Заведённый, освящённый временем и традициями порядок должен соблюдаться, невзирая ни на какие обстоятельства. И потому каждое утро после утренних гигиенических процедур, гимнастики – в соответствии с погодой на специально оборудованной открытой площадке или в тренажёрном зале – и завтрака отставной генерал спецвойск Яржанг Юрденал проходил в свой рабочий кабинет. Да, отставной, и именно поэтому продолжавший осуществлять предписанную Уставом и соответствующую его званию и должности деятельность. Именно так, такими словами он и думал.

Отставка была обидной и непочётной. Хотя ему оставили адъютантов, охрану, выплаты и прочие приятные мелочи жизни, но оказаться не у дел, когда ты полон замыслов и планов, бросить на полпути весьма перспективные разработки – это обидно. И неразумно для страны. В конце концов, он работал, как и положено истинному ургору, именно для Ургайи, на её благо, убирая скопившийся за века балласт, зачищая страну от ненужных, а значит, вредных семей и родов. Да, это обогащало и возвышало род Юрденалов, поднимая его самого к вершине пирамиды, но опять же на благо и во славу Ургайи. И всё прахом. Обидно! Обидной была и формулировка. «Необходимость уделять больше времени и сил сохранению и процветанию столь древнего и славного рода». Издевательская формулировка. По ней не отправляли в отставку со времён королей. Тогда так удаляли от трона тех, кого по каким-то причинам было невыгодно или не нужно казнить, необходимостью заботиться о роде и родовых землях. Извлекли заплесневелые манускрипты и оперируют ими в современных документах. Маразм! Но когда этот маразм исходит от главнокомандующего, приходится подчиняться. Государство, да что там, цивилизация, держится именно на подчинении. Недаром пирамида – самое гармоничное и совершенное сооружение.

Рассуждая на подобные темы, Яржанг Юрденал с удовольствием отмечал свою способность к отвлечённым и даже философским размышлениям.

Адъютант распахнул перед ним дверь, и когда генерал занял своё место за рабочим, но печально просторным из-за отсутствия бумаг столом, доложил, что звонков и сообщений не было.

– Благодарю, можете быть свободны.

Адъютант, прищёлкнув каблуками, вышел, бесшумно и плотно прикрыв за собой дверь. И только тогда Яржанг Юрденал взял из серебряного лотка для бумаг почту. Сегодня её было… больше, чем вчера. Отрадно. Кажется, о нём вспомнили.

Продолговатый белый конверт со штампом Ведомства по Учёту Несамостоятельного Контингента. Яржанг Юрденал поморщился. Он не любил напоминаний об этой неприятно нашумевшей истории. Что они от него хотят? Официальный бланк извещал, что принадлежавший ему и обращённый в категорию несамостоятельности половозрелый бастард продан с торгов за семь тысяч гемов и положенные семьдесят пять процентов, в сумме пять тысяч двести пятьдесят гемов в соответствии с исполнением решения Ведомства Юстиции за номером и от числа переведены на счёт Игровой Компании.

Юрденал раздражённо бросил бланк на стол. Идиоты, не умеют работать! Угробить на такое дело, как продажу раба, почти декаду. Пять тысяч в уплату долга в восемьсот девяносто пять тысяч! Даже если они будут так продавать каждую декаду, то на выплату только долга без процентов уйдёт… от раздражения он, всегда свободно оперировавший и бóльшими числами, был вынужден достать из бювара чистый лист и подсчитать вручную. Вышло сто семьдесят девять декад, больше четырёх лет. Издевательство! А если, как ему говорили консультанты, раба, как правило, перепродают раз в год, чтобы он сначала окупил заплаченные за него гемы, то… сто семьдесят девять лет?! Тогда не стоило вообще это затевать! Он даже забыл, вернее, не захотел вспомнить, что только первая продажа даёт процент в уплату, а дальше только процент от использования.

Чтобы успокоиться, Юрденал встал и прошёлся по кабинету, задержавшись у традиционной ритуальной полки с портретами родичей. Когда-то там размещали портреты предков, теперь для этого существует каминный зал – зал Родового Огня, хранилище памяти рода, а в кабинете держат портреты только ближайших родственников. Он машинально поправил фотографию отца, на которой тот ещё до болезни, полный сил, в парадной форме генерала авиации, фотографию Гарвингжайгла в форме студента Университета и… его рука схватила пустоту. Третьей фотографии не было. Но… но почему он пытался взять её? И сам ответил себе: неразумная память. Да, здесь стояла третья фотография. Как и положено, портреты бастардов помещают рядом и чуть с портретами законных сыновей, но чуть сзади, во второй линии, и здесь стояла фотография старшего сержанта в парадной общевойсковой форме. Он не убирал её, как когда-то фотографии братьев, она сама исчезла.

Яржанг Юрденал резко отвернулся от практически пустой полки и вернулся к столу. Что там ещё?

Опять официальный конверт. Офицерский Клуб извещает, что с пониманием относится к его семейным проблемам и не считает возможным в сложившихся обстоятельствах возлагать на него обязанности посещать заседания… Что? Его исключают?! Он заставил себя успокоиться и перечитать. Нет, это не исключение, формально, нет, он остаётся членом Офицерского Клуба, членство пожизненно и даётся автоматически с присвоением офицерского звания, это же не его продали в рабство, аггел возьми! Но он выведен из всех комиссий и комитетов, его слово теперь ничего не значит, если с ним вообще кто-то захочет разговаривать. Проклятье! Они превращают его в живого мертвеца.

Такого удара Яржанг Юрденал не ждал и теперь тщательно и придирчиво перебирал в памяти своих живых и мёртвых врагов, пытаясь понять, кто из них мог подготовить и провести такой массированный удар. А что это не случайное стечение обстоятельств, а скоординированная операция, он сразу понял, будучи достаточно опытным в таких тихих войнах.

Уже машинально он взял из нижнего отделения лотка свежий номер «Ветерана». Читал он его только по обязанности и ещё потому, что в Клубе были любители мусолить собственные и чужие мемуары, а ему необходимы темы для разговоров. Машинально перелистывая страницы для предварительного просмотра – читал он всегда всё подряд, слово за слово, зная, как много информации рассыпано крупицами по тексту, зачастую помимо желания автора, – он вдруг наткнулся на большое белое пятно. Прошлась цензура? И у редактора-полковника не нашлось, чем срочно заткнуть дыру?! Совсем интересно. До сих пор этот писака славился своим нюхом и умением предугадывать, а значит, и предупреждать неприятности.

Над белым, кидающимся в глаза прямоугольником несуществующего текста ровные строчки редакционного комментария. «Редакция извещает читателей, что вынуждена прекратить публикацию столь понравившихся подписчикам статей о боях на Малом Поле старшего сержанта Гаора Юрда, участника боёв, награжденного… – старшему сержанту перечисляют регалии как полководцу, идиоты! – проданного в рабство своим отцом генералом спецвойск Яржангом Юрденалом в уплату долга, совершённого наследником рода Гарвингжайглом Юрденалом, аттестации не имеющим, – даже того, что щенок не служил и служить не будет, не забыли! – редакция приносит извинения читателям.»