И то, что в адресе была указана только улица, разве её вина? Ника честно спросила номер дома, когда смогла дозвониться до хозяйки, которую, если верить объявлению, звали баба Зоя.

"Зачем тебе номер? – прорычала "баба Зоя" голосом голодного тигра. – Любого спроси – меня тут все знают".

Кто же виноват, что они сначала застряли в пробке, потом на границе, потом в стаде? И приехали глухой ночью, когда спросить совершенно не у кого.

«Мне нравится, как начинается наше путешествие» – опять подумал Лев, но вслух произносить не стал, опасаясь, что опять прозвучит как напуганный ребёнок.

Они вчетвером стояли под единственным фонарём на улице Речная. Точнее уже втроём, потому что Малявка плюхнулась на лежащий в пыли рюкзак и отрубилась. Вот кто никогда ни о чём не парится.

Саныч зевал, привалившись к толстенному дереву, которое казалось Льву ногой слона, страдающего неведомой болезнью. Болезнь он придумал, так как с дерева свисали длинные лоскуты коры.

Ника крутила головой с таким видом, будто её привезли в Диснейленд. Где-то невнятно, но угрожающе громыхнуло. Гром? Или что похуже? Например, горные тролли?

– Может, позвонишь этой бабе Зое? – не выдержал Лев.

– Восхищаюсь твоей сообразительностью! – воскликнула Ника. – Но тут нигде не ловит сеть. Глушняк.

Лев ненавидел, когда она так делала. Бесилась, а сама говорила, что восхищается. Утешало только, что Санычу таких комплиментов доставалось в сто раз больше.

"Малоко. Яйца. Сабаки добрые" – прочитал Лев на железном заборе.

Ворота вдруг приоткрылись, и в щель выглянула чёрно-белая старушка. Волосы у неё были белые, а лицо в темноте выглядело почти чёрным.

– Доброй ночи! – обрадовалась Ника. – Вы баба Зоя?

Ворота с грохотом захлопнулись. Вдалеке опять громыхнуло.

«Мне нравится…» – завёл Лев свою любимую пластинку.

Но не успел додумать. Старушка снова высунулась из щели:

– Так Зою я знаю. Это моя соседка. Следующий дом вверх по горе.

Ника вскинула на плечо Малявку, Саныч – рюкзак, и они наощупь двинулись к соседнему дому.

Ворота оказались заперты, но Ника просунула внутрь палец и легко отодвинула щеколду. Будто заходила к себе домой.

– Тут не написано, что собаки добрые, – предупредил Лев.

– Да? А что написано? – невнимательно поинтересовалась Ника, шагая к дому.

– "Лучший в Абхазии шашлык. Не понравится – вернём деньги", – процитировал Лев.

– Вот видишь! – воскликнула она.

Как будто это полностью исключало возможность встретиться со злой собакой.

На их голоса из дома вышел парень в белой футболке. Он зевал так, что мог составить достойную конкуренцию Санычу. Лев представил себе, как они сидят друг напротив друга за столиком для армреслинга и соревнуются, кто шире распахнёт пасть.

– Шашлык? – спросил парень, поймав паузу между зевками.

– Тут живёт баба Зоя?

– Давай лучше шашлык, а?

– Шашлык завтра, – вероломно пообещала Ника, которая не ест мяса с 14 лет. – Мы к бабе Зое.

– Сейчас разбужу, – покладисто зевнул парень. – Только она не доросла ещё до бабы.

– Понятно, – кивнула Ника, явно ничего не поняв, и парень пошлёпал в дом.

Вскоре на крыльцо вышла молодая женщина в цветастом халате.

– Баба Зоя? – неуверенно спросила Ника.

Женщина молча смотрела на них неподвижными тёмными глазами.

– Мы у вас номер забронировали.

Молчание.

– Гостевой дом "У бабы Зои", улица Речная.

– Не, – зевнула женщина.

– Через интернет, – настаивала Ника.

– Пойдёмте, – неожиданно велела женщина, и они опять поплелись куда-то по улице Речной, поднимавшейся всё выше и выше.

Гром перекатывался вдали настойчиво и сварливо. Льву вспомнился старик из их подъезда, который так же нудно ругал девчонок-первоклашек, когда те слишком громко хохотали у него под окнами, набивая карманы каштанами.

Вдруг небо на секунду стало белым. Два больших куска справа и слева остались чёрными. Лев догадался, что это горы.

Женщина остановилась и громко заговорила на непонятном языке. Среди тарабарской скороговорки порой всплывало совершенно чёткое "этот пьяница". Первый раз Лев решил, что ему померещилось. Но нет. Пьяница выныривал и выныривал, как кусок пенопласта из бурного ручья. Быррр-тыррр-кыррр-этот пьяница-кырр-тырр-фырр-этот пьяница.

Сначала Лев подумал, что женщина разговаривает сама с собой. Или с деревом, чей шум лился с чёрного неба, как дождь. Лев даже не удивился. Сил удивляться уже не осталось.

Но приглядевшись он увидел под деревом длинный стол и скамейку. За столом сидели люди. Судя по запаху и звяканью чашек, они пили кофе. Среди ночи в темноте под деревом. Но Лев и этому не удивился.

Засветились экраны телефонов.

– "Аппарат абонента выключен", – долетело из одного.

– Не, этот номер он в реке утопил, – произнёс мужской голос. – Набери Назиба.

– Так Назиб в Гудауте.

– Так он ему свой старый телефон оставил.

Лев услышал безнадёжно длинные гудки. Женщина в цветастом халате, которая, может, и была Зоей, но точно ещё "не доросла" до того, чтобы называться "бабой Зоей", опять завела свою скороговорку с припевом "этот пьяница".

Дальше Лев не понял: то ли в горах загремел гром, то ли в трубке кто-то наконец откликнулся. Люди под деревом заговорили все разом, перекрикивая друг друга.

Потом не баба Зоя повернулась и неодобрительно сообщила:

– Сейчас притащится.

Вдалеке раздалось пение. Потом плеск воды. И такой грохот, будто с гор сошла небольшая лавина. Истошно завопили разбуженные петухи.

– Опять в речку упал, – пояснил тот же мужской голос, который говорил про Назиба.

– Зачем упал? – прогремело из темноты. – Так, освежился немного.

– Назиба телефон утопил? – поинтересовался мужчина.

– Зачем утопил? – отозвалась темнота. – Так, помыл немного.

– Я Назибу говорил, не давай, – удовлетворённо произнёс мужчина.

– Кырр-пырр-фырр этот пьяница! – фыркнула не баба Зоя и стремительно пошла вниз по улице Речной, сердито сунув руки в карманы халата.