– Виона?
– Да-да, мы уже пришли.
Виона толкнула дверь и почти силой втянула графа в одну из комнат.
Спальня?
Определенно. Кровать под балдахином…
Розового цвета.
Может, Джерисон и не очнулся бы, но этот цвет словно хлестнул по его глазам.
Розовая корова.
Лилиан…
Давно уже и не розовая, и не корова, но именно так он говорил о своей супруге Вионе. И что ж удивляться, что так получилось? Конечно, Виона бросилась на него, не подумав о Лилиан.
Граф мягко отстранил любовницу.
– Нет, Виона. Не надо усугублять наше положение.
На лице женщины отразилось искреннее, прямо-таки детское потрясение.
– Как?
– Я здесь с женой и дочерью.
И Мири. Озорной взгляд, растрепанные косички, громадная серая собака рядом.
Папочка, не умирай…
Виона расслабилась. А, ну если с женой, то все ясно.
– Пусть не на всю ночь. Но хотя бы на пару часов? Умоляю вас, Джерисон!
Джес решительно покачал головой.
– Нет, Виона. У меня есть жена.
– Эта… эта…
Виона глотнула воздух, словно рыбка. А и то верно – назвать Лилиан «розовой коровой» – себя на посмешище выставить. Какая ж она корова, и тем более розовая? Потрясающе красивая женщина, в дорогом платье и украшениях, у нее одна кофта, или как она это назвала – болеро дороже стоит, чем все платье Вионы. И мы еще помалкиваем про то, что Лилиан Иртон – графиня, а Виона – жена самого обычного лэйра.
– Да, Виона. И я не намерен ей изменять…
Виона вздохнула.
– Джес… тогда умоляю… я все понимаю, но… подари мне на прощание хотя бы один поцелуй?
Джерисон и не обратил внимание на то, что в коридоре послышались шаги. И Виона повисла у него на шее, буквально впечатывая ярко накрашенные губы в его рот.
Раздавшийся сзади скрип двери заставил Джеса обернуться, и…
Нет, ну ситуация…
В дверях стояла его супруга, и гневно щурила зеленые глаза. Рядом с ней стоял барон Фремонт с самым укоризненным выражением на лице.
Виона поправляла невесть когда стянутый на талию вырез, но получалось плохо, мешала слишком пышная грудь, которая так и выпирала, словно тесто из квашни.
И что оставалось сказать благородному графу в такой ситуации?
Только одно.
– Лили, дорогая, ты все неправильно поняла. Я сейчас все объясню…
Глава 3.
Это – любовь
Миранда шла по коридору.
Дом у барона был большой, поэтому девочка просто заблудилась. А тут…
– … мы идем?
Голос отца Мири узнала бы из сотни других голосов. И заметалась.
Ага, ей сказали сидеть тихо на одном месте, а она где? Явно не с остальными детьми.
Мама ее, конечно, защитит, но если папа один, или с друзьями… девочка заметалась. Толкнула одну дверь, вторую, не получилось, потом толкнула третью, ввалилась в спальню с розовым балдахином над кроватью, и недолго думая, нырнула на кровать. Прятаться под одеяло.
А вдруг папа пройдет мимо?
Не прошел.
Когда эта крашеная кошка начала вешаться на папу, Миранда собралась вылезти и восстановить справедливость. Но не успела. Дверь открылась.
На пороге стояла весьма злая мама.
Миранда посмотрела на маму, на папу, и решила подождать какое-то время. Попа целее будет, точно.
***
Лилиан честь по чести оттащили в альков и уложили на диван. А вот когда шаловливые ручонки потянулись к лифу платья, женщина села на диване.
– Барон, хватит ломать комедию. Вы же поняли, что я не в обмороке.
Эдвин блудливо улыбнулся, сильно напоминая мартовского кота.
– Понял, Лилиан.
– А раз поняли, придержите руки, – фыркнула женщина.
– Или?
Хм-м…
– Или я стану первой женщиной, которую на вас стошнит.
Барон открыл рот с удивительно глупым видом.
– Ва… Лилиан?
– Начнем с того, что я не давала вам права называть меня по имени.
– Ну так дайте, – барона явно забавляла ситуация.
Вот ведь беда светской жизни – можно все, но тихо. А если поднимется шум… мозг Лилиан работал, как компьютер, просчитывая самые разные варианты.
Она закричит и поднимет шум.
Смеяться будут не над бароном, а над ней. А Джерисону придется отстаивать ее честь… нет, не ко времени.
Она просто уйдет. Ага, если отпустят, а при малейшем шуме – смотри вариант первый.
Как уйти без шума?
Прирезать, что ли, его по-быстрому?
Такими навыками Лиля не обладала – увы. Вот Лешка прекрасно владел ножом, а вот она так и не научилась. Метнуть – одно, прирезать по-тихому – совсем другое.
А что еще можно? Оглушить?
Ага, это ура-феминизм, когда хрупкая женщина выводит из строя сильного мужчину одним ударом. А на деле… тут либо тренироваться с детства, либо четко знать куда бить, либо… лох это, а не мужчина. У нас отпадают все три варианта, разве что опять – нашумишь и опозоришься.
И что остается?
Лиля привычно выбрала третий вариант.
– А больше вам ничего не дать?
Барон не стушевался.
– А вы не против?
Лиля подумала пару секунд. Показательно вздохнула.
– Барон, а вам не кажется, что такие интимные вопросы надо обсуждать не здесь, а в более уединенном месте? Вы бы еще на городской площади любовью занялись…
В глазах барона появился искренний интерес. Проникся идеей?
– Хм-м…
– Поверьте, не стоит.
– Почему?
– А вас советами замучают, – отрезала Лиля.
Барон от души расхохотался. Да, этого анекдота здесь не знали.
– Ваше сиятельство… Лилиан, позвольте пригласить вас… прогуляться?
Лиля приняла протянутую руку.
– Барон, а вы никогда не слышали, как кавалеры на время оставляют дам?
– И как же, Лилиан?
Вот и вторая дверца. Эти каморки что – все сквозные? И где черти носят дражайшего супруга?
– Дорогая, я вынужден отойти, помочь близкому другу. Но чуть позже я надеюсь вас с ним познакомить.
Дошло на четвертом шаге. И рука Лилиан оказалась свободной. Барон был занят – он хохотал.
***
Барон вел Лилиан вполне уверенно. Точно, не просто так. А Лиля ждала момента.
Ну и дорогу назад запоминала, не в окно же вылезать? Она бы не затруднилась, но не в этом балахоне, и не с прической. Наверняка за что-то да цепанешь подолом. А появиться в бальном зале с видом «растрепа кошмаристая» – что может быть лучше для репутации?
Мигом придумают и чего было, и чего не было.
Так что ждем момента.
Лиля пообещала себе, если ее приведут в спальню, связать барона (можно под видом любовных игр)… кстати! А ведь богатая идея!
Сам разденется, сам ляжет, сам на все согласится… и ведь получит непревзойденные сексуальные ощущения! Обязательно! Она ему такую каму с утра и сутру с вечера продемонстрирует во всех позах, что ни в стихах не разъяснить, ни в прозах.
Лиля покосилась на барона с таким плотоядным предвкушением, что Эдвин вдруг засомневался в правильности своего поступка.
Но поворачивать было поздно. Скрипнула дверь спальни, и глазами Лилиан предстала шикарная картина.
Ее супруга внаглую заваливала на кровать рыжая девка, на которой пробы было негде ставить, а Джерисон не так, чтобы особо и сопротивлялся.
– Что здесь происходит?
От следующей фразы у Лилиан прошел весь гнев.
– Лили, дорогая, ты все неправильно поняла. Я сейчас все объясню…
***
Неясно, чего и кто ожидал. Но уж точно не звонкого женского хохота.
Лиля почти повисла на бароне (ближе всего оказался бедолага Эдвин), и хохотала так, что слезы потекли.
– Ой, не могу! Объяснюуууу…
Мужчины переглянулись с выражением полного непонимания на лицах. Что тут происходит, хотелось бы знать? Почему – хохот? Истерика? Нет, не похоже…
– Мама!
Миранда поняла, что буря миновала – а чего ж не миновать, раз смеются, вылезла из кровати, и помчалась к родителям.
