Да нет. Просто предложили бы ей кого-то из родственников. Признали бы сына от рабыни, к примеру, выдали б за него Алию, и получили двойное удовольствие. Она бы тоже не стала шум поднимать, Ативерне нужны союзы, а не конфликты.

И вообще, если так рассуждать… допустим вся проблема в личных делах. Зачем тогда обыск?

Потому что неведомый вирманин написал Алии торжественное обещание жениться? С большой королевской печатью?

Ага, уже смешно.

Что-то с его одежды? Что она могла взять на память?

Да и тут медяк свидетельству цена. Сказать, что потерял, украли, забыл, где оставил – и даже не переживать по этому поводу. Поди, докажи, что не воровка.

Нет, если обыск… значит хотели найти что-то важное. Вот, в шантаж Анжелина верила. А в любовь…

Не получалось, никак не получалось.

Ладно, тогда допустим, что у Алии Рейнст был какой-то компромат. Нечто такое… что могло бы при обнародовании сильно смутить некоего человека. Вирманина, потому что из посторонних здесь она со свитой и Ричард со свитой. Что это может быть такое?

Оружие, письмо, украшение?

Нет, с этой стороны ничего не ясно. А вот где Алия могла спрятать эту вещь?

У нее всех вещей – пара сундуков, она живет в одной комнате с подругой, здесь постоянно слуги, рабыни, здесь Вирма. Чужие люди, чужое место.

Что бы сделала сама Анжелина?

Да спрятала там, где не стали бы искать. Либо вне дома, либо отдала бы на хранение эту вещь.

М-да… надо узнать, кто именно был любовником Алии, иначе дальше никуда не продвинешься.

Глаза Анжелины закрылись. Она спала и видела чудесные сны. Увы – неосуществимые.

***

Тира сидела на берегу, смотрела на море и думала.

По черным волнам тянулась лунная дорожка, звезды отражались в воде, словно кто-то высыпал горсть бриллиантов на черный бархат, ветер приносил с моря запах воды, солью оседал на губах…

Да, она вот такая. И кожа у нее обветрена, и губы обкусаны, и…

Разве Он когда-нибудь посмотрит на нее, как на женщину? Это даже не смешно.

Рядом колыхнулась темная тень.

– Думаешь о посвящении?

Тира покраснела так, что стало заметно даже ночью.

– Д-да, госпожа.

Кирия Эдайна улыбнулась, погладила девушку по волосам очень материнским жестом. Она не стала уточнять, что ее просил об этом разговоре Бран Гардрен.

Чего уж там, глава клана отлично видел взаимный интерес Тиры и Ричарда, и собирался воспользоваться им к своей выгоде. И выгоде Вирмы, конечно. Традиция предлагать гостю девушек началась не Вирмой, и не Вирмой она в веках закончится.

– Значит, о мужчине.

Тира покраснела еще сильнее, хотя куда бы уж еще краснеть?

– Я…

– Ты боишься, что после посвящения он не обратит на тебя внимания? Не надо… ты красавица, не то, что я.

Это верно, кирию Эдайну в темноте можно было перепутать со средних размеров медведицей. И плащ из собственноручно добытой медвежьей шкуры только утверждал это сходство.

– Я ему просто безразлична.

– Вот уж не верю, – махнула рукой кирия. – Быть такого не может.

– Вы просто его не знаете, госпожа. А у них там все иначе…

– Ативернец?

Ответом был судорожный кивок. А что делать? О таком и с мамой не посоветуешься. Просто потому, что мама сразу же начнет давать ценные советы и причитать. Скажет, что раз так, не надо и думать о воинском посвящении, а вместо этого надо родить от любимого мужчины, пока Флейна милостива.

Тира представила себе рассыпающийся от старости Эллейг, покачала головой…

Нет, она не хотела бы растить так своего ребенка. Ее сын или дочь заслуживают лучшего.

Уж умолчим о том, что Ричард – принц, а его первенец будет иметь преимущество… Тира не задумывалась, что в остальных странах немного не такой уклад, как на Вирме. И в любом случае, разве нужна она Ричарду – вот такая?

Другое дело, если…

Тира представила себя – в кольчуге, с мечом и щитом, в шлеме, из-под которого бежит на грудь длинная коса, вот, она сходит на пристань в Лавери, столице Ативерны, вот улыбается Ричарду… а рядом с ним стоит другая. Хрупкая, воздушная и неземная, с золотыми локонами и очаровательной улыбкой.

Такая же, как ее высочество.

А она, Тира, сжимает свой меч, и понимает, что это – и ее мужчина, и ее спутник. И другого у нее не будет.

– Ты говорила ему о своих чувствах?

– Нет, госпожа.

– Почему?

Тира вздохнула.

– Я хотела просить милости Олайва, не Флейны…

– Так и сделай. Только учти, все боги – рядом. Олайв хоть и примет тебя под свое покровительство, но Флейна все же рядом, не стоит об этом забывать.

– И что мне с этим делать, госпожа? – Тира уже откровенно дерзила.

– Пройти посвящение.

– И все?

– А после посвящения будет устроен пир, как обычно. Если ты признаешься этому мужчине в своей любви и попросишь милости Флейны, будет правильно.

Тира вздохнула, потерла кончик носа от переживаний забывая о вежливости.

– А если затяжелею?

– Значит, Флейна благословила. У меня своих трое, ты думаешь, ветром нанесло?

Тира так не думала, но не подумают ли плохо о ней? Ричард – о ее корыстности, вирмане о том, что бабы есть бабы, мечом опоясать не успели, а она уже принялась по сеновалам шастать?

Вслух она этого не высказала, но кирия Эдайна догадалась примерно о половине ее мыслей, им покачала головой.

– Даже не бери в голову. Ребенок – благословение богов, а если от хорошего мужчины, то вдвойне. От любимого, сильного, неглупого… да, мне и гадать не надо. Будь он другим, ты б его не полюбила. И учти – если ребенок от любви рождается, он тебе вдвое дороже будет.

С берега кирия Эдайна возвращалась вся вымотанная.

Сложно с этими влюбленными девчонками, ох как сложно! То им не так, это не этак… а уж сомнений, мнительности и дурости на роту солдат хватит. Но что могла она сделала.

Ободрила, поддержала, про богов сказала, про любовь тоже. Бран ей будет должен.

Определенно.

Уэльстер, Кардин.

– Ваше высочество, – склонился Мигель перед принцессой Анной.

Малявка побагровела, но сумела ответить на поклон.

Гардвейг наблюдал за этим представлением с улыбкой.

Да, тяжела ты, судьба королевская. И не просто так женятся монархи. Вот, Эдоард породнился с Авестером, теперь родниться можно будет только через три поколения. А до той поры – ни с Авестером, ни с Даркомом – туда тоже выдали замуж авестерскую принцессу.

А Гардвейгу нельзя родниться с Эльваной, его бабка была оттуда родом. Из эльванской королевской семьи.

Получить разрешение у альдона?

Это-то как раз несложно, Петерс запоет ровно то, что ему скажут. Не желая повторения судьбы предыдущего альдона и получив пару увесистых уроков от Гардвейга лично, он будет делать, что ему говорят. Но можно обмануть альдона, но не Альдоная.

У близкой родни дети рождаются больными, слабыми, хилыми… вот, в этом поколении он породнится с Ативерной и Ивернеей. И еще три поколения им не стоит родниться между собой.

А где брать невест-женихов?

Король может жениться на ком пожелает. А вот принцессы… Эдоард – Дишан доложил – отослал одну из своих девчонок на Вирму. Может, и неплохое решение. Свою, что ли, туда послать? Или обеих младших, как подрастут?

Надо обдумать этот вопрос.

Мигель тем временем закружил Анну в танце. Милия коснулась руки супруга.

– Думаешь…?

Гардвейг чуть повел глазами.

Думал. Очень серьезно думал.

– Выдадим старшую замуж, там и посмотрим.

– Говорят, посольство уже днях в пяти-шести пути.

Ответом Гардвейгу была улыбка и поглаживание живота.

– Интересно, дохожу ли я? Или рожу нашего малыша раньше?

Его величество расплылся в улыбке.

Сын. Еще один сын.

Его бессмертие.

Уэльстер, Дорсан.

Город Дорсан не понравился Лиле с первой минуты. Кажется, неприязнь была взаимной. Почему?