Заключительная сборка производилась в Штольне 41. Поперечный тоннель углублён на 50 футов, чтобы помещалась готовая Ракета. Звуки гульбища, голосов явно неуравновешенных, всплывают, отражаясь эхом от бетона. Личный состав бредёт вспять к основному тоннелю, с остекленело раскраснелым выражением лиц. Слотроп заглядывает в эту длинную ямищу и различает толпу Американцев и Русских вокруг здоровенной дубовой бочки пива. Немец гражданский, размером с гнома, с рыжими усами фон Хинденбурга раздаёт бокалы полные, похоже, одной лишь пены. Артиллерийские ядра с языками пламени мелькают на каждом почти рукаве. Американцы распевают Ракетные Лимерики.

Однажды была хрень Фау-2

Без лётчиков летала,

На кнопку нажмёшь

Всё вдрызг разнесёт

Оставит лишь яму и трупов немало.

Мотив известен повсеместно среди Американских братанов. Но почему-то сейчас его поют в стиле Германского Штурмовика: ноты обрываются резко в конце каждой строки, завершаясь ударом пульса перед атакой на следующую строку.

[ Припев:] Ja, ja, ja, ja!

В Пруссии не лижут пусю,

Кошек там слишком мало,

Да и тем больше мусор по вкусу,

Так давай повальсуем, Русский, чтоб небу жарко стало!

Упившиеся свисают с железных лестниц, драпируя переходные мостики. Пивные пары́ расползаются по длинной пещере, среди оливково-серых кусков ракеты, кто-то стоит, другие завалились на бок.

Жил да был паренёк, его звали Крокетай

Один раз поимел он секс с ракетой,

Доведись тебе наблюдать,

Даже глаз бы не смог оторвать,

Что творили они в случке этой.

Слотроп голоден и хочет пить. Несмотря на явные и несомненные миазмы зла в Штольне 41, он начинает высматривать как можно туда спуститься и, быть может, пристроиться на долю в тамошнем ланче. Как оказалось, единственный путь вниз это трос подъёмного крана над головой. Окоселый Младший Ефрейтор развалился у консоли с кнопками управления, посасывая вино из бутылки. «Валяй, Джексон. Я тебя в момент доставлю. Меня учили управлять такими же на курсах рабсилы». Наёжив усы подобающе, по его мнению, прошедшему огонь и воду, Йан Скафлинг ступает одной ногой в жилковую петлю на конце троса, держа другую наотлёт. Взвывает электромотор, Слотроп отпускает последний поручень и ухватывает трос, 50 футов сумрачной глубины появляется под ним. Ух…

Вознесен над Штольней 41, головы движутся туда-сюда далеко внизу, пивная пена полыхает в тени как факелы—мотор вдруг пресёкся и он камнем падает вниз. Ёб твою. «Такой молодой!»,– орёт он слишком высоким голосом и получается как визг подростка по радио, чего в обычных условиях устыдился бы, но тут бетонный пол несётся на него, видна каждая метина опалубки, каждый тёмный кристалл песка Тюрингии, о которые он расшибётся—рядом нет никого, чтоб выручил и помог ему отделаться просто множественными переломами... Когда остаётся метра три, Младший Ефрейтор врубает тормоз. Маниакальный хохот сверху за спиной. Трос, резко натянувшись, шелестит в ладони Слотропа, пока рука его не отдёрнулась, и он падает и плавно переворачиваясь вверх ногами, одна захлёстнута, головой вниз к гулякам вокруг пивной бочки, которые уже привыкли к прибытиям таким макаром и только продолжают своё пение:

Был такой себе парень по имени Гектор,

Обожал он стартовый эректор,

Но хлюпы и хлопы

Резких спадов давления

Повредили гидравлику и он поменял своё мнение.

Каждый молодой Американец по очереди подымается на ноги (если ему удаётся), подняв свой бокал, и поёт о разных способах Заниматься Этим с А4 или с оборудованием её обеспечения. Слотроп не знает, что это они для него поют, и они тоже о том не догадываются. Он наблюдает перевёрнутую сцену с некоторым беспокойством: мозг близится к грани красной отключки и у него возникает странная идея, будто это дядя Лайл Бланд стискивает его лодыжку. Таким образом, он чинно подносится на край компании. «Эй!»– замечает коротко остриженный молодчик,– «э-это тут Тарзан, или что? Ха! Ха!» Полдюжины артиллеристов, поддатые и радостно орущие, хватают Слотропа. После долгого выкручивания и дёрганья, нога его высвобождается из петли троса. Кран визжит прочь в исходное положение, к его озорному крановщику и следующему дуболому, что поддастся на его посулы скорого спуска.

Один парень, по имени Джек Маккой,

Перепихнулся с боеголовкой,

Жена, как узнала,

Ушла сразу,

Так он избавился от тупой заразы.

Русские пьют молчком, без передыху, пристукивают ботинками, хмурясь, возможно пытаются перевести эти лимерики. Американцы здесь по разрешению Русских, а может наоборот. Кто-то всучивает Слотропу снарядную гильзу, холодную как лёд, по стенкам сползает пена. «Опаньки, мы не ждали ещё и Англичанина. Крутая вечеринка, а? Зависай тут—он через минуту явится».

– Он это кто?– Тысячи тех светящихся червячков подёргиваются по всему полю зрения Слотропа, а его нога с покалыванием начинает приходить в себя. О, пиво тут и впрямь холодное, холодное и горькое от хмеля, нет смысла переводить дыхание, глотай, пока не выхлыщешь до дна—хаххх. Его нос выныривает облепленный пеной, усы его тоже белы и пузырчаты. Вдруг разносятся крики с краёв компании. «Вот и он! Вот он!» «Дайте ему пива!» «Привет, Майор, красава, сэр!»

Был техник по имени Урбино

Он перепихнулся с турбиной

Сказал: «Выходит глаже,

Чем с женщиной даже,

И намного дешевле, чем креплёные вина!»

– Что за дела?– Задаёт вопрос Слотроп поверх пены следующего пива, что только что материализовалось в его руках.

– Это майор Марви. Его прощальная вечеринка.– Мамочки Марви уже все хором поют «Наш Друг Весёлый Парень». С чем никто не станет спорить, если хочет, чтоб и ему стало хорошо, такое тут не может не сложиться впечатление...

– Э, а куда он едет?

– Отсюда.

– Думал, он тут для контакта с теми из Джи-Эл.

– Конечно, а ты думал кто платит за всё за это?

Марви тут, в свете подземелья, ещё менее привлекателен, чем был в лунном свете на крыше того товарного вагона. Валики жира, выпученные глаза и блестящие зубы здесь серее, выступают грубее. Полоска пластыря по-спортивному наклеенная поперёк переносицы и лилово-жёлто-зелёная окраска вокруг одного глаза свидетельствуют о его скоростном спуске с железнодорожной насыпи в прошлую ночь. Он пожимает руки своим доброжелателям, выдавая мужские нежности, уделяя особое внимание Русским—«Ну могу поспорить, ты это разбавил водкой. А?»,– двигаясь дальше,– «Влад, приятель, твоя жопа как?!»– Русские как видно не понимают, что оставляет им лишь клыкастую улыбку и пасхальные яйца глаз, гадая о чём речь. Слотроп как раз отсапнул пену из своего носа, когда Марви, заметив его, вылупил свои глаза уже по полной.