- Эмили, дорогая, скажи, какой урок ты усвоила из этой притчи? - ласково спросила миссис Моррис, закрывая книгу.
- Урок? О... -задумчиво протянула девочка. Наблюдая за игрой разноцветных бликов, она совсем потеряла нить рассказа о беспечных ягнятах. Кажется, малыши всё же смогли отыскать нужную тропинку и благополучно возвратились в родной хлев. Но недавние события так и подмывали Эмили на маленький бунтарский жест. Подумав, девочка осторожно ответила:
- Думаю, притча поучает нас, что не стоит бояться совершать что-то запретное, чтобы расширить свои горизонты и... - Её взгляд упал на ночник, - Не бояться терять старое, дабы обрести новое.
Миссис Моррис неодобрительно хмыкнула, но у Эмили не было настроения обещать, что она больше никогда не покинет дом, подобно слабому ягнёнку. Наоборот, сейчас она была настроена начать как можно чаще выходить из дома и отвоёвывать свои права на самостоятельные решения...
Засыпая, Эмили думала о том, как сейчас несладко должно быть Вэлентайну. Не досталось ли ему ещё больше за ту щедрую корзину с клубникой? И когда теперь они смогут увидеться снова... Холодная неизвестность сжимала сердце, мысли затапливала серая тоска. Эмили поняла, что уже скучает по своему новому другу, такому солнечному и жизнерадостному несмотря на все его жизненные невзгоды.
И тут девочке показалось, что она снова слышит этот загадочный лёгкий серебристый перезвон, а в дверях спальни мелькает светящийся силуэт... Но рассмотреть видение получше не удалось - сон наконец победил девочку. И той ночью ей приснилось, что она летает высоко-высоко в синем небе, верхом на небольшом серебристом драконе.
ГЛАВА 11
Неделя пролетела быстро, за ней другая, третья... Жаркие дни мелькали один за другим, пока огромные полупрозрачные облака, как лёгкие небесные киты, проплывали над созревающими полями и садами, чтобы в конце августа постепенно уступить место тяжёлым от непролитых дождей островам кудлатых туч. Лето догорало, оставляя после себя выцветшие сухие букеты, никогда не надоедающие яблочные пироги, лёгкие солнечные веснушки и ночные песни сверчков, переселяющихся за тёплые печи.
Эмили проводила свои дни как обычно - за чтением, письмом, рисованием, самостоятельным изучением географии, истории и некоторых других предметов по книгам в папиной библиотеке.
Отношения с мамой окончательно разладились. Они с мистером Уэйнрайтом по безмолвному соглашению не обсуждали её между собой, но пытались хоть как-то исправить ситуацию. Миссис Уэйнрайт демонстративно игнорировала обоих, отвечая на любые фразы ледяным молчанием.
Эмили вскоре сдалась, смирилась, что растёт без внимания матери, подобно блёклому цветочку в тени, которому не хватает солнечного света и тепла чтобы раскрыться ярким цветом. Но зато папина любовь согревала её сердце день ото дня. Всякий раз, когда у мистера Уэйнрайта выдавалось свободное время, он с удовольствием передавал девочке свои познания в разных областях, рассказывал интересные случаи из жизни, показывал альбомы с семейными фотокарточками, помогал практиковаться в каллиграфии и даже согласился на совместные вечерние прогулки по саду.
Спрятавшись за папину фигуру от осуждающих взглядов няни, Эмили с наслаждением вдыхала остывающий воздух, напоенный ароматами трав и цветов, запечатлевала в памяти краски заката и пыталась научиться различать птиц, мелькающих то тут, то там в звонкой суете. Жизнь насекомых тоже необычайно её увлекала, но в вечереющем саду их было не разглядеть. Может быть, когда-нибудь она сможет погулять ранним утром, пока ещё не жарко, чтобы зарисовать в своём альбоме кузнечиков, бабочек, трудолюбивых муравьёв... А может быть ей посчастливится повстречать хорошенькую божью коровку, которая сможет жить у неё в комнате. 'Я бы кормила её сахаром и наблюдала как она летает на полупрозрачных крылышках' - мечтала девочка.
Сны о серебристом драконе посещали её почти каждую ночь, и Эмили даже решилась написать о них в своём личном дневнике, который держала в секретном тайничке под кроватью. Это был красивейший блокнот в тёмно-синем кожаном переплёте с золотистым тиснением, с блестящей шёлковой закладкой и множеством шуршащих бежевых страниц. Эмили обнаружила его несколько лет назад в столе мистера Уэйнрайта, когда хотела положить туда поздравительную открытку на день отца. И так полюбилась ей эта толстенькая, бархатистая, словно спелая слива, книжица, что она уговорила папу подарить блокнот ей. Мистер Уэйнрайт сетовал, что мог бы привезти из Лондона нечто более подобающее для юной леди - например, альбом для гербария с обложкой из розового шёлка, или белоснежный ежедневник, как в женских гимназиях, или что-нибудь ещё, расписанное изящными вензелями, но девочка настаивала - ей нужен именно этот большой, тяжёлый и несколько торжественно-мрачноватый блокнот и ни на что другое она не согласна. Конечно же, мистеру Уэйнрайту ничего не оставалось, кроме как уступить.
Блокнот так нравился девочке, что она долго не могла решиться и начать вести в нём записи - боялась поставить кляксу или написать слово с ошибкой. Испортить такую красоту своей неуклюжей рукой было бы весьма досадно. Поэтому до сих пор она просто любовалась блокнотом, прокладывала пальцами пути по глубоким линиям узоров на обложке, гладила чистые странички и представляла, какие мгновения и впечатления могла бы на них сохранить. Может быть, она могла бы написать стихотворение... Вклеить между страниц засохший цветок. Или прикрепить к форзацу конвертик и хранить в нём памятные фотокарточки и открытки. Но сейчас ей вдруг захотелось, как самому близкому другу, рассказать дневнику о своей жизни. Чернила текли плавно, медленно и аккуратно выводя размашистую надпись: 'Личный Дневник леди Эмилии Алиссии Уэйнрайт. Запись от 17 августа 1922 года'.
Девочка вгляделась в дату и тяжело вздохнула. От Вэлентайна с момента их последней встречи больше не было совсем никаких известий, а сама она почему-то не решалась снова просить отца отвезти её на ферму Голдфишеров. Конечно, папино разрешение у неё уже и так есть, и можно просто попробовать договориться с водителем, но добродушный Рэнчер отпросился в отпуск и уехал к родственникам в Солсбери, а с Леверджсоном, юным пареньком, вторым водителем, девочка слишком стеснялась разговаривать. Он носил кепи козырьком к затылку, курил неприятные дымные сигареты и пялился на девочку так, будто ожидал что она вот-вот разорвётся на части как осколочная граната.
