Но хорошо отработанная в пути система бесплатного "походного" питания на этот раз не сработала - на ферганском базаре не было видно ни одного нищего. Образовывать же самостоятельную группу для сбора подаяний в таком большом городе, как Фергана, было нельзя, так как делать это не рекомендовалось еще на границе (запрет на нищенство был необходимым условием при проходе на территорию СССР для иностранных паломников, который они, конечно в кишлаках и маленьких городах, постоянно нарушали).

Пришлось идти в чайхану и тратить наличные. Местные посетители снисходительно поглядывали на оборванных зарубежных гостей.

Еще два дня дороги вдоль реки через поля и несколько ущелий, и в долине, окруженной со всех сторон горами, показался долгожданный Шахимардан. Путь был окончен.

Ночевали во дворе большой чайханы. Хромой дервиш долго не мог заснуть. В небе плыла луна. Какой-то большой купол отбрасывал полукруглую тень в долину. "Наверное, это и есть священный мазар", - думал паломник из Гилгита.

Странное дело, он не испытывал никаких чувств по поведу благополучного завершения первого этапа своего путешествия.

Была только усталость... Завтра предстояло свидание с шейхом Исмаилом первый контакт. Каким он будет? Ответит ли шейх на условный пароль? А вдруг не ответит? Сберегатель гробницы не обязан разговаривать с каждым дервишем... Что делать тогда?

Придется искать другие пути... Какие? Ведь у него же письмо к Мияну Кудрату от старшего брата Мияна Башира из-за кордона... В письме, правда, не было ничего особенного, кроме просьбы помочь в молитвах и бдениях его подателю. Но для Мияна Кудрата тоже существует пароль, при ответе на который начнется следующий этап работы.

Нет, наладить отношения с шейхом Исмаилом нужно будет во что бы то ни стало. Шахимардан должен стать штабом нового этапа борьбы с коммунистами. Здесь всегда и в любом количестве под видом паломников могут собираться необходимые люди.

Мятеж против Советов нужно начинать именно отсюда, из святого места... Другими словами, не найти связи с шейхом Исмаилом просто нельзя. Да и откуда возникли сомнения, что этой связи может не быть? Нервы? Шейх ждет гостя из-за рубежа. Может быть, завтра они даже вместе прочитают молитву... А может быть, гостю из уважения предложат пройти вперед и выполнить обязанности имама? Ну что ж, он делал это уже много раз, и никто не отличит его молитвы от молитвы почтенного шейха.

Хромой дервиш начал наизусть повторять про себя главы корана: суру и хадис, потом фарз и воджиб, потом суннат...

И не заметил, как заснул.

...Утром по заведенной в дороге привычке он проснулся раньше всех других каландаров. Спустился к реке и совершил омовение. Наскоро сотворил первый утренний намаз.

Когда он вернулся в чайхану, все его спутники уже проснулись. Двор заполняли все новые и новые паломники. Скрипели арбы, протяжно кричали ишаки и верблюды. Десятки людей двигались по главной улице Шахимардана в сторону мазара.

"Да, это действительно золотое место, - подумал хромой дервиш. Несколько отрядов басмачей, спрятавших под халатами оружие, могут появиться здесь в любой день и ждать сигнала к выступлению. И никто не обратит на них внимания, так как тут всегда много приезжих".

Каландары из Гилгита двинулись к мавзолею святого Али. Долго поднимались вверх по ступеням... Вот и мазар.

Около усыпальницы уже собрались сотни людей. Все ждут чуда.

Открылись ворота мазара. Из мавзолея в огромной белой чалме, похожей на гнездо аиста, во главе группы шейхов вышел хранитель гробницы главный шейх Шахимардана Исмаил. На нем был одет желтый халат-чапан из дорогого сукна, пальцы унизаны перстнями, в одной руке - посох, вторая перебирает четки.

Вид у шейха был степенный, величественный. Высокий рост, широкие сильные плечи, розовые щеки, черные брови, усы, борода. "Отъелся, подлец, на пожертвованиях", - невольно успел подумать про себя хромой дервиш, изголодавшийся и осунувшийся за время долгой дороги из Гилгита, но тут же, чуть усмехнувшись, подавил в себе эти богохульные мысли, "осквернившие"

святую минуту явления шейха народу.

Исмаил начал обход паломников, тесным кольцом окруживших площадь перед мазаром. Кто занял место в первых рядах еще с ночи, тем повезло хранитель гробницы осчастливил их возможностью прикоснуться к своей особе. И они со слезами целовали ему руки, надолго припадали лицом к подолу его халата, шепча молитвы, складывали к ногам жертвоприношения.

Младшие шейхи проворно уносили пожертвования в мазар.

(Когда-то, много лет назад, Исмаил делал здесь то же самое перетаскивал дары в гробницу, сопровождая Мияна Кудрата.)

Паломники из Индии, стоявшие в задних рядах толпы, поняв, что до них сегодня очередь не дойдет, отошли в сторону. Хромой дервиш рассеянно отделился от общей группы, лег на землю, в углубление между двумя старыми могилами, и закрыл голову халатом.

...Обход закончился. Кому-то выпала радость, кто-то сподобился увидеть "чудо" - холеное лицо главного шейха, розовые круглые щеки и торчащие пиками в стороны, как у кота, черные жесткие усы.

Очередь других перенесена на завтра.

Исмаил стоит один около ворот мазара, глядя на гору пожертвований, сложенных в глубине усыпальницы святого Али.

Хромой дервиш, почти не хромая, вышел из-за угла мавзолея, неслышно приблизился сзади, сказал еле слышно:

- Великому шейху Исмаилу шлют свой привет мусульмане Индии и Цейлона.

Шейх вздрогнул спиной. Но тут же справился с волнением.

Медленно оглянулся, внимательно осмотрел человека, произнесшего слова, которые он ждал уже очень давно. Чуть помедлил и тихо ответил:

- Священная гора Букан рада видеть гостя с Цейлона у своего подножья.

2

Алчинбек Назири пришел в гости к Абдурахману Шавкату.

Заместитель народного комиссара был явно озабочен и даже расстроен чем-то.

...Высокие ворота, просторный двор с цветником в середине, соединенные друг с другом веранды, резные колонны, окрашенные в розовые и голубые цвета, искусно расписанные потолки...

Немалые, очень немалые деньги отдал профессор за этот дом и двор.

Хозяин сидел за роялем, наигрывая грустную мелодию. Гость расположился напротив.

- Вы давно читали "Моцарта и Сальери"? - задумчиво спросил Шавкат.

- Хамзу вернули в Самарканд, - сдвинул брови Алчинбек.

Шавкат, казалось, не понимал, о чем идет речь.

- Незадолго до вашего прихода я сидел и вспоминал пушкинских Моцарта и Сальери... Если бы у меня были способности Хамзы, я не стал бы заниматься политикой. У него, конечно, талант, но он тратит его на такие пустяки, как пропаганда...

- Вы оглохли, уважаемый?! - вспылил Алчинбек. - У Хамзы появился в Самарканде новый покровитель!.. Кто он, кто?

Какой занимает пост?!

Шавкат наконец спустился с высот поэзии.

- Да, да, я вас понял. Извините... Покровитель? Надо что-то придумать, как-то обезопасить себя... А что, если вы напишете Хамзе письмо приблизительно такого содержания: "Дорогой друг! Забудем про все горькое и обидное, что было между нами.

Чего не бывает в спорах о творчестве! Мы должны быть выше мелочей. Все наши взаимные упреки и обиды ничто по сравнению с узбекским национальным искусством, дорогим и святым для всех нас. Возможно, мы оба были не правы в прошлый раз, но я напомню вам, что ищущий человека без изъяна, рискует остаться в пустыне. Вы ни в чем не должны подозревать меня, я ваш истинный друг... Мы все ждем от вас больших произведений и верим в то, что ваше творчество прославит наш народ и лично вас на весь мир..."

Заместитель народного комиссара молча и мрачно разглядывал собственные ботинки. Он, конечно, знал о том, что Шавкат - человек бессовестный, жестокий и коварный. Но это уже было не коварство, а явная глупость. Называть Хамзу "другом" после их последней стычки? После прихода Зульфизар? Да кто же поверит в это?

Между тем Шавкат, беззаботно что-то наигрывая на рояле, продолжал говорить с какой-то странно доброжелательной, с какой-то совершенно неожиданной искренней интонацией: