— А девушка?

— Узнав о дуэли и ее исходе, она покончила с собой.

Я сидела словно громом поражённая.

— Как же больно Детлаффу, должно быть, было увидеть точно такие же розы, спустя столько лет после произошедшего.

— У людей есть хорошая поговорка на этот счёт: «Благими намерениями выложена дорога в ад.» Несомненно упоминание о произошедшем могло вывести нашего друга из равновесия, а мы все знаем, как он бывает вспыльчив в минуты гнева.

— Филипп надеялся воспользоваться подобным преимуществом в схватке?

— Но силы заведомо оказались не равны, потому он почел за лучшее отступить.

— А кому на самом деле нужна смерть Детлаффа?

Регис показательно развел в воздухе руками.

— Ума не приложу. Он далек от политики, а после случившегося с Сианой и вообще собирался уподобиться Скрытому.

— И тем не менее кто-то затеял эту игру, желая нам всем зла.

— Возможно Ориана знает: кому ещё мог не угодить наш прямолинейный товарищ. Думаю, стоит навестить ее в ближайшее время.

Я напрочь забыла о существовании этой вампирши. Возможно потому, что она не подавала решительно никаких признаков жизни, со стороны, молча наблюдая за происходящим.

— Думаю, что смогу посетить ее самостоятельно. Заодно попробую выведать: кто у нас шкурно заинтересован в усложнении жизни мастеру Эретайну.

— Это хорошая идея, дитя мое. Однако тебе стоит быть осторожнее. Все же Ориана сильная брукса, хоть и не Первородная.

— Не сомневайся, уж я сумею договориться с ней. Даже если не напрямую, то наверняка можно будет услышать или увидеть что-нибудь занимательное.

— Тем не менее, думаю стоит дождаться возвращения Детлаффа и отправляться с визитом лишь под его защитой. В последнее время он излишне импульсивен. Мне кажется наш друг устал от интриг, а потому может сорваться и наделать глупостей, если ему покажется, что тебе угрожает опасность.

— Нужно прекратить все эти пляски вокруг него и как можно скорее. А потому уж лучше не буду вмешивать мастера Эретайна. Ориана умна и не посмеет причинить мне вреда, понимая, что всем известно, куда я направилась.

— Разумно, — склонил голову Регис, соглашаясь. — И все же будь осторожна.

— Непременно.

Я поднялась из-за стола и поманила Марту, в поисках помощи по подготовке визита. Голова лишь немного кружилась, но лёгкое недомогание вовсе не вызывало желания остаться в постели, казалось, что близость разгадки придавала сил, вливая в кровь адреналин, заставляя сердце биться быстрее от азартного предчувствия погони.

Выбрав не слишком броский наряд и приготовив в качестве подношения пару снадобий с приятным, цветочным запахом, я отправилась в дом благодетельницы с пространными разговорами о незначительном. Хозяйка встретила гостью радушно, хотя немного натянуто, держалась подчёркнуто вежливо, сплетничать желания не проявляла и это сильно настораживало. Она словно боялась сболтнуть лишнего.

Пытаясь расположить ее к себе или хотя бы заставить расслабиться, мне пришлось потратить немало усилий, чтобы выглядеть в красноватых глазах восторженной дурочкой, однако это совсем не помогало. Чем больше я говорила о своих покровителях, тем серьёзней она становилась, сурово сводя брови в напряженном раздумье.

— Вы не одобряете моего поведения?

— Откуда, позвольте осведомиться, такие выводы? — она нехотя перевела взгляд на меня, словно только что заметила мое присутствие.

— Ваша отчужденность свидетельствует о чем-то подобном.

— Разве? Просто бессмысленные сплетни меня сейчас волнуют мало, простите.

Я удобнее устроилась на стуле и всем своим видом показала готовность внимательно слушать.

— Тогда поведайте мне, милая Ориана, что же заботит вас в последнее время превыше слухов и сплетен?

Вопрос смутил ее и брукса решила сменить направление беседы, встряхнув головой, словно собираясь с мыслями. Разговор начался с незначительных глупостей, затронул Анну-Генриетту, но я упорно возвращала его в русло недавних событий, безостановочно щебеча, как пустоголовая птичка, в намерении усыпить чуткую бдительность вампирши.

— А потом Детлафф и Филипп сцепились прямо у меня на глазах! — мое восторженное повествование вызывало у нее скорее беспокойство, и это уже само по себе выглядело весьма занимательно.

За кого же так переживала благородная госпожа? А главное — почему?

— Этот юнец совсем из ума выжил, одержимый жаждой величия, — неприязненно скривившись, произнесла брукса.

— Вы с ним близко знакомы?

— Что? Нет… Вовсе нет, мы дружили с Офелией — его матерью. Так жаль ее, бедняжку.

— Боюсь, что не разделяю вашего расположения к этому странному семейству, — при воспоминании о высокомерной даме по коже заструился мороз.

— Вы юны, моя дорогая, а потому несправедливы. Мурлегемы — вовсе не монстры, просто наш мир жесток и непредсказуем, — она со вздохом опустила голову.

— Возможно. Могу ли я спросить вас?

— О чем?

— Как давно вы знаете мастеров Эретайна и Годфройя?

Она задумчиво улыбнулась, покачивая вино в бокале.

— Кажется целую жизнь. Хотя мы никогда не были особенно близки.

— Откуда же тогда вам известно о Адриане? — я беззастенчиво блефовала, утверждая то, в чем совсем не была уверена.

Глаза вампирши наполнились диким, неприязненным блеском, черты лица стали острыми, движения нервными.

— Кто сказал вам, что мне известно об этой истории?

— Филипп. — Не моргнув глазом соврала я, сохраняя на лице выражение беззаботной непринуждённости, словно сама не понимала, о чем говорю.

— Ах этого просто не может быть! — ее возмущение было столь ярким и значимым, что не оставляло сомнений в полной своей фальшивости.

— И тем не менее все сказанное мной — чистая правда. — Настойчивость злила Бруксу, но поделать она ничего не могла.

— Возможно я упоминала при Офелии какие-то слухи по поводу трагедии, случившейся с Детлаффом несколько веков назад, вот только все подробности мне не известны, а потому ничего конкретного.

Она выкручивались и это тоже свидетельствовало в пользу моей догадки о ее причастности к происходящему.

В комнату вошёл мужчина в черной ливрее лакея. Его сосредоточенное лицо ничего не выражало, будто было покрыто маской отчужденности. Слуга застыл на пороге, как каменная статуя, весьма вписывающаяся в интерьер, в ожидании разрешения заговорить. С неловким, облегченным вздохом госпожа кивнула ему, с повышенным интересом взирая на маленький конверт в покрытых белыми перчатками руках.

— Письмо для госпожи Терзиефф-Годфрой, — спокойно пояснил мужчина, приближаясь ко мне.

— От кого? — произнесла хозяйка в пространство, словно не рассчитывая на ответ.

Я распечатала конверт:

«Дорогая Мейлея, боюсь обстоятельства сложились для меня неблагоприятным образом, потому буду вынужден открыть Вам имеющуюся информацию, но прошу учесть, что ее конфиденциальность требует личной встречи без постороннего участия. Приглашаю Вас в наше поместье после заката, со всей ответственностью гарантирую полную безопасность.

Искренне Ваш, В. М.»

— Винсент Мурлегем, — произнесла я в полном замешательстве, совершенно сбитая с толку.

— Как интересно… — протянула Ориана, приложив пальцы к губам. — Помяни черта…

— Простите, что отвлеклась от весьма увлекательной беседы, — попыталась унять волнение непонимания я, а вот моя спутница враз посуровела, определенно зная больше моего. — Госпожа Мурлегем весьма амбициозная женщина, не так ли?

— Возможно… Немного, — направление моих мыслей злило ее все сильнее и вампирша всячески пыталась избавиться от давления, потому поминутно уходила от темы.

— После неприятного инцидента, случившегося в их доме между юным Филиппом и мастером Эретайном, положение Мурлегемов пошатнулось?

— Не делайте вид, что непричастны к этому, — тон ровного голоса начал подниматься, демонстрируя откровенную злость.

Невольный облегченный вздох коснулся моих губ, наконец-то удалось вывести ее каменную непроницаемость из равновесия.