— Ну вот видишь, — улыбалась Асия. — Я же говорила, что родим, а ты — «не могу больше». Сейчас мы с тобой еще разок потужимся, и это будет уже все.

— Ладно, дамы, — заявил Марк. — Пойду-ка я нашего изгнанника осчастливлю. Наверняка шоколадку уже нашел. Будете шоколадку, миссис Уолш?

Фиона медленно кивнула, не сводя зачарованного взгляда со своего ребенка.

Спустя полчаса, наложив последний аккуратный шов, Алиса устало разогнулась и поводила головой, разминая затекшую шею. Хотелось кофе. Да и от какого-нибудь сандвича она тоже не отказалась бы. Оставалось надеяться, что в ближайшие полчаса рожать никто не надумает. Переодевшись, она двинулась в сторону ординаторской, представляя, как сейчас войдет, включит чайник, насыплет в свою большую белую кружку кофе и растянется в предвкушении на диване. И… пусть весь мир подождет.

Она открыла дверь и ошарашенно застыла на пороге. Вся комната была увешана воздушными шариками, на жалюзи были вкривь и вкось прицеплены разноцветные буквы, которые хоть и с трудом, но все же складывались в знакомое слово Happy Birthday. А по центру с улыбками до ушей выстроилась в полном составе вся дежурная смена, возглавляемая перебежчиком Марком, который торжественно держал на вытянутых руках огромный торт.

— С днем рождения! — слаженно гаркнули они.

Алиса непроизвольно попятилась и сглотнула.

— Эй, ты чего? — удивился Марк, видя ее растерянность.

— Ребята, — прошептала Алиса и закрыла ладонями лицо. — Я забыла. Вчера помнила, а сегодня забыла.

— О своем дне рождения? — на всякий случай уточнила Асия.

Алиса лишь молча кивнула.

— Иди сюда, блаженная, — вздохнул Марк, ставя торт на стол и из-под него же извлекая бутылку шампанского. — Будем лечить твою амнезию.

Надпись на подаренной футболке «В декрет не уйду! Рожу на работе!» походила на провокацию. И автора сего перла вычислить было не сложно.

— А что? — совершенно невинно спросил Марк, на всякий случай отодвигаясь к противоположному краю дивана. — В отношении тебя это даже не прикол. Сухая констатация факта.

— Ну спасибо, — хмыкнула Алиса. — Это что, воспринимать, как пожелание?

— Воспринимай, — охотно согласился Марк. — Я бы сам поспособствовал на старте, но боюсь недопонимания заинтересованных сторон.

Способствователь был уже года три, как прочно и вполне себе счастливо женат, поэтому для опасений имел все основания. Подзатыльник все-таки настиг его, и, ойкнув, Марк втянул голову в плечи.

— Я, между прочим, от чистого сердца! — возмутился он.

— Я тоже, — искренне ответила Алиса.

Среди других подарков обнаружились: крайне полезная подушка-подголовник, представлявшая собой изогнувшегося буквой С отчаянно косящего зеленого кота с надписью на хвосте «Я все вижу!», коврик для компьютерной мыши, повторявший очертания мыши настоящей, коллекционный брелок для ключей в виде фигуры Дарта Вейдера («Звездные войны» были слабостью Алисы с детства) и горшок с деревцем бонсай.

От избытка чувств Алиса готова была расплакаться. Она не ожидала от коллег такого внимания.

— Пододвинься! — Асия с куском торта в одной руке и кружкой в другой легонько толкнула мощным бедром колено Марка.

— Женщина! Вот где твое передовое мусульманское воспитание? Где уважение к мужчине — господину и повелителю?

— Ну, во-первых, ты не мой господин и повелитель, так что особо не возбуждайся, а во-вторых, я к тебе со всем уважением, поэтому и ПРОШУ пододвинуться.

— Пакистан — страна победившего феминизма, — проворчал, вставая, Марк.

— Твой-то тебя уже поздравил? — спросила Алису Асия, энергично жуя.

Об их отношениях с Ноланом знали только Марк и Асия. Тайну эту они свято блюли, с расспросами не приставали и в личную жизнь деликатно не лезли, за что Алиса была особенно благодарна.

— Не знаю, — пожала плечами она, — у меня телефон разрядился. К тому же в Штатах сейчас глубокая ночь.

— Сколько вы не виделись?

— Больше трех месяцев, — вздохнула Алиса.

Асия перестала жевать и оценивающе посмотрела на надпись на футболке.

— Да, — протянула она, — и как ты с такой частотой совместной жизни собираешься воплощать лозунг в жизнь?

— Собственно, пока никак. Мы с Ноланом даже не разговаривали об этом.

— А чего тут разговаривать? — искренне удивилась Асия. — Разговорами дети не делаются. Для этого другим заниматься надо. Подсказать?

— Да уж сами как-нибудь сообразим. Я имела в виду, мы никогда не обсуждали саму возможность, — поправилась Алиса.

— Вы, европейские женщины, как-то извращенно подходите к такой простой и естественной вещи, как рождение детей. Готовитесь к зачатию годами, просчитываете все опять же на годы вперед, и в результате рожаете первого ребенка после сорока, потратив кучу денег на восстановление фертильности. Это, по-твоему, нормально?

— Наверное, нет, — согласилась с ней Алиса.

— Все надо делать во-вре-мя! — внушительно произнесла Асия. — Вот тебе двадцать пять?

— Двадцать пять, — с улыбкой согласилась Алиса.

— Пора. Уже давно пора. В твоем возрасте у меня их было трое.

— Еще бы, ты же двойню родила!

— Это уже частности, а я об этой, как ее? Концепции! Так что думай, Эли. А лучше не думай, а действуй. Хватай своего красавчика и тащи в постель.

Алиса только вздохнула.

— Доктор Muromtseva! — просунула голову в дверь медсестра с поста. — Роженица в приемном покое!

— У нас что, опять громкая связь не работает? — удивилась Алиса.

— Так еще вчера заглохла, — пожал плечами Марк. — И когда починят — неизвестно.

— Каменный век, — вздохнула Алиса и поднялась. — Я спускаюсь, а вы сворачивайтесь здесь.

Асия кивнула и, допив чай, мощно возвестила:

— Так, бездельники, дожевали, проглотили и за работу. У нас следующая на подходе. Вас, господин наркотизатор, это, между прочим, тоже касается, — обратилась она к анестезиологу, который, присев за рабочий компьютер, азартно резался в какую-то игрушку.

Народ послушно дожевал, проглотил и поплелся исполнять свой врачебный долг.

У роженицы, к которой вызвали Алису, это был четвертый ребенок, поэтому родила она почти мгновенно, развеселив всю бригаду тем, что после каждой потуги деловито спрашивала:

— Ну, как там?

— Там полный порядок, — неизменно заверяла ее Алиса.

Ребенок выскользнул из нее, похоже, не причинив ей особого дискомфорта.

— Мальчик! — объявила Асия, поднося орущего младенца к теперь уже четырежды мамаше. – Вот, можете убедиться!

— У меня — минус пять с половиной, — невозмутимо сообщила та. — Я и ребенка-то с трудом вижу, не говоря уже о таких мелких деталях. Верю вам на слово.

День пролетел незаметно и без эксцессов. Алиса торопилась к своей машине, предвкушая, как сейчас приедет домой, вытащит из холодильника вчерашнюю пиццу, откупорит бутылку вина и выберется с книжкой на террасу. Впереди ее ждали два выходных дня.

Усевшись за руль, она на несколько секунд замерла, прикрыв глаза. Три месяца, три невыносимо долгих месяца она была одна. Лишь слышала его голос по телефону, не имея возможности увидеть его, прикоснуться, обнять. Она отчаянно, до боли, тосковала по нему. Брала дежурство за дежурством, только бы не быть одной, не тонуть в воспоминаниях о его глазах и улыбке, о его руках и о его теле. Обо всем том, что заставляло сердце проваливаться куда-то в пятки, а ладони — покрываться испариной.

В разговоре с Асией Алиса слукавила. Нет, они с Ноланом действительно никогда не заговаривали о возможности завести ребенка. Это казалось неуместным — Алиса училась, Нолан снимался, они гораздо больше времени проводили порознь, чем вместе. Однако в последнее время, может быть, под влиянием специфики своей работы, она все чаще и чаще задумывалась о том, каким мог бы быть их малыш. Иногда, замечтавшись, она ясно видела его. У него были карие глаза и темные волосы Нолана. Будучи честной сама с собой, Алиса отдавала себе отчет в том, что желание иметь ребенка в большей степени продиктовано эгоистичным стремлением хоть как-то компенсировать ее тоску и одиночество, заполучить в свое безраздельное владение частицу любимого мужчины. Маленького Нолана. О том, что дети бывают и противоположного пола, она почему-то забывала. Это должен быть только мальчик. Их сын.