– Ну информацию?– Опа, это питьё на вкус типа Мокси…

– О. В совсем другое.– дарит Слотропу кислый взгляд.– Жизнь была проще до первой войны. Не на твоей памяти. Наркотики, секс, драгоценности. Валюта в те дни была просто мелким приработком, а термин «промышленный шпионаж» вообще не ещё не родился. Но я видел как всё меняется—о, и до чего же всё переменилось. Германская инфляция, мне  бы следовало делать выводы, нули нанизанные друг за другом отсюда и аж до Берлина. Мне приходилось уговаривать самого себя: «Семявин, это просто временное помутнение реальности. Небольшое отклонение, беспокоиться не о чем. Крепись, будь тем же—сила характера, крепкое умственное здоровье. Смелее, Семявин! Скоро всё опять придёт в норму». Но знаешь что?

– Попробую угадать.

Трагический вздох. –«Информация. Чем плохи наркотики и женщины? Что ж удивляться, что мир сошёл с ума, если основным средством обмена стала информация?»

– Я думал сигареты стали.

– Размечтался.– Он приносит список кафе и мест тусовок в Цюрихе. Под рубрикой Шпионаж, Промышленный, Слотроп находит три. Ультра, Лихтшпиль и Штрёгли. Они на разных берегах Лиммат и далековато друг от друга.

– Ногам работа,– складывая список в карман зут-сюта.

– Оно полегчает. Придёт день и всё это будут делать машины. Машины информации. Ты выбрызг из волны будущего.

Началась полоса  обходов трёх кафе, просиживания по два часа над кофе в каждом из них, еды раз в день, цюрихская колбаса и rösti  в Народных Кухнях… наблюдение нескончаемых толп бизнесменов в синих костюмах, дочерна загорелых лыжников, всё своё время отдающих скоростному спуску по ледникам и снегу, которые и слыхом не слыхали ни про политику, ни про смены курса, они читают лишь термометры и флюгера, находят свои ужасы в лавинах и рухнувших колоннах глетчерного льда, свои триумфы в напластованиях хорошей снежной пудры… оборванные иностранцы в промасленных кожаных куртках и подранной полевой форме, выходцы из Южной Америки, закутанные в меховые пальто и с неуёмной дрожью  на ярком солнце, пожилые ипохондрики, которых грянувшая Война застукала на каком-нибудь курорте, где они и торчат с тех пор, неулыбчивые женщины в длинных чёрных платьях, мужчины в засалившихся пальто, которые… и сумасшедшие, спустившиеся из своих психбольниц на дни уик-энда—о, психические отклонения Швейцарии: Слотроп значится среди них, уж это будь уверен, среди всех мрачных лиц и улиц тёмных оттенков, один только он в белом, туфли, зут и шляпа, белые как кладбищенские горы тут... К тому же, он Новый Лох в Городе. Ему трудно отличать первую волну корпоративных шпионов от тех, кто просто

Психи на Побывке!

(Линия хористов поделена не на традиционных Парней и Девушек, но на Санитаров и Чокнутых, без учёта половой принадлежности, хотя все четыре возможных варианта представлены на сцене. На многих чёрные очки в белых оправах, не как дань моде, а для намёка на снежную слепоту, антисептическую белизну Клиники, возможно даже на затемнение рассудка. Однако с виду все счастливы, по-свойски, по-приятельски… ни малейшего признака подавления, даже одежда не отличается, так что поначалу как-то трудно разобраться кто Чокнутые, а кто Санитары, когда они врываются из коридоров приплясывая под свой напев):

А вот и мы, привет-привет—готовы вы к такому или нет,

Хоть маски одевайте, хоть козни затевайте,

Нам все лишь смех—из саночек мы сковырнулись в снег,

Как детвора, когда пришла весёлая пора

Каникулов.

О, да, мы Психи на Побывке

Заботы нету ни шиша—

Мозги наши в промывке,

На Ярмарке душа,

Придурки в отпуску, похерили тоску,

Под лёгкий модный стук

Нашей чечётки!

По кругу шляпу мы пускаем—для вашей хмурости и слёз,

А с ними страхов, что вас давят давно и так всерьёз—

Поверьте опытному психу, жизнь стоит, чтобы жить её,

Так обними и расцелуй своё сегодня и моё!

Ла-да-да, яа-та, йа-та, та-та… ( Они продолжают распевать без слов, фоном для того, что следует дальше):

Первый Чокнутый (или, возможно, Санитар): Имеется бесподобное предложение, как раз тебе. Американец? Я так и думал, всегда опознаю наших по лицу, опять же этот твой костюм, влезь на ледник повыше и фиг тебя хоть кто разглядит! Ну в общем, короче, мне ясно прекрасно как тебя колбасит от этих уличных торгашей, что тут тусуются, это же старая три-листика на тротуаре [грузовики пересекают сцену какое-то время, туда-сюда, помахивает пальцем в воздухе, напевая: «Три-листика на трот, уаре», раз за разом, с одной и той же монотонной зацикленностью, не переставая до тех пор, сколько его могут выдержать], да ты-то враз смекнёшь, что оно не так, каждый обещает тебе что-то за так, точно? да, и как ни странно, основное возражение на это исходит от учёных с инженерами, которые всегда катили против идеи [понижая голос] вечного движения, но нам привычней называть это Контролем Энтропии—вот в чём наш козырь—ну а они, конечно, правы. Во всяком случае, были. До сих пор...

Второй Чокнутый или Санитар: Короче, ты уже наслушался про карбюратор галлон-бензина-на-двести миль, и лезвие бритвы, что ни в жизнь не затупится, про вечную ботиночную подошву, таблетку от чесотки полезную при гландах, мотор, что заправляется песком, про орнитоптеров и робобостеров—ты не ослышался, с маленькой бородкой из стальной ваты—круто, то шо надо, но есть кое-что как раз тебе по уму! Готов? Это Люк-Молния, Дверь, что Распахнёт Тебя!

Слотроп: Пойду вздремну, пожалуй…

Третий Ч. Или С.: Трансмогрифируй обыкновенный воздух в бриллианты через Катаклизменную Редукцию Углекислого Газ-а-а-а-а-а-а...

Будь он чувствительнее к подобным вещам, всё это воспринималось бы просто как оскорбление, эта первая волна. Она прокатывает, жестикулирует, обвиняюще, умоляюще. Слотропу удаётся сохранять спокойствие. Минует пауза—затем появляются настоящие, медленно поначалу, но собираются, собираются. Синтетическая резина или бензин, электронные калькуляторы, анилиновые краски, акриловые, духи (краденые эссенции в фиалах для пробы), сексуальные привычки сотни членов совета директоров, на выбор, дислокация заводов, кодовые книги, связи и выплаты, только попроси, они достанут.

Наконец, однажды в Штрёгли, Слотроп заправляется жареной капустой и краюхой хлеба, которую всё утро таскал с собой в бумажном пакете, вдруг из ниоткуда появляется некий Марио Швайтар в зелёно-лягушачьем жилете, просто вынырнул из отголосков эха часов с кукушкой, прям тебе Тук Тук и Тут, бесконечные тёмные коридоры за его спиной, с оборотом удачи для Слотропа. «Псст, Джо»,– начинает он,– «эй, мистер».

– Не ко мне,– отвечает Слотроп с набитым ртом.

– Интересуетесь насчёт L.S.D.?

– Это сокращение от фунтов, шиллингов, пенсов. Ты попал не в то кафе, Дружище.

– Мне кажется, я попал не в ту страну,– Швайтар немного траурен.– Я из Сандоза.

– Ага, Сандоз!– Вскрикивает Слотроп и выдвигает стул для мужика.

Оказывается Швайтар и впрямь очень крепко связан с Psychochemie AG, он один из тех вольноплавающих улаживателей проблем вокруг Картеля, нанимается ими для подённой работы и подрабатывает шпионажем на стороне.

– Ну,– грит Слотроп,– я б не прочь насчёт что у них есть по Л. Джамфу, а и про Imipolex G.

– Веее…

– Извините?

– Та мура? Забудь. Это даже не по нашей части. Случалось заниматься разработкой полимера, когда вокруг одни лишь праздношатающиеся? При нашем гигантском родителе с севера, что каждый день шлёт ультиматумы? Imipolex G это обуза для компании, Янки. В ней даже завели вице-президентов, чья единственная обязанность прослеживать неукоснительное соблюдение ритуала ежевоскресного посещения могилы Джамфа, чтоб плюнуть на неё. У тебя мало опыта тусовки с толпой бездельников. Они очень элитарны. Воспринимают себя как завершение долгой Европейской диалектики, поколений недорода, эрготизма, оргий в складчину, из кантонов где-то там наверху, затерянных в горных складках, где не знали и дня без галлюцинаций за последние 500 лет, ведьмы на мётлах—блюстители традиции, аристократы—