за какого-нибудь приближенного ко дворцу вельможу, и я буду спокоен за ее будущее.

– Сара, твой папа сказал мне, что ты очень расстроилась из-за этих смотрин.

– Конечно, Талула. Все это совсем не ко времени. Я лишь надеюсь, что меня никто не выберет. Тогда я смогу спокойно доучиться.

– Сомневаюсь, что тебя не выберут, – засмеялась моя мачеха. – Сара, ты очень красива. Только за этот год к тебе сватались три жениха. Причем все выгодные партии. И если, здесь в замке, Герш мог отказывать, ссылаясь на твою учебу, то на королевских смотринах отказы невозможны. У тебя есть шанс вернуться в Академию, только если на твоем фоне остальные девушки будут выглядеть лучше. Поэтому, давай подумаем, как сделать твою красоту не такой приметной.

Талула являлась моей мачехой, но вопреки расхожему мнению, что отношения между мачехой и падчерицей всегда плохие и первая пытается изжить вторую, мы не только не ненавидели друг друга, но и сумели подружиться. Талула мне нравилась за свою добросердечность. К тому же ей удалось возродить интерес к жизни в папе, который после истории с Джахи и смерти мамы впал в жуткую депрессию. С ее дочкой мы тоже быстро поладили. Ликия, смешливая и обаятельная девушка с вьющимися каштановыми волосами, подкупала своим искренним восторженным отношением ко всему, открытостью и любознательностью. Да и совсем небольшая разница в возрасте поспособствовала нашей дружбе. Мне шел двадцать второй год, а Ликие недавно исполнилось двадцать лет.

– Талула, ты действительно сможешь мне помочь?

– Во всяком случае попытаюсь. У нас в запасе неделя для твоего преображения.

– Помнишь, месяц назад мы ходили в театр соседнего графства? – спросила она меня.

– Там, где Ликия все представление восхищалась блестящей театральной люстрой?

– Да, – засмеялась мачеха. – Я к тому, что костюмер этого театра, Рогнеса, моя приятельница. Мы можем попросить ее подобрать тебе невзрачные наряды и какой-нибудь парик.

– Талула, миленькая, поехали к ней прямо сейчас, – воодушевилась я.

– Хорошо, только предупредим твоего отца.

Костюмерша театра, полная и шумная дама, нам обрадовалась. Идея преобразить меня в дурнушку ей понравилась. И в результате тщательнейшей ревизии костюмерной, я стала обладательницей четырех платьев кошмарных фасонов, огненно-рыжего парика и искусственных накладных ресниц, благодаря которым глаза смотрелись неестественно.

– Сара, часть дела сделана, – сказала Талула, когда мы покинули ее приветливую приятельницу. – Теперь надо подумать, как быть с твоими глазами и руками.

– А что не так с моими глазами и руками?

– В том-то и дело, что все так. Такую синеву глаз, как у тебя, не портят даже эти слипшиеся ресницы, что нам подыскала Рогнеса. А твои руки очень изящны и ухожены, с пальчиками настоящей аристократки. Конечно, они такими и должны быть. Но я сама слышала, как молодой граф Корф говорил своему отцу, что готов жениться на тебе ради одних твоих нежных ручек.

– Молодой граф Корф похож на разжиревшего кабана.

– Никто ж не спорит. Но сейчас речь не о нем, а о том, что твои руки не соответствуют образу разбитной девицы, который мы создаем.

– С руками что-нибудь придумаем. А вот по поводу глаз я знаю, что делать. Спасибо тебе, Талула, – поцеловала я мачеху в щеку.

На следующий день я направилась к старику Ларку. Жил он на отшибе и уединенно. Гостей не любил, лишь для меня делая исключение. Он пытался помочь мне спасти Джахи и других таких же несчастных застрявших. Мы вместе искали идеальную формулу. Однажды я спросила Ларка почему он мне помогает.

– Когда-то у меня тоже был брат. Его постигла та же участь, что и твоего Джахи. Тогда, я ничего не сделал, чтобы помочь ему, так как не верил, что это возможно. Ты же, юное создание, сумела убедить меня, что у всех застрявших есть шанс – шанс вернуться, – был мне ответ.

Я рассказала Ларку о появлении пса в нашем замке и о своем желании не пройти смотрины.

– Мне нужна твоя помощь, чтобы изменить цвет моих глаз. Мачеха считает, что они слишком приметные. Я помню, ты делал для одной женщины капли для улучшения зрения, и она жаловалась тебе, что после их применения у нее на время их действия меняется цвет зрачка.

– Да, есть такие. Я могу сделать тебе небольшой запас, чтобы хватило на все время смотрин.

– Спасибо, Ларк! – обняла я старика.

А накануне приезда за нами пса случилось непредвиденное. Ликия заболела. Покрылась жуткой сыпью с волдырями и корками. Приглашенный врач объявил, что сыпь будет держатся не меньше двух недель, и девушке все это время следует соблюдать постельный режим.

Ликия рыдала. И я вместе с ней. «Ну почему, почему заболела она, мечтающая попасть во дворец и стать женой высокопоставленного вельможи, а не я, так страстно желающая остаться дома», – жаловалась я неизвестно кому на несправедливость.

– Папа, а что, если мне тоже сказаться больной? – вдруг осенило меня. – Вы покажете псу Ликию, он удостоверится в подлинности болезни и на меня смотреть уже не пойдет.

– Солнышко, мы не можем так рисковать. Нет гарантии, что он не захочет убедиться собственными глазами. К тому же, ему может показаться подозрительным, что мы уже второй раз не будем тебя ему показывать.

Я дулась на родителя, но в душе понимала, что он прав. Если королевский страж обнаружит обман, всю мою семью накажут.

– Заболела? – холодно посмотрел на отца волк.

– Да, страж, можете проверить.

Волк прошел в комнату к Ликии. Удостоверился, что его не обманывают и приказал мне идти за ним.

Если он и удивился при виде меня, виду не подал, лишь слегка повел носом, проверяя мою принадлежность к роду Серебряных.

Предстала я перед ним в платье, больше похожем на мешок, из разноцветной материи ярко-зеленого и ярко-оранжевого цветов. Костюмерша сказала, что его сшили для полной актрисы, играющей в спектаклях роль смешных тетушек.

Свои платиновые волосы спрятала под огненным париком. В глаза, обрамленные наклеенными ресницами, закапала капли, приготовленные Ларком, и вместо синего они приобрели грязно-серый цвет. «Главное не забывать вовремя капать капли», – напомнила я сама себе. Кисти рук намазала слоем тонального крема, который мне одолжила Талула, нацепила на пальцы некрасивую массивную бижутерию, а ногти неровно обстригла по самый корень. В довершение образа, я сильно напудрилась и накрасила губы морковной помадой.

– Жуть, – прокомментировала Ликия, увидев меня.

А меня обрадовало, что Ликия в этом образе узнала меня только после того, как я с ней заговорила.