- Что, что? - сморщившись, не понял Садыкджан. - Он отказал мне?
- Вах, отказал, да быть вам всегда здоровым и счастливым.
Хозяин дома не верил своим ушам. Кто отказал ему? Ахмадахун, ничтожный и мелкий купчишка, все деньги которого можно унести в одной тюбетейке? И кому он отказал? Человеку, который кормит половину Коканда? Нет, в это просто нельзя было поверить.
- Вы все сделали так, как я приказал?
- Все, мой байвачча, все от начала и до конца... Мы перелезли через забор, тюкнули по башке сторожа...
- Я не приказывал убивать сторожа.
- А мы и не убивали его, мы только сделали его сон более глубоким.
- Дальше. И без подробностей.
- Потом мы нашли старика, чуть кольнули его кинжалом...
- ............!
- Зачем ругаться? Ваш будущий тесть оказался очень жадным старикашкой. Он уже успел продать свою дочь в Андижан.
- Кому в Андижан?! За сколько?! - рявкнул Садыкджан, и от гнева у него потемнело в глазах. Если Миркамилбай, не приведи аллах, и здесь перебежал ему дорогу, он задушит его сегодня своими руками, изрешетит из пистолета!
- Он только собирался сделать это, - хихикнул Кара-Каплан, - но мы с Эргашем удержали его от ошибки. Я только что из Андижана...
- Где Эргаш?
- Остался на похороны сына Рузибая...
- Рузибая?
- Ага. Молодой байчик уже собирает цветочки вокруг трона всевышнего.
- Вы проливаете слишком много крови правоверных. Аллах не любит этого.
- Любовь аллаха будет стоить вам на этот раз пять тысяч.
- Три тысячи!
- Хоп, не будем торговаться. Святой Миян Кудрат может начинать накручивать чалму для сватовства.
- А Зульфизар?
- Старик дал клятву на коране. Правда, сначала мне пришлось слегка кольнуть его...
- Кара, мне надоели твои разбойничьи шутки!
- Без шуток в нашем деле нельзя - будут сниться плохие сны.
- Вот деньги. Завтра с утра пошли кого-нибудь к судье Камалу узнать насчет...
- Разводного письма?
- Да. И будь осторожен. Я не хочу, чтобы злые языки раньше времени...
- Хозяин, могу я дать вам один совет?
- Какой еще совет?
- Сын Рузибая в надежном месте. Но есть человек...
- Хамза?
- Он самый. Его язык самый длинный и злой в Коканде.
- Предлагаешь отрезать его?
- Нет, это было бы слишком сложно даже для меня.
- А Эргаш?
- Тоже не согласится.
- Правильно. Хамзу на виду у всех со своими стихами.
- Он друг вашего племянника Алчинбека. Здесь есть опасность...
- За Алчинбека не беспокойся... А Хамзу я возьму на себя.
В конце концов, он работает у меня на заводе, ест мой хлеб...
Я повышу его в должности!
- Аллах вкладывает мудрые слова в ваши уста, байвачча.
Настроение улучшилось. Спровадив Кара-Каплана, байвачча решил совершить омовение перед вечерним приемом гостей.
Он позвал старшего слугу.
- Приготовь все для омовения и молитвы.
Слуга расплылся в широкой улыбке.
- Чему ты радуешься? - нахмурился байвачча.
- Сегодня вы милостивы к аллаху. Надеюсь, он наградит вас в ответ своим великим милосердием.
- Иди и не болтай лишнего.
Слуга, не спросив разрешения, приблизился к столу, на котором стояла пустая бутылка из-под коньяка, взял ее и неслышно вышел.
...После намаза он сидел один на задней веранде дома, выходящей в густой сад, и пил кок-чай. В голове вертелась фраза, которую он должен будет сказать вечером Миркамилбаю в решающую минуту. После этой фразы у Миркамилбая не должно оставаться никаких путей к отступлению. Только деловой союз и объединение интересов на сумму три-четыре миллиона. В ценных бумагах, разумеется. Наличными Муминбаеву нельзя давать в руки ни одной живой копейки. Проглотит, но не вернет.
Интересно, какой куш на разнице смогут сорвать они вдвоем, если единовременно выбросят такие деньги на туркестанский финансовый рынок?
Конечно, рынок будет потрясен до основания. Кое-кому придется кое с чем расстаться. Вот в чем состоит главный смысл финансового объединения двух капиталов - присоединить к себе третий.
Естественно, оба они с Миркамилбаем будут в тени. За них станет действовать человек Рябушинского. А когда барыш - миллион? два? - будет поделен, тогда они откроют свое лицо.
И тогда-то уж он задаст праздничный той на весь Туркестан!
И Зубейда, как сказочный алмаз в ожерелье, украсит его дом по всем законам корана и шариата. А Зульфизар займет место Шахзоды - двухнедельный барашек всегда вкуснее годовалого.
А Шахзода?.. Ничего, ничего, найдется дело и для Шахзоды.
...Сладкий голос, напевавший ему все это, неожиданно оборвался - над решеткой перил веранды торчала чья-то незнакомая большая голова с широким морщинистым лицом, жидкой бороденкой и в старой, стираной-перестираной чалме.
- Кто такой? - быстро опустив пиалу и положив руку на карман халата, в котором всегда лежал браунинг, нахмурился хозяин дома.
- Не узнали, байвачча? Я Пулат из Гандижирована...
- А-а... Чего надо? Почему влез сюда? Кто тебя пропустил в сад?
- Э-э, байвачча, ваш отец пускал меня к себе в любое время суток. Конечно, он жил не в таком большом доме, а вы были совсем маленьким байчиком, всегда просили меня сделать вам свистульку...
- Ну хорошо, хорошо... Говори скорее, что случилось?
Почему ты решился нарушить мой отдых после молитвы?
- Я хочу отдать вам свой долг, байвачча.
- Ты мне что-то должен? Ха-ха-ха!.. Сколько же ты мне должен?
- Двести рублей.
- О-хо-хо-хо! О-ха-ха-ха! Как же тебе удалось выманить у меня такую огромную сумму? Как и когда?
- Семь лет назад я заложил у вас свою землю в Гандижироване.
- Землю? Семь лет назад? А под какой процент ты брал эти двести рублей?
- Вы разрешили мне дать вам беспроцентный вексель.
- Беспроцентный? Я?!..
- Я много лет работал на полях вашего отца, он всегда доверял мне...
- Эй, кто-нибудь!.. Пусть принесут тетрадь векселей по Гандижировану!
Все оказалось правильно - от Пулата из Гандижирована семь лет назад был принят беспроцентный закладной земельный вексель под ссуду в двести рублей сроком на три года.
- Так ты же дважды просрочил свою закладную! - в сердцах воскликнул Садыкджан, мельком взглянув на запись.
- Вы два раза давали мне отсрочку, хозяин.
- Я?!- Два раза отсрочку? Да ты в своем уме?
- Я говорю правду.
Действительно, срок закладной был продлен дважды. "Вот она, моя доброта, о которой я даже не помню, - с досадой подумал Садыкджан, доброта и глупость. Миркамилбай уводит у меня деньги из-под носа именно из-за этого моего хорошего отношения к людям. Разве позволил бы он себе продлить какойнибудь вексель, даже на пять рублей, хоть на один день? Никогда и ни за что! Поэтому он и идет впереди меня во всем - ив торговле хлопком, и в финансовых операциях, и в общем размере капитала. Он-то свои векселя пускает в оборот через банк Рябушинского, а я свои векселя продлеваю из жалости к таким вот оборванцам, как этот Пулат",
- Ты принес деньги?
- Да, принес.
- Положи вот сюда.
- Ну, что ты стоишь? Отдал долг - хвала тебе. Иди занимайся своими делами.
- Мне хотелось бы получить назад мой вексель.
- Назад твой вексель? Но у меня нет его здесь... Или ты думаешь, что все эти семь лет я хранил твою закладную у себя под подушкой?
- Я вас очень прошу, хозяин...
- Да у меня тысячи таких векселей, как твой! Не могу же я держать их все у себя в доме. Они лежат в конторе, на заводе.
- Байвачча-ака, всемогущим аллахом вас заклинаю - верните мне мою расписку за мою землю. Обращаюсь к вам как мусульманин к мусульманину...
- Еще раз говорю - здесь, в доме, нет твоего векселя... Да и зачем он теперь тебе? Я дал тебе деньги без процентов, дважды продлил закладную, хотя мог бы отобрать у тебя и три танапа твоей земли, и твой сад... Разве я поступил с тобой не так, как должен поступать мусульманин с мусульманином? Сейчас ты принес деньги, вернул свой долг. Все сделано по-человечески, мы с тобой в расчете, не так ли? Без судов, без процентов.
