На разъезде N… стояло всего несколько старых бревенчатых бараков 60-хх гг. рождения. Построили их для железнодорожных рабочих, обслуживающих ветку, которая проходила от Западно – Сибирской железки через весь Чулымский район. Этот район состоял из торфяных болот и берёзовой тайги, тянувшейся на многие сотни километров по низине. Ни холмов, ни тем более гор не видать было из окон старых пассажирских вагонов, которые качало и бросало из стороны в сторону, как будто они шли не по железным рельсам на невысокой насыпи из земли и крупного щебня, а плыли по волнующемуся морю.

Кузнечиков здесь почему – то водилось превеликое множество. Их громкое стрекотание перебивало железное бряцание состава. Видно высокие травяные джунгли, уходящие от насыпи в поле и к лесу, были для них огромным уютным домом, в котором жили и множились поколения этих бойких весёлых насекомых.

Лето 1982 года выдалось на редкость жарким и сухим. Торфяники самовоспламенялись на жгучем солнце и горели, выжигая на земле до черноты огромные проплешины. Едкий удушливый дым проникал даже в закрытые окна вагонов. Местные жители рассказывали, что по таким местам ходить нельзя. Под землёй выгорали ямы. Провалишься в такую западню и зажаришься заживо, потому что быстро выбраться оттуда не получится. Близко к торфяникам люди не строились и деревья не росли.

Зато в лесах водилось множество зверья; волки, медведи, рыси и лисы, барсуки и зайцы, лоси и кабаны, пушные зверьки. А крупной птицы – дичи бессчётно, немеряно. И у каждого уважающего себя мужика имелось охотничье ружьё и капканы.

Речки здесь текли редкие и узкие. Зато озёр, больших и маленьких, было в избытке. В них в неисчислимом множестве водилась рыба, в том числе золотистый карась. Рыбка эта не крупная, но плодовитая, а потому очень голодная. Бросишь горсть семечек или крупы, а они уже на лету, над водой корм ловят, норовят первыми успеть.

Водяных паучков и разной мелкой живности на озёрной гладкой воде не видать. Её мгновенно съедают. Просто диву даёшься карасиной ловкости! И не видно в отстоявшейся прозрачной воде никого, только лениво шевелится илистая муть. В этих озёрах никто не купается, даже в самый знойный полдень. Потому что чистая вода только сверху, а дальше бездонная илистая глубь. Длинный срощенный шест на 4–6 метров до дна не достаёт.

На каждом озере имеется пара лодочек для рыбаков и несколько торчащих тонких шестов для привязывания сетей. А также одна, редко две рыбачьих избушки, маленьких и низких. Но в каждой из них обязательно сложена крошечная кирпичная печка с трубой. Есть и дощатый, грубо сколоченный столик у единственного крохотного оконца. А у другой стены сделаны нары из досок. Такая избушка имеет прочную тяжёлую дверь, но без замка снаружи. Потому что случайному человеку здесь нечего делать и поживиться на дармовщину опять же нечем. Старая кастрюлька с чайником, сковорода, несколько железных чашек с ложками. Вот и всё убранство! Да ещё оцинкованная старая ванна и пара вёдер висит снаружи на стене. Потому что рыбы здесь столько, что считают её не килограммами, а вёдрами и ваннами.

Карась же настолько живучий, что через сутки его только домой довезут, а он всё плещется. Зимой пакет из морозильника достанут, опустят в холодную воду, чтобы рыбку помыть, а золотые карасики вдруг оживают снова.

Много в здешних местах грибов и ягод, даже в засушливые года. Потому что вода подходит очень близко к поверхности земли. Корни растений пьют её вволю и растут, цветут во всю мощь. Травы на болотистой земле родятся сочные, богатые. И сенокосы в любой год урожайные. Немногочисленный народ держит скота очень много. Когда деревенское стадо возвращается вечером с пастбища, тянется оно бесконечно долго. По улицам в это время не пройти, ни проехать!

Много в этой травище не только насекомых, но и змей. Особенно гадюк. Поэтому местные жители с самой весны до поздней осени не снимают с ног резиновые сапоги, длинные до колена, из литой резины, чтобы острые змеиные зубы не смогли их прокусить, достать до тела.

Сами гадючки редко нападают. Разве только весной агрессивные, когда идут у них брачные игры. Тогда в клубки свиваются их гибкие тела, разукрашенные зигзагообразной росписью. Становятся они тогда злющие, как люди после самогона! Но где же летом разглядишь змейку в траве по пояс? А наступишь на неё нечаянно, она от боли и цапнет. Если один раз укусит, здоровый человек переболеет, но не умрёт. А если 2–3 раза подряд, спасения нет, сердце не выдерживает. В сельских медпунктах противозмеиной сыворотки никогда нет. А до городской больницы пока доберёшься!..

Но это редко случается. На змей тоже свои охотники имеются; хищные птицы, ежи, кабаны и домашние свиньи на вольных хлебах.

Ходят этакие Машки и Борьки свободно по маленькой деревне, весом по 2–3 центнера и за лакомство большого червяка считают. Свиной жир не пропускает яд в кровь.

И ещё змееловы обожают гадюк. Они за один сезон в чулымских лесах несколько планов делают, хорошие деньги зарабатывают!

Богатый край! Кто не ленится, хорошо живёт, по – кулацки зажиточно. Может, и от них потомство пошло, от кулаков, от тех, кто хозяином на земле себя чувствовал и работать на ней умел. Сыты, обуты, одеты, да ещё деньги на книжке лежат.

Так здесь заведено. Рождается дитё и званные гости вместо подарков или точнее, вместе с подарками деньги приносят. И так каждый год. Подрастает ребёнок, сам учится приумножать свой капитал – лыко дерёт, ягоды собирает и на кооперативный заготовительный пункт сдаёт. Рублик к рублику и уже не дырка от бублика, а тысячи!

Глядишь, к тому времени, как жениться подоспеет, у него уже и на дом и на мотоцикл скоплено. А невеста, став женой, в приданное целый двор скотинки приведёт и сама в полном обмундировании явится. Шапка для зимы не одна, а все из разных мехов. Воротник из двух лисиц на половину пальто!

Дом сразу – полная чаша! Живи – не хочу! От сытой жизни разнесёт её во все стороны, окорока и грудинку жирнющие отрастит. Чем не свиноматка? А потом мужа ругает – проклинает, что плохо покрывает, под пьяную руку бьёт и матом через каждое слово кладёт.

И заступиться некому! Потому что мать с отцом вырастили, на руки зятю сдали, а там живите, как хотите. Сами немаленькие. Муж в семье хозяин и барин. Что хочет, то и воротит. Захочет, жену любовью осчастливит, а решит спьяну со свиньей в охоте побаловаться, его воля!

Приходит потом хозяйка опорос принимать, а поросятки – то с ручками, с ножками, а то и с глазками человечьими! Закопает приплод женщина поглубже, а сама потом слезами исходит, не пить, ни есть несколько дней не может. И молчит обо всём, насколько сил хватает. Только близкой подруге о тайне скажет. Но от мужа не уходит. Потому что он не один такой. Во всём самогонка виновата! А хозяин хороший всё в дом, всё для семьи! Кому хочется, чтобы нищетой и плохим характером её попрекали?

– На гордых – то воду возят!

– Посмотрите – ка на нашу Елену Прекрасную! Ходит, как статуя. А на кухне пусто! И на самой не густо – одно пальтишко да сапоги из кожзаменителя! Срамота!

И случись этой Ленке заболеть или ещё что, ни за что не помогут. До поезда болящую не проводят и стакан молока не нальют. За что её уважать и помогать, если она и отблагодарить по – человечески не сумеет? Странная она какая – то! За столом невесть что из себя корчит. Самогон стаканами пить не хочет и от частушек ядрёных, с перчиком, ей не смешно. Раз так, то и мы свою компанию навязывать не станем! У нас тоже своя гордость имеется! Почище её рылом вышли!

А в некоторых сибирских деревнях и того лучше традиции прижились! Слышали про «помочь»? Нет, это не помощь при постройке нового дома, бани или копке картошки и рубке капусты для засолки. Эта «помочь» оказывается одинокой девке или женщине, которая морду от кавалера воротит. Пусть даже он сопливый, но всё равно мужичонка! Отвергнутый жених, обиженный на нежелании «спесивицы» спать с ним, подговаривает нескольких парней и даже женатых мужиков подкараулить её и проучить всем скопом. Заступаться за такую гордячку тоже никто не будет и даже не предупредят о заговоре! Потому что она не права.