- Банда на горизонте! = - закричали от паровоза. - Полотно впереди разобрали!
Хамза вскочил, сунул в сапог карандаш и тетрадь. Затянул ремнем шинель. Схватил лежавшую рядом винтовку, щелкнул затвором, досылая патрон в патронник. Закрыл затвор. Спрыгнул на землю.
Степан Соколов уже бежал к эскадронным теплушкам.
- Выводить лошадей! - кричал он зычным голосом. - На конь!..
Много раз приходилось агитпоезду отбивать нападения басмачей. Но однажды...
Давали спектакль в десяти километрах от железнодорожной станции. Ночью из полуэскадрона, остававшегося охранять типографию и киноустановку, прискакал израненный всадник.
Бандиты захватили эшелон, все бойцы, сражавшиеся у вагонов до последнего патрона, погибли в неравном бою - басмачей было во много раз больше. Под угрозой расстрела на месте главарь шайки заставил паровозную бригаду развести пары. Эшелон угнали.
Долго и мрачно думал Степан Петрович Соколов о том, что делать дальше. Хамза предлагал вернуться на станцию, но Соколов принял другое решение.
Возвращаться было нельзя - басмачи могли снова нагрянуть. И Соколов решил обойти станцию через пустыню. Проводником вызвался быть молодой местный парень-туркмен Бешим. Все три спектакля - узбекский, русский и татарский - он неподвижно просидел около самой сцены, завороженно глядя на артистов.
К верблюдам, купленным на станции, чтобы привезти декорации и артистов, пришлось докупить в поселке, где давали спектакли, еще десяток. Степан Петрович собрал рано утром все три труппы, построил рядом полуэскадрон.
- Товарищи, нам предстоит совершить тяжелый переход через пески и пустыню. Возможна встреча с врагом. Не исключается, что многих будет мучить жажда... Но мы обязаны преодоь этот путь... Другого выхода нет. Нам нужно сохранить первые театральные труппы нового Туркестана.
По утренней прохладе удалось преодолеть довольно значительное расстояние. Но по мере того как солнце нагревало пески, дорога становилась все тяжелее. Вокруг, куда ни глянь, были одни барханы. Медленно переползал караван с одного гребня на другой...
...Почерневшие лица, пересохшие губы. Прошло несколько дней. Обессилели кони. Только надменные верблюды, ни на что не обращая внимания, спокойно шагали по пустыне.
Тучный певец Кары Якубов страдал от жары больше всех.
Сухощавый Хамза ехал рядом с ним.
- До колодца уже недалеко, - сказал он.
Якубов, тяжело дыша, молчал.
- Вода в колодце бывает сладкой, - вдруг произнес кто-то сзади. - Воды, воды... Дайте, дайте...
Хамза оглянулся. Зульфизар, сидевшая на верблюде, делала какие-то странные движения, будто пила воду горстями, будто умывалась водой.
- Возьми, - сказал Хамза и протянул ей несколько маленьких плоских камней.
- Что это? - прошептала Зульфизар.
- Положи под язык.
- Зачем?
- Утоляет жажду.
- Вода! Вода!! - раздалось впереди.
Это кричал с вершины бархана Бешим. Он махал руками.
Хамза, подъехав к нему, увидел внизу колодец.
Кары Якубов неожиданно легко спрыгнул с верблюда и побежал к колодцу.
Степан Соколов, выехав перед колонной, поднял руку. Конь Соколова вздрагивал от нетерпения.
- Назад! - скомандовал Соколов. - Приказываю всем назад!
Кары Якубов упал на горячий песок и неподвижно замер.
Только пальцами рук он все еще продолжал бежать вперед - пальцы скребли песок.
- Первому взводу встать в боевое охранение!
Лошади, учуяв запах воды, рвались вперед.
Холодная прозрачная вода полилась в желоб. Бойцы задвигались, заволновались, окружили желоб. Все облизывали пересохшие губы... Зульфизар, опустившись на колени, прислонилась щекой к холодному желобу. Кары Якубов бросился было к воде, но тут же раздался окрик Соколова:
- Стой!
Хамза оттащил Якубова в сторону.
- Сначала пьют лощади, по два ведра, - приказал Соколов.
Первые две лошади пили, не отрываясь от воды... Бойцы смотрели на них с завистью. Соколов, взглянув на Зульфизар, погрузил флягу в воду, протянул стоявшему рядом Хамзе:
- Передай!
Хамза взял флягу. Зульфизар потянулась к ней, но рука Хамзы застыла в воздухе... Лошадь, которая пила первой, медленно опустилась на песок. Вторая, подняв голову от желоба, словно прислушиваясь к чему-то, захрипела, рухнула, задергала ногами в агонии, сверкая на солнце подковами. Круп ее сотрясался.
Хамза отшвырнул флягу. Зульфизар заплакала, и слезы покатились по ее лицу крупными градинами.
Бешим стоял около колодца, будучи не в силах поднять голову. Холодная, прозрачная вода, наполнявшая желоб, сверкала на солнце... Словно очнувшись, Степан Соколов ударом сапога опрокинул ведро. Бешим, вздрогнув, пугливо оглядел бойцов, молча смотревших на него. И тут же попятился назад. Соколов с искаженным судорогой бешенства лицом шел на него... Схватил за ворот халата, швырнул на песок. Выхватил из кобуры пистолет:
- Убью, предатель!
Бешим закричал. Хамза бросился к Соколову:
- Он же не виноват!
Степан, с трудом справляясь с собой, провел ладонью по лицу, спрятал пистолет.
- Всем отойти от колодца!.. - Закурил, сел на песок рядом с молодым туркменом, похлопал по плечу. - Ладно, не обижайся... Сколько до следующего колодца?
Бешим поднялся, отряхнул песок с халата, тихо ответил:
- Я не виноват, товарищ командир.
- Сколько? - повторил вопрос Соколов.
- Вперед нельзя ехать...
- Почему?
- Если этот отравлен, значит, другие тоже отравлены. Я басмачей знаю... Но есть один чистый. Только немного в стороне.
- Сколько до него?
- Нам не доехать.
- Сколько дней до него, можешь ответить?
Бешим, вздохнув, показал четыре пальца.
Степан, сплюнув сухой, тут же закипевшей на песке слюной, от души выматерился.
Утром разведка доложила командиру отряда - по следам каравана идет отряд басмачей.
Из-за ближайшего бархана выехали пять верховых. На штыке винтовки одного из них трепыхалась белая тряпка.
Парламентеры приближались. Подъехали совсем близко.
Степан Петрович Соколов тронулся с четырьмя бойцами навстречу.
Широкоплечий человек в бешмете спрыгнул с коня.
Соколов тоже спешился.
Они стояли друг против друга.
- Вы командир отряда? - спросил широкоплечий.
Соколов качнулся с носков на пятки и обратно.
- Нет, не я.
- А кто командир?
- А вон тот толстый, - обернулся Соколов и показал на Кары Якубова.
- Мне нужен только командир.
- Не беспокойтесь, я уполномочен вести переговоры.
- Я Азизбек, представитель Закаспийского правительства.
- Слушаю вас.
- Вы окружены.
- Возможно.
- В последнем бою вы лишились большой части своих сил.
Ваше положение очень тяжелое. Сдавайтесь.
- И не подумаем.
- Послушайте, вы же русский человек. Зачем вам умирать за интересы чужой нации?
- А вы, Азизбек, случайно не англичанин?
- Нет, не англичанин.
- А почему же вы одеты в английскую форму?
- Разве бешмет - это английская форма?
- Бешмет, конечно, не английская форма. Но в кармане бешмета у вас лежат английские деньги. Не так ли?
- Будете сдаваться?
- Нет.
- На что вы рассчитываете?
- А у нас есть секретное оружие...
- Какое там еще секретное оружие... У вас нет даже воды.
- И у вас воды нет. Иначе бы вы не приехали сюда с белым флагом.
- Лично вам будет гарантирована полная безопасность.
- А моим женам?
- Каким женам?
- Русской, узбекской и татарской.
- Вы что, мусульманин?
- А вы разве не заметили? Мы же с вами разговариваем поузбекски.
- Кстати, откуда вы знаете тюркский язык?
- Жены научили.
- Вашим женам я тоже гарантирую безопасность.
- А моим бойцам и их сестрам? У нас у каждого бойца по три сестры узбекская, русская и татарская...
