– Поднимись за ним. Я отвезу вас в сад, вернёшься потом на автобусе.

– Ему надо позавтракать.

– Позавтракает в саду. Тем более он составил мне компанию за кофе. У твоего братца отличный аппетит. Как выяснилось, мы оба любим мясо. Я не говорил тебе, что и утром порой не прочь съесть сочный бифштекс, Ника? – ладонь остановилась на бедренной кости. Пальцем он подцепил петлю на поясе и подтянул меня к себе. – Твой брат, оказывается, тоже, – усмешка. – Из него вырастет настоящий мужик, уверен в этом.

Я тоже была в этом уверена. Только по другим причинам. Герман отпустил меня, кивком указал на подъезд, и, плохо понимая, что делаю, пошла в заданном направлении. Ноги подкашивались, кожа горела, а в животе ныло. У двери обернулась. Герман стоял, сложив руки на груди и привалившись к капоту. Ноги его были расставлены на ширину плеч, чёрный пиджак распахнут. Достав из кармана пачку, он вытащил новую сигарету. Я вздохнула и зашла в подъезд. Пока поднималась в лифте, решила, что сама отведу Платона. Но он, как выяснилось, был уже одет и ждал меня в коридоре.

– Дядя Герман сказал, что ты придёшь быстро, – обиженно выдал брат, только я хотела спросить, когда он успел собраться. – А ты не быстро. Пойдём, Ника. Я хочу поехать на машине.

– С чего ты взял, что мы поедем на машине? – осведомилась с гневом, догадываясь, что услышу в ответ.

– Дядя Герман сказал, что сегодня мы поедем в сад на машине.

Я поджала губы. Разочаровывать Платона не хотелось. За свою жизнь в машине он сидел – по пальцам одной руки пересчитать. Внедорожник Германа был для него космическим кораблём. После нашей первой поездки несколько дней назад он спрашивал, можно ли будет когда-нибудь ещё хоть разочек даже не прокатиться – посидеть внутри.

– Дядя Герман тебе сказал, – с раздражением сняла жилетку. Поднесла к носу и принюхалась. Откинула на пуфик и принялась надевать куртку. Жилетка упала на пол, и я с досадой подумала, что там ей и место. В роли половой тряпки. Только где взять денег на новую? Герман привык к роскоши, к красивым женщинам, а я…

– Пойдём, – протянула брату руку. – Но учти, Платон, не надо слушать всё, что говорит дядя Герман.

– Почему? – задрал брат голову. – Дядя Герман он хотя бы нормальный.

Я покосилась на него. Нормальный? Хотела поинтересоваться, что это значит. Интересоваться не пришлось.

– Тот, который тебя вчера целовал, дурак. А дядя Герман нормальный. Пусть он лучше тебя целует.

– Умный больно, – проворчала, закрывая дверь.

Украдкой посмотрела на Платона. Да уж… Вопрос в том, захочет ли дядя Герман меня целовать? Или что там может захотеть дядя Герман и чем это может для меня обернуться?

– Во сколько тебя ждать? – спросила я, когда мы остановились у сада.

Герман не ответил. Его направленный на идущих к воротам мамочек с детьми взгляд был задумчивым. Я вдруг вспомнила, как смотрел он на женщину с дочкой у кофейни. Но спрашивать о чём-либо снова не решилась. Платон сам открыл дверь. Увидел приятеля и подбежал к нему. Показал на машину. Конечно же, в нашу с Германом сторону обернулся не только мальчишка, но и его мамаша. А вместе с ней и две других. Вот чёрт! Слухи в этом городе расползались быстрее, чем тараканы из перевёрнутой коробки. Не успела подумать об этом – Герман ухватил меня за локоть и второй рукой приподнял голову за подбородок.

– Что ты делаешь? – зашипела я. – Это маленький городок. Здесь…

Судя по тому, как изогнулись его губы, он прекрасно это знал. И… Делал всё специально.

– Вечером, – сказал тихо. – Я вернусь вечером, Ника. Будь готова.

Готовиться к вечеру я и не думала. Настроение было совсем не то. Вернее, его вообще не было, да ещё и горло заболело сильнее. Что бы не имел ввиду Вишневский, пусть идёт куда подальше! Не успела раздеться – телефон ожил. Увидев на дисплее имя бывшей одноклассницы, удивилась, но ответила. Дежурное «привет, как дела» не продлилось и минуты.

– Слышала, ты в шоколаде. – многозначительность фразы не заставила сомневаться: сарафанное радио нашей дыры работает исправно.

Так вот оно что!

– Смотря что ты считаешь шоколадом, – бросила с раздражением, ногой подталкивая кроссовки к стене. Одной рукой сняла куртку и повесила на крючок.

Бывшая подружка глупо хихикнула.

– Может, у твоего мужчины есть на примете друг? Я бы с радостью познакомилась.

– Нет у него друга, – резко. Хотела добавить, что он вообще не мой мужчина, что просто работаю у него… Кем? Горничной? Поварёнком? Перехватила взгляд собственного отражения и смолчала. – Мне некогда, – сказала вместо этого. – У меня много дел. Рада была тебя услышать.

– Давай встретимся. Посидим где-нибудь, кофе выпьем. Расскажешь, как ты.

Надо же! Раньше за ней рвения к посиделкам со мной не замечала. Почти год ни одного звонка. В классе меня недолюбливали, частенько смеялись, относились со снисхождением. Правильно. Кому нужна замороченная подружка в застиранных шмотках, у которой лишнего полтинника на кофе нет. А тут на тебе!

– Мне некогда, – повторила я, злясь, и попрощалась.

С досадой бросила телефон на тумбочку. Сама не понимала, почему так сильно разозлилась.

– Отлично, – себе под нос. – Просто отлично!

Прошла в кухню и, чтобы разбавить тишину, включила телевизор.

«На данный момент следствие…» – трещала из телевизора девушка.

Канал был местным, журналистка тоже. Поиски убийцы продолжались, но безрезультатно.

«Мать Ирины сообщила, что в последнее время дочь стала скрытной. Она предполагает, что у неё появился мужчина. Женщина нашла дорогие подарки, но дочь отказалась говорить, от кого они. Друзьям погибшей также ничего неизвестно», – заключила журналистка.

Переключила канал. Никому ничего неизвестно! Как всегда! В этом проклятом городке ничего никому никогда неизвестно! Ни о беспробудно пьющих родителях, ни о домогающихся к подросшим дочерям отцах, ни об одиноких стариках, неделями сидящих в четырёх стенах без возможности самостоятельно спуститься даже во двор! Зато ярлыки развешиваются в долю секунды.

Смешно, но за этот день обо мне «вспомнили» ещё три одноклассницы.

– Знаешь, Даш, – сказала с досадой, промокая волосы полотенцем, – я ещё никогда не была настолько популярна.

Хотела уже свернуть бестолковый разговор, но услышала тяжёлый вздох в трубку. Даша была одной из тех, кто держался особняком. Тёмная лошадка нашего класса. Этим мы с ней были похожи.

– Я тебе завидую, – вдруг призналась она. – Держись за этот шанс, Ник. Ничего хорошего таким, как мы с тобой, здесь не светит. Родим, превратимся в кур, живущих сплетнями… Бери то, что можешь взять. Поговорят и забудут. Через год никто ничего не вспомнит, а у тебя хоть воспоминания останутся. Я вот смотрю на свою мать… Вся жизнь коту под хвост. Вышла за ублюдка, драит полы в ДК. И меня то же ждёт. Страшно от этого.

– Даш… – я даже растерялась. Но ответить мне не дал звонок домофона. Пришлось наскоро попрощаться.

До вечера было ещё порядочно. Несмотря на то, что я дала себе слово игнорировать «будь готова» Германа, голову всё-таки вымыла. А заодно привела в порядок зону бикини и втёрла в кожу остатки просроченного крема. Совсем не потому, что он приказал быть готовой.

Увы, Даша права. В этом городе нечего ловить. Ей нечего, мне – тем более. Подсознательно я это понимала.

Экран видеодомофона продемонстрировал мне совсем не Германа.

– Ты что тут делаешь? – сняв трубку, спросила я.

– Звонил тебе, но ты не отвечала, – домофон был дорогой. Такой дорогой, что я отчётливо видела, как шевелятся губы Кеши. – Был недалеко.

Он продемонстрировал в камеру коробку. То ли с тортом, то ли с пирожными.

– Я ненадолго, Ник. Или какие-то проблемы?

Что он имел ввиду под словом проблемы, не имею понятия. Посмотрела на телефон. И правда, два пропущенных.

– Пустишь? – Кеша так и мялся у подъезда.

– Только на полчаса, – сдалась я.