Да, но Технология всего лишь реагирует (как часто этот довод повторялся, упрямый и унылый как редукция по Гауссу, среди Schwarzkommando, особенно помоложе): «Очень красивая болтовня, что ухватил чудище за хвост, но ты думаешь у нас была б Ракета, если бы кто-то, некий определённый кто-то, имеющий имя, имеющий член, не захотел кидануть тонну Аммотола за 300 миль и взорвать квартал мирных жителей? Валяй, пиши технологию с большой «Т», обожествляй её, если от этого чувствуешь себя менее виноватым—но так ты оказываешься с оскоплёнными, брат, с евнухами, что присматривают за гаремом нашей украденной Земли для затёкших и безрадостных хуёв людских султанов, людской элиты, у которых ни малейшего права быть там, где они—»
Вот где мы должны искать источники власти, и схемы распределения, о которых нам никогда не говорили, маршруты власти, о которых наши учителя и слыхом не слыхивали, либо их предупредили не вдаваться… мы должны найти счётчики, чья шкала неизвестна миру, чертить собственные диаграммы, отслеживать ответную реакцию, устанавливать связи, снижать вероятность ошибки, стараться найти истинную функцию… прилагать её к какому непросчитываемому графику? Тут, на поверхности, каменноугольные смолы, гидрирование, синтез, всегда были фальшивкой, фиктивными функциями, чтобы скрыть настоящую планетарную миссию, да и возможно разворачивающуюся уже не первое столетие… эти развалины завода дожидаются своих Кабалистов и новых алхимиков, чтобы открыть Ключ, обучить таинствам остальных…
А если это не именно JamfÖlfabrikenWerke? Что если это заводы Круппа в Эссене, что если это Blohm&Voss прямо здесь, в Гамбурге или какая-то другая «понарошку» развалина, в другом городе? Другой стране? ЙАААГГГГХХХХХ!
Да, такой вот стимулирующий разговор, да, Тирлич лопает, как не в себя, Нацистский Первитин в эти дни как поп-корн в кинушке, и вот уже большая часть нефтеперегонного—что носит имя, случайно, прославленного первооткрывателя Ойнерина—уже за спиной, и Тирлич впадает в другой параноидный ужас, болтает, болтает, хотя каждый поворот и переключение скорости отвлекают его от беседы.
[ Типа рояля Оджи Кармайкла слышится фоном, тут]
Море по колено, Батя, Дезокс-ёпфедрин всем скажжит "цыц!"
По карманам у меня по́лно щастья без границ,
Я по Зоне проношуся, среди диких псов,
Раздаю задарма клочья своих личных снов…
Да хошь радиолампы с приёмника маво ты вытаску-уй,
До лампочки мине вся эта чип-уха—
А на госгимны ты меня типеря не подсажу-вуй
Склепаю сам не хуже, чем вся ента труха...
Не закрываю рот, хоть слушать некому,
Трещу без умолку всяческую муть—
Без толку пристаю к калекам у
Кого ботиночки самсем не жмуть!
Тебя от меня эфедринит, малышка,
Ты от меня впадаешь в экстаз
В комендантский час, када свет угас,
Я не хуже других отпресую матрас,
(Токо свечку зажги)
Как в прошлый раз...
Прошлой ночью в своём журнале Тирлич записал: «Рот в последнее время почти не закрывался. Почти ничего, что смогло бы пойти хоть кому-то на пользу. Оправдания, О, Боже, о, Боже. Но они меня и впрямь достали. Пожалуйста, я не желаю так вот проповедывать… Мне известно как звучит со стороны мой голос—слышал в Пенемюнде годы тому назад на Диктофоне Вайсмана… хром и карболит… слишком высокий, противный Берлинский гундёж… как они, должно быть, морщатся внутри, когда я завожусь...
Я мог бы уйти хоть завтра. Умею жить в одиночку. Меня не так пугает это, как они. Берут постоянно—но никогда не пользуются тем, что берут. Что, по-ихнему, они могут взять от меня? Им ни к чему моё патриаршество, не нужна моя любовь, ни моя информация или мой труд, или энергия, или что уж есть у меня… У меня нет ничего. Деньги больше не существуют—никто их тут не видел месяцами, нет это не из-за денег… сигареты? Сигарет у меня всегда в обрез...
– Если я осталю их, куда бы я мог уйти?
Обратно среди резервуаров теперь, в вечерний ветер, заносясь на этом поле синтетической свалки, вся бескомпромиссно черна. Мотор Кристиана похоже глохнет время от времени, приводя к потере скорости. Решение на ходу: если обломается, пусть идёт пешком. Так будет меньше проблем, если Павел там, а если его нет, подобрать Кристиана на обратном пути и найти грузовик, чтоб отвёз на ремонт… упрощай ситуации, это признак великого лидера, Тирлич.
Кристиан всё же не заглох, а Павел оказался на месте, типа как бы. Ну не настолько «на месте», чтобы Тирлич в его текущем состоянии ума стал бы долго обдумывать. Но в наличии, это да, вместе с изумительной компанией приятелей, которые как-то всегда показываются, когда он приходит нанюхаться Leunagasolin’а, такие как, о, Моховые Человечки тут вот, у, до того зелёные, не можешь себе представить, прямо горят, а не отсвечивают, затаились в углу поля сейчас, робкие, чуть переворачиваются, как младенчик, иногда… или как тебе вон тот Водяной Великан, гость высотою в милю, весь из текучей воды, который любит танцевать, вихляется в поясе , размахался руками по всему небу. Когда люди Омбинди забрали Марию, чтобы найти ей доктора в Гамбурге, голоса начали звать—голоса Моховых Человечков, которые заводятся в резервуарах на интерфейсе между горючим и водой на дне, начали звать его: «Павел! Омунене! Почему не приходишь, проведать нас? Мы соскучились. Где пропадаешь?»– Не много им там радостей на Интерфейсе, бьются всё с бактериями, что налетают в их страну света, эти клеточные аристократы, прут на стену углеводородов, каждая за своей долей Господнего изобилия—оставляют свои экскременты, зелёное бормотанье, сдвинуто нестабильную болтовню, слизь, что с каждым днём растёт всё толще, всё ядовитее. Это вна́туре угнетает, быть пигмеем в куче с тысячами других, с сотнями тысяч, вынужденных жить по ту сторону всего этого. Ты сказал по ту сторону? О чём это ты? Какая ещё та сторона? Ты имеешь ввиду в бензине? (Сбившиеся в Кучу Пигмеи, игриво, под один популярный свинговый повтор:) Нет-нет, нет, нет!—Ты имеешь ввиду в воде, тогда? (С-в-К-П:) Нет-нет, нет, нет!—Уж вы мне объясните тут, не то с меня подштанники спадут. Мы имеем ввиду, объясняют Пигмеи, складываясь своими головками в симметричный узор цветной капусты, и подвывая негромкой задумчивой акапеллой как детвора вокруг костра в лагере с Бингом Кросби в бейсбольной кепке (да эти Leunahalluzinationen, случается, зашкаливают в полный хрен разберёшь, охрененнее, чем культурный шок даже, вот эта вот текущая уже вообще меташок, 3-сигма белых лиц в ритуале чьё таинство глубже, чем северный свет над Калахари…) мы имеем ввиду по ту сторону всего этого, полного бактерио-углеводородо-экскрементного цикла. Нам отсюда виден Интерфейс. Это круглая такая радуга, в основном индиго, если так понятнее—индиго и Келли зелёный (Бинг, дирижируя, вскидывает все те мозгопрополосканные Ирландские личики в трогательном озарённом костром крещендо) зелёный… бензин… между… субмарин… затихая, потому что Павел уже побрёл к нефтеочистительному, забудь про эти 2½ недели самоистязаний, люди Омбинди поджидали его у обмотанных стекловолокном труб котельной, мужчины и женщины, все стараются к нему подольстится, склонить с двух сторон Вопроса Самоубийства Племени, Тирлич жалуется, слишком впутался в ту Ракету, чересчур вмалинился в свою распрю с Русским, чтобы думать ещё про кого-то кроме самого себя… А этот Павел старался держаться подальше от этого, От дыхания Мукуру, старался просто быть хорошим человеком—
