— Милая, наивная Виктория. Мне искренне жаль, что не довелось встретить тебя раньше. — улыбка постепенно сошла с его лица. — Я не тешу себя надеждами, что в самый подходящий момент на мое спасение примчится армия Ада, этому не бывать. Но и свой дом я предавать не намерен.

Наступила пауза. Мы оба обдумывали то, что произошло и что делать дальше. В глазах советника присутствовала некая обреченность, но страха не было совсем. Он был готов на подобную жертву ради своего дома. Я прониклась к нему уважением.

Время шло, а вид за окном не менялся, словно солнце замерло на одной точке. Видимо, в этом ангельском городе совсем не было ночи.

— Советник, — он поднял на меня взгляд. — Сатана поручил вам отправлять отчёты. Как же вы это сделаете теперь?

— О, не беспокойтесь, он уже в курсе всех событий.

— А как долго нас будут тут держать?

— Пару дней. — я широко раскрыла глаза, не ожидая такого ответа. — Все это, — он развёл руки в стороны, охватывая помещение. — призвано ослабить обвиняемого. Вы знаете, что еда и сон нам не так уж нужны, но с их отсутствием физическая оболочка ослабевает, делая бессмертного более подверженным к воздействию, и не только.

Мы снова замолчали. Неподвижные, словно статуи, мы сидели, погружённые в собственные мысли. Я наблюдала за Рондентом. Даже на долю секунды он не изменился в лице, принимая собственную участь.

— У вас есть семья?

Вопрос прозвучал неожиданно даже для меня. Демон же вздрогнул, а после покачал головой.

— Для такого как я, семья — это роскошь. И слабость. Совершенно непозволительная.

Я кивнула, принимая его ответ. Находиться в этой комнате с каждым мгновением было все невыносимее. Хотелось рвать и метать. Выбить окно или дверь, только бы выбраться из заточения. Возможно, так действуют чары, наложенные на помещение, нацеленные на то, чтобы ослабить узника как можно скорее.

Закинув ноги на подлокотник, я сделала то, о чем грезила с момента, как узнала о задании Сатаны. Энергия всколыхнулась и тонкой струйкой потянулась далеко-далеко, выискивая, вынюхивая словно ищейка, в поисках тяжелого, терпкого, коньячного аромата, с нотками мёда и апельсина.

Время текло сквозь пальцы, но я все никак не могла нащупать нужную мне энергию. Я даже не знала, в каком направлении двигаться. Уже почти отчаявшись, я взяла себя в руки и сделала последний рывок.

Выделить именно его энергию из сотен и тысяч других не было проблемой, она была такой родной и узнаваемой, и она была во мне. С тех пор, как он вливал в меня ее по капле, дабы наполнить тело такой необходимой энергией, я всегда чувствую ее в себе. Мимолетную и ненавязчивую, незаметную для других, но самую близкую и жизненно необходимую.

Прислушавшись к лёгким потокам, я поняла, что он очень устал и взволнован. Не удивительно.

Потянувшись ближе, я постаралась наладить контакт. Какое-то время он сопротивлялся, щит был выстроен давно и всегда поддерживался в идеальном состоянии, не позволяя никому проникнуть в сознание, но стоило ему узнать мою энергию, как стены рухнули в один миг.

— Геральд.

Я не знала, услышит ли он меня, сможет ли мне ответить. Мне было важно убедиться, что у него все хорошо, и показать, что я так же жива и здорова, ведь уверена, что волновался он именно за меня.

— Вики! Как ты? Где ты? Что произошло?

Поток вопросов так и лился в мое сознание, от чего хотелось засмеяться.

— Притормози, я расскажу.

В двух словах поведав о визите к Дьяволу, путешествии в Цитадель и знакомстве с Серафимами, я умолчала о том, в каком положении мы находимся именно сейчас. Не хотелось волновать ещё сильнее. Он внимательно выслушал, не перебивая, но стоило только замолчать, вопросы появились снова.

— Когда ты вернёшься?

— Не знаю, наверное через пару дней. Сколько времени прошло с моего ухода? А то тут не сориентируешься по солнцу.

— Уже почти ночь, ты ушла больше суток назад. И я тоже не люблю посещать цитадель из-за солнца, оно там какое-то неправильное.

Мы замолчали на некоторое время. Я думала о том, как хотела бы проводить его сейчас, но не имела такой возможности.

— Геральд. Ты простишь мне несостоявшийся вечер?

Почему-то мне было важно знать ответ.

— Глупенькая, мне не за что тебя прощать. — голос стал теплее, легкая хрипотца приятно щекотала слух. — Главное возвращайся скорее, живая и невредимая.

Я улыбнулась.

— Как ты? Только не говори, что снова провёл бессонную ночь.

В голове прозвучал тихий смех.

— Все-то ты знаешь. Я понял, что не могу спать без тебя.

Повисла тишина. Мы молчали, но чувствовали присутствие друг друга и, казалось, этого достаточно.

— Я скучаю по тебе.

Глубокий тяжелый вздох вторил моему тихому шёпоту.

— Я тоже.

Я расслабилась, устроившись в кресле удобнее.

— Хватит о грустном. Чем ты сейчас занимаешься?

— Собирался ложиться.

Я закусила губу, задумывая шалость. Ох, не знаю, как я выглядела сейчас со стороны, надеюсь Рондент не смотрит в мою сторону.

Сильнее сконцентрировавшись на собственной энергии, я постараюсь сделать то, чего не делала ранее никогда. Картинка, фантазия, направилась в сознание Геральда, расцветая там словно бутон пиона.

Я видела перед глазами его, стоящего в комнате у шкафа, расстёгивающего застежки мантии, небрежно скидывающего ее на кресло. Моя фантазия — мои правила. Мой собственный образ материализовался за его спиной, обнимая и аккуратно расстёгивая тонкими пальцами пуговицы его чёрной рубашки, и выправляя заправленные под брюки края.

— Нет, Вики, так не честно. Ты не будешь ко мне так жестока.

Любимый голос сбился, от неожиданно появившейся перед глазами картины. Он не чувствовал моих прикосновений, но я знала, что его руки вторят моим из видения, расстёгивая одеяние, оставляя торс обнаженным.

Лёгким поцелуем я коснулась горячей кожи на его плече. И хоть он не чувствовал, но все равно видел мои проделки, и они работали не хуже реальных прикосновений и поцелуев.

Я не знала, как долго ещё смогу находиться в его сознании, а потому растягивать момент не хотела. Тонкие пальцы коснулись ремня, расстёгивая пряжку и вытягивая его, отбрасывая куда-то в сторону. Обошла его, вставая спереди, расстёгивая пуговицу и молнию на брюках, подталкивая в грудь, в направлении кресла.

Брюки сползли вниз, вместе с бельём. Расположившись на кресле и широко расставив колени, Геральд из видения смотрел мне в глаза, упиваясь моим желанием и похотью.

— Вики, что ты творишь? — тихий рваный шёпот оборвался в тот момент, как горячий язык коснулся его члена, твёрдого, подрагивающего, на самой вершине которого уже собралась капелька смазки. — Прекратиии.

Он боролся со мной, хотя я знала, как эти образы его заводят, знала, как он изнывает от желания прикоснуться ко мне. И к себе. Противится этому, но все равно не сможет устоять.

Язык описал окружность, вокруг алеющей головки, слизывая солоноватую каплю. Полные губы обхватили ее плотным кольцом, медленно, плавно опускаясь ниже.

— Черт. — не то рык, не то стон. Не устоял.

Мне не нужно было видеть его в данный момент, я слишком хорошо уже его знала. Как и Геральд из моих фантазий, он находился сейчас в кресле. Голова запрокинута на спинку, глаза прикрыты. Пересохшие, потрескавшиеся губы пропускают через себя воздух. Сердце бьется в бешеном ритме, синхронно с моим. Левая рука до побелевших костяшек стискивает кожаную обивку на подлокотнике. Правая — уверенно сжимает каменный член, вторя медленным, дразнящим движениям моего рта в видении.

Я ухмыльнулась, наслаждаясь его покорностью и готовностью следовать за моими чокнутыми идеями. Внизу живота уже пульсировало возбуждение, но сегодня его день. Ночь. Загладим свою вину за разрушенные ожидания, и ложь, без которой, увы, не могла сейчас обойтись.

Движения губ становились быстрее, амплитуда росла, язык обводил каждую венку, лаская его по всей длине, и хоть он не видел этих манипуляций, он знал меня так же хорошо, как и я его.