Он замолчал, глядя куда-то в пустоту. Молли отвернулась и поспешно встала, как показалось Финку, тайком смахивая слезу, а может, просто сообразила, что на стол не худо бы поставить какую-нибудь закуску.

– После того, как я расстался с этой… особой и покинул полицию, я долгое время вообще ничего не делал. Какие расследования? Какая картотека? Какая, к черту, секретарша?! Я надеялся прожить остаток жизни в тишине и спокойствии, подальше от всего этого позора. Я еще не сказал, что полученное от тети состояние, на которое я вполне мог содержать целый штат секретарей, я был вынужден потратить на то, чтобы заставить молчать тех, кому моя прошлая слава и удачливость не давала покоя. Но это уже между нами.

– Сожалею, что вам пришлось вытаскивать все это на свет божий.

– Мне не оставалось ничего другого, – Морби налил всем, не забыв Молли. – Пей, девочка моя, сегодня тебе это можно, – он похлопал секретаршу по плечу. – Кстати, Молли знала о моих бедах. Она просто не была знакома с… Сусанной, чего уж там теперь скрывать. Просто, когда сегодня Беркли вошел вместе с этой… прости, Молли, с этой тварью и ее представили как писательницу, пишущую в детективном жанре и уже публикующуюся…

– Представили ее после, – уточнила мисс Стоун.

– Ну да, официально после. Но я ведь был уведомлен, что бедняга Беркли приведет в четверг новую детективщицу по фамилии Билд. Мог ли я догадаться, что она теперь Билд? У меня она работала, будучи мисс Стивене. Когда же увидел и узнал… Что я должен был сделать? Отвести в сторону Беркли и рассказать ему все это тет-а-тет? На внятный рассказ у меня попросту не оставалось времени. А просто сказать, ты привел шпионку, и не давать объяснений… Или ждать, как бы она не перекинулась от Беркли к кому-нибудь другому. К Артуру, например, который, благодаря своим спиритическим сеансам, спокойно входит в Букингемский дворец? Час от часу не легче. А ведь ей ничего не стоило уговорить великого Конан Дойла взять ее с собой.

– Это тот самый случай, когда я жалею, что у меня нет пистолета, чтобы выстрелить прямо в черное сердце этой Сусанны! – проглотив коньяк, выпалила Молли.

– Не вздумай, тебя в два счета поймают, и суд вряд ли сочтет тебя невиновной в силу открывшихся причин. К тому же я не смогу свидетельствовать о том, как мерзавка выдала тайну принца, так как все еще связан тайной.

– Тогда я бы хотела нанять убийцу, – не унималась Молли. – Я отдала бы ему все мои деньги, и он…

– Можно подумать, ты знаешь, где водятся эти самые наемные убийцы, – отмахнулся от нее Морби.

– Но в любом случае я бы жизнь положила за то, чтобы вы снова вернулись на службу в полицию! – Молли зарыдала, должно быть, на нее действовал коньяк.

В этот момент дверь распахнулась, на пороге стоял Беркли.

– А мне бренди не плеснете? – поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, сам прошел к столу, подвинув для себя стул.

– Могу предложить неплохой коньяк из личных запасов, – Морби поднял графин, и Молли поставила на стол еще один бокал.

– В случае с Сусанной я сам виноват, доверил ценную информацию непроверенному человеку, – после недолгой паузы продолжил бывший старший инспектор, нимало не смущаясь присутствием Беркли. – Она просто делала то, к чему ее обязывал нечестивый кодекс газетного писаки, а я поступил как последний идиот, которого красивая мерзавка обвела вокруг пальца. В общем, я виноват и понес за это наказание.

– А уж я как виноват, привел шпионку в клуб!

На Беркли было страшно смотреть. Выпив залпом свою порцию, он тут же поставил бокал на стол, и Морби плеснул ему еще столько же.

– Ничего, это заседание оказались необыкновенно плодотворным для меня, и я вам вот что скажу, – Энтони по-мальчишески взлохматил руками волосы и снова потянулся за выпивкой. – Я даже в какой-то степени благодарен Сусанне, или, как там ее на самом деле. Сделаю из нее какого-нибудь персонажа, что ли… Разумеется, ничего из вашей истории пересказывать не стану. Нужно будет просто придумать для нее подходящую историю, чтобы она проявилась там во всем блеске.

ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ СОСТОЯЛОСЬ последнее в сезоне заседание клуба детективщиков, так как на лето, когда жизнь в Лондоне делалась невыносимой из-за жары, все разъезжались кто куда. Конан Дойл отправлялся в очередное турне, его ждали читатели и любители столоверчения и вызова духов, Агата планировала поехать с дочкой и мужем на море. Бедняжка недавно потеряла мать и никак не могла смириться с потерей, так что смена обстановки была ей на пользу. Честертона ждали друзья на Лазурном берегу Франции. В общем, кто куда.

Прощальный вечер в клубе было решено украсить небольшим праздником, на котором будут поданы горячие блюда и алкогольные напитки. Должно быть, Морби убедил миссис Смит устроить праздник, который последует сразу же после чтения Крофтсом давно обещанной повести. Несмотря на то, что сообщение, которое сделал в прошлый четверг бывший старший инспектор полиции, было сверхважным, совестливый Морби считал, что несправедливо обошелся с Крофтсом, и теперь ему хотелось как-нибудь загладить свою вину.

О готовящемся празднике Морби предупредил Финка телефонным звонком, но, к сожалению, именно в этот день инспектор наконец задержал Красавчика и был вынужден, позабыв о развлечениях, допрашивать его по горячим следам.

Оказалось, что известный домушник и донжуан на этот раз очаровал хозяйскую дочку, которая не только помогла ему проникнуть в дом, но и подсказала адрес покупателя. Картина была возвращена, а вот Финк не смог посетить последний день работы клуба даже с опозданием.

В пятницу он позвонил в особняк и, договорившись с Морби, нанес тому визит. Окончание сезона действовало на бывшего старшего инспектора удручающе. На словах он еще хорохорился, тяжко вздыхая и через слово сетуя на то, как тяжело ему давались последние деньки и как он хотел бы просто поскучать с газетой в руках и бренди в бокале. Но Финк прекрасно видел: больше всего на свете его бывший начальник боится как раз этого свободного времени.

Пока мужчины разговаривали и пили коньяк, Молли что-то печатала в соседней комнате, должно быть, не желая мешать разговору стрекотней своего «ундервуда». В какой-то момент Финк поднялся с места и, делая вид, будто бы у него затекла нога, прошелся по комнате, украдкой заглянув туда, откуда раздавалось пощелкивание клавиш.

Это был крошечный закуток за картотекой, обстановка которого говорила о строгих, почти пуританских вкусах владельца кабинета. Признаться, видя, как тесно Морби общается с мисс Стоун, Финк вообразил, что Молли является чем-то вроде гражданской жены бывшего старшего инспектора, который то обращался к ней в официальном стиле, именуя мисс Стоун, то вдруг, забывшись, тепло называл ее просто Молли. Будь закуток, в котором печатала, не обращая внимания на гостя, секретарша, убран в женском стиле, он мог бы заключить, что его догадка верна. Но увы… Впрочем, кто знает, быть может, мисс Стоун из тех эмансипе, которые не приемлют ничего женского? А в этом случае возможно, что вкусы мужа и жены совпадают. Финку вдруг нестерпимо захотелось осмотреть комнаты самой Молли, ведь пока что он видел так мало: кабинет Морби, квартирку Линка и библиотеку, используемую для заседаний клуба наверху.

– Интересно, в этом особняке есть свободные комнаты? – спросил он, и Молли тут же перестала печатать, обернувшись и тепло улыбнувшись Филиппу.

– Да много свободных, – обрадовался вопросу Морби. – А что, может, и вправду переедешь? Ты ведь вроде говорил, что один?

– Никакой жены, никаких детей, – Финк развел руками. – Да и вещей, положа руку на сердце, не так уж и много: бюро, круглый дубовый стол от дедушки, складной умывальник, несколько стульев, книжный шкаф… От всего остального с радостью избавлюсь. Мне удобнее, чтобы спальня находилась за кабинетом, от столовой же могу вообще отказаться, здесь, как я понял, полный пансион.

– А что, хорошая идея! Вот только до Скотленд-Ярда добираться не ближний свет.